Мистер Джиллендер немедленно согласился, причем все мысли о предложении, сделанном им Джейн, вероятно, уже вылетели у него из головы. Джейн почувствовала облегчение и понадеялась, что больше он о своих планах никогда не вспомнит.
Леди пошли в сторону старого города. Но Шарлотта и миссис Консетт двигались очень медленно, останавливаясь на каждом углу, чтобы поговорить со знакомыми или рассмотреть новые модели одежды, выставленные в витринах. Рейчел, которая шла вместе с Джейн далеко впереди, с негодованием сказала подруге:
— Джейн, з-знаешь, почему Шарлотта в-вчера убедила Мэтта уйти с ней так д-далеко? Она хотела з-заставить его с-сделать ей предложение! Отвратительно! — Ее голос дрожал от гнева, в глазах стояли слезы.
Джейн тоже охватило какое-то странное чувство — причудливая смесь гнева и печали. Мэтт — такой хороший и умный, искренний и прямой человек, смелый и поэтичный, — как и самый обыкновенный мужчина, не устоял перед уловками маленькой интриганки. Жаль!
— Неужели он действительно сделал ей предложение? Что сказала Шарлотта? — Голос Джейн чуть дрогнул.
— Нет, слава Богу, нет! Шарлотта была очень зла — это было бы смешно, если бы не было так серьезно. Оказывается, не вовремя явился Фрэнк Черчилль — как раз тогда, когда она почти уже довела Мэтта до нужного состояния.
— Но, — уныло заметила Джейн, — ничто не мешает ей повторить попытку в будущем.
— Шарлотта, вне всяких сомнений, не откажется от в-возможности записать в свой актив шестнадцатое предложение руки и сердца. И сделает все в-возможное, чтобы это произошло как можно быстрее. Но что за странное с-создание — эта Шарлотта! Понимаешь, Джейн, я ей сказала: «Шарлотта, неужели ты п-получаешь удовольствие, заставляя мужчину делать тебе предложение, которое ты не намерена принять?» Знаешь, что она мне ответила? «Какая же ты п-простушка, моя м-милая. О чем еще м-можно говорить с м-мужчинами, если они не п-признаются тебе в любви? Все остальное в них так д-дьявольски скучно». Потом она подумала и добавила: «Но что касается этого случая, я п-подумываю о том, чтобы принять предложение Мэтта Диксона. В конце концов он когда-нибудь станет лордом К-Килфинаном. Леди К-Килфинан — звучит неплохо». Джейн, она в-всерьез собралась за него замуж! О, Джейн, ч-что я б-буду делать, если они п-поженятся?!
Боль в голосе Рейчел сжала сердце Джейн холодной безжалостной рукой. Она остановилась и посмотрела на подругу. Слезы, стоявшие в глазах Рейчел, медленно покатились по ее бледным щекам.
— Рейчел! Моя дорогая!
— Я люблю его, — сквозь слезы прошептала Рейчел. — Мне кажется, всегда любила. И всегда буду любить.
— Тогда, — с деланной веселостью, совершенно не соответствовавшей ее истинным чувствам, сказала Джейн, — мы должны надеяться, что Мэтт достаточно умный человек для того, чтобы всерьез не увлечься Шарлоттой. Скорее всего он просто ненадолго ею ослеплен.
— Пусть так, — уныло проговорила Рейчел, — но если он сделает ей предложение, все еще пребывая в ослеплении, а она его примет, все будет кончено. Она ни за что не отпустит его по собственной воле, а Мэтт — слишком честный человек, чтобы нарушать данные обязательства.
Молчание Джейн означало, что она вполне допускает вероятность такого развития событий. Подруги долго стояли у воды, не слыша громких голосов сборщиц устриц и стука уключин, наблюдая за приближающимся паромом, и Джейн была вынуждена в глубине души признать, что впервые в жизни ее интересы вошли в конфликт с интересами Рейчел.
Ведь она тоже полюбила Мэтта Диксона, но поняла это только сегодня утром. Сначала она с гневом, которого сама от себя не ожидала, отвергла предложение нелепого мистер Джиллендера, потом ощутила боль, услышав о том, что Мэтт едва не сделал предложение Шарлотте, и особенно когда увидела, как сильно из-за этого страдает Рейчел. И все сразу стало ясно.
«Итак, — гневно сказала себе Джейн, — ты попала в переделку и должна выбираться, пока не поздно. Представляется отвратительно вероятным, что Мэтт все же падет жертвой чар Шарлотты; ну а если ему повезет их избежать — если каким-то чудом он избежит этой ловушки и обратит внимание на тебя, неужели у тебя хватит совести погубить все надежды Рейчел?»
