Он еще крепче обнял ее, поняв лукавый намек. Да, они отложили самое важное дело. Но...
- А это ничего? - спросил он испуганно. - Тебе можно?..
Ее волшебный смех рассыпался, словно звон колокольчиков в ясный день.
- Конечно, можно.
Слейд хотел было подхватить ее на руки, но вовремя остановился, боясь, что обращается с ней слишком грубо. Обняв ее за талию, он осторожно повел Трейси в свою спальню. Зажег свет и, едва сдерживая себя, тщательно перестелил постель. Он был уверен, что Трейси стала гораздо более хрупкой, чем раньше, и поклялся быть как можно осторожнее. Наконец он разложил одеяла и подушки и повернулся к ней. Ласково погладил ее по лицу, а его поцелуй лишь напомнил о прежней страсти. Трейси видела, что он сдерживает себя, и знала, почему.
Она понимающе улыбнулась.
- Я не стеклянная, Слейд.
- Боюсь сделать тебе больно. - Он осторожно снял с нее свитер.
Она хотела, чтобы он был таким, как раньше, - одержимым, горячим, требовательным, и кокетливо взглянула на него, пока он расстегивал ей лифчик и снимал бретельки с ее рук. Почувствовав свободу, ее соски налились, стали упругими, и она услышала, как мучительно вздохнул Слейд. Трейси взяла руки Слейда и положила на свою грудь.
- Люби меня, - прошептала она взволнованно. - Делай то, что ты хочешь, милый. Я хочу тебя так же сильно, как и ты меня.
- Трейси!.. - воскликнул Слейд, задыхаясь от горячей волны, подхватившей его. Это был зов страсти, и он повалил их на кровать. Его губы овладели одним ее соском, а другой захватили его жадные пальцы.
- Да, - прошептала Трейси хрипло. - Да. Это то, чего я хочу. - Дрожащими руками она стала расстегивать пуговицы на его рубашке, но вместо его горячего тела, к которому она жаждала прикоснуться, наткнулась на нижнее белье. Сними, - нетерпеливо попросила она.
Слейд стянул нижнюю рубаху, потом расстегнул пряжку ремня и молнию джинсов. Словно в лихорадке, они разделись за несколько секунд, но и эти секунды показались им вечностью. Наконец Слейд лег радом, укрыв их обоих мягкой фланелевой простыней и одеялом. И заключил ее в свои объятия.
- Какая ты красивая, - простонал он хрипло, лаская ее. - Ты само совершенство. Глаза Трейси закрылись. Она была поглощена его телом, таким крепким - грудь, живот, длинные ноги, покрытые жесткими волосами. И особенно это волнующее воплощение его мужской сути... Трейси спустила руку, ее пальцы сжались, нежно лаская его.
Слейд приподнялся на локтях и прильнул к ее губам в долгом и жадном поцелуе.
- Я люблю тебя больше жизни, - прошептал он, любуясь красотой ее лица. Трейси, ты выйдешь за меня замуж, правда?
Она тихо вздохнула.
- Как ты можешь сомневаться, у нас ведь будет ребенок! - Трейси была не в силах говорить, она притянула к себе на грудь голову Слейда. - Поцелуй меня, прошептала она. - Я мечтала об этом так долго.
Губы Слейда целовали ее губы, искушая, призывая, проникая в ее сердце, ее душу. Жар его тела разжигал в ней желание, пробуждая ощущение такой близости, такого родства, какое она не могла себе даже вообразить. О да, вожделение связывало ее и Слейда, она уже не сомневалась в этом. Но у их любви было много граней, и каждая имела свои особенности, дарила свои ощущения. Если в основе любви между мужчиной и женщиной не лежит желание, разве они любят друг друга?
Слейд имел огромную сексуальную власть над ней, но именно этого она и хотела. Мужчина, сильный и подчиняющий себе женщину, и женщина, которую согревает его огонь. В этом была суть их отношений, и Трейси нежилась в его теплых и надежных руках.
Его руки скользили по ее телу, разжигая страсть до ослепительного сияния. Она чувствовала внутреннюю дрожь и силу его тела и знала, что ничуть не преувеличила, когда сказала Слейду, что никого не любила так сильно. Его поцелуи не просто волновали ее, точно наркотик, они стали ее жизненной потребностью. Она никогда не сможет насытиться им, никогда!