Не было ни одного шанса на то, что откуда ни возьмись появится новый ухажер, который вытеснит Мэтта из сердца Рейчел, на это Джейн даже не надеялась. Рейчел была очень преданным человеком: полюбив однажды, она будет любить всю жизнь. Поэтому тайные надежды, которые Джейн возложила на развитие отношений между Рейчел и Фрэнком Черчиллем, в одночасье сгорели дотла. И Джейн не могла не признаться самой себе, что из Рейчел и Мэтта получится прекрасная пара. Если только…
Как раз в этот момент к пристани подошел паром, подбежали Шарлотта и миссис Консетт, и все четверо были перевезены на другую сторону бухты — на Тринити-роуд. Миссис Диксон приняла Рейчел и Джейн с большой сердечностью, но ее поведение по отношению к Шарлотте было лишено всякой теплоты; или материнский инстинкт подсказал ей, насколько эгоистична Шарлотта, или Мэтт сам поведал ей о происшедших накануне событиях. Ничего хорошего она сообщить гостям не смогла: врач приходил дважды — ночью и утром, это очень хороший доктор, он пользовал его величество, когда тот жил в Уэймуте; но доктору нечем было утешить несчастную мать. Сэм был беспокоен и охвачен лихорадкой, его пульс был слабым и частым; временами он начинал метаться и бредить, а потом впадал в тяжелое забытье. Нет, навестить его нельзя, с холодностью ответила миссис Диксон на вопрос Шарлотты, с ним неотлучно находится его брат, поэтому он не сможет спуститься вниз. Мэтт единственный в состоянии был удержать пациента на месте, когда тот начинал проявлять беспокойство.
— О, м-мэм, мне ужасно жаль, — чуть не плача, пробормотала Рейчел. — Ах, если бы мы не поехали на эту злосчастную экскурсию! Я уже тысячу раз пожалела, что согласилась.
— Не вините себя слишком строго, дорогая; большая часть вины лежит на мне, — с грустью вздохнула хозяйка дома. — Я ведь тоже была с вами и, как и вы, молодые, получала удовольствие от поездки. Будем надеяться, что мой дорогой мальчик справится с недугом.
— Мы можем чем-то помочь? Не принести ли чего-нибудь? — спросила Джейн.
Нет, все соседи были к ней очень добры, исключительно добры; сейчас у нее есть все необходимое. Но если что-нибудь понадобится, она обязательно даст знать. И в заключение она попросила передать ее наилучшие пожелания полковнику и миссис Кэмпбелл.
Они оба будут очень огорчены, услышав о состоянии бедного мистера Сэма, сказала миссис Консетт, и дамы собрались восвояси, потому что беспокойный взгляд миссис Диксон то и дело устремлялся в сторону лестницы — больше всего на свете ей хотелось быть рядом с сыном.
— Подумаешь! — капризно воскликнула Шарлотта, когда дамы снова вышли на набережную. — Братская любовь — это, конечно, хорошо, но Мэтт Диксон все равно должен был спуститься вниз, чтобы повидаться с нами. Уверена, Роберт так бы и поступил, если бы я лежала в постели.
С ней никто не спорил.
— Все это очень досадно, — продолжила Шарлотта, — ведь теперь Мэтт, повинуясь преувеличенным понятиям о семейном долге, будет считать себя обязанным находиться у постели больного, где для нас он совершенно бесполезен, и именно тогда, когда нам так нужна мужская компания для морской прогулки и для сотни других дел. Как же это неприятно! Меня всегда выводит из себя такой эгоизм.
Она продолжала изливать свою досаду, пока они пересекали бухту в обратном направлении, не обратив никакого внимания на возражение миссис Консетт, сказавшей, что такая братская любовь — истинное христианское чувство, и никто не может ожидать, что Мэтт Диксон станет развлекаться, когда его брат так серьезно болен. После этого она осведомилась, о какой морской прогулке идет речь и уверена ли Шарлотта, что леди Селси знает о ней и одобряет.
— Что за ерунда! — воскликнула Шарлотта. — С какой стати мама станет возражать? Мы всего лишь собираемся выйти в море на пару часов на одном из рыбацких судов. Никакой опасности! Вот мой брат Роберт и мистер Джиллендер скажут вам то же самое.
Два молодых джентльмена действительно снова появились в компании, хотя ждали они дам или просто прогуливались среди других бездельников по набережной, определить было невозможно.
Похоже, симпатичная маленькая двуколка оказалась сплошным разочарованием.
— Внешний вид иначе как жалким не назовешь — ни надежных металлических листов, ни деревянной обшивки, вся расшатанная, как корзинка сборщицы устриц, ездить на ней может разве что глубокий старик. И что хуже всего, мерзкий скряга не пожелал сбросить цену ни на пенни. Вы можете себе представить? Ни на одно единственное пенни, хотя я сказал ему, что его древняя колымага развалится, если ехать на ней со скоростью пять миль в час. Это и дураку понятно.