Но скоро поцелуи уже не могли удовлетворить ее, она жаждала более сильных ощущений, ее тело томилось ожиданием, призывало его. Трейси сгорала от желания, и, когда его рука по гладкой коже ее живота спустилась к бедрам, он обнаружил, что ноги ее раздвинуты в ожидании.
Его нежные и чуткие прикосновения сказали Трейси, что он знает все женские тайны. Ответом на этот зов было острое, точно электрический шок, наслаждение, и пульсирующие волны страстного возбуждения мгновенно стерли в ее сознании прошлое, настоящее и даже будущее. Она застонала, припав к нему в неземном упоении.
Сердце медленно успокаивалось, он обнимал ее, убирая пряди с ее лба, гладя щеки, плечи, руки.
- Ты околдовал меня, у тебя какие-то особые чары, Слейд, - бормотала она, сотрясаясь от счастливого смеха.
Он мягко улыбнулся.
- Мы с тобой оба околдованы этими чарами. Так было всегда, с самого первого дня.
- Да, - кивнула она. - Так было всегда. Его нежный поцелуй растаял на ее губах.
- Люблю тебя, - прошептал он.
- Я тоже люблю тебя. - Она притянула его к себе и оказалась под ним. Люби меня, - прошептала она.
У него перехватило дыхание.
- Я хочу, чтобы тебе было хорошо.
- Мне не может быть лучше. Не жди больше, милый. Я вижу, тебе тяжело.
Со стоном Слейд погрузился в нее. Держа ее ягодицы в руках, он начал двигаться в восхитительном ритме. Она обхватила его ногами и закрыла глаза, каждой своей клеткой сливаясь с ним.
В этой ночи смешались все звуки - ветер за окнами охотничьего домика, потрескивание догорающих поленьев в камине, шумное дыхание влюбленных. Одеяла упали, отброшенные в сторону, и ни один из них не заметил этого, жар их тел не давал ощутить прохлады спальни.
Застигнутая сладкой мукой страсти, Трейси металась по подушке и стонала. Она была потрясена силой желания, которое Слейд вновь пробудил в ней. Она хотела сказать ему, чтобы он не сдерживал себя, но слова были не нужны и невозможны. Они одновременно достигли пика наслаждения, исторгшего крики у обоих, и эти крики влились своей мелодией в песнь ночи.
Они лежали неподвижно, умиротворенно. А когда остыла их влажная кожа, Слейд соскользнул с постели, зажег лампу и поднял одеяла, вновь заключив ее в теплый кокон сплетенных рук и фланелевых простынь.
- Ты единственная женщина, которую я буду желать всегда, - взволнованно прошептал он Трейси на ухо.
Она с трудом произнесла:
- Даже когда я буду на девятом месяце, толстая как бочка. - В ее голосе прозвучала ирония.
- Даже тогда. - Его рука легла ей на живот, и он нежно погладил его. - Это чудо, Трейси.
- Я всегда хотела ребенка. А ты? - спросила она сонно.
Слейд нахмурился в темноте. Если бы он сказал, что и не осмеливался мечтать о такой женщине, как Трейси, и о детях от нее, это больше бы соответствовало истине. Он вздохнул, признавшись себе в этом печальном факте. Потом поцеловал Трейси в губы.
- Да, я тоже всегда хотел иметь детей. Спи, моя любимая. Ты совсем без сил.
- Надо думать. Спокойной ночи, дорогой. - Она уже засыпала, и голос прозвучал слабо и глухо.
Ветер усилился, его порывы сотрясали охотничий домик со все возрастающей силой. Слейд прислушался и вспомнил, что не подложил дров в камин, и, когда Трейси крепко уснула, он тихонько выбрался из постели.
Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы разжечь угасающий огонь, и, вернувшись в спальню, Слейд снова забрался под одеяла. Он осторожно улегся около Трейси, подсунув правую руку под подушку, чтобы быть к ней как можно ближе.
Он дал себе клятву, что никогда не отпустит ее далеко от себя. И заснул, думая о долгих, прекрасных годах, которые их ожидают.
Глава 13
Прошло несколько часов, но сильный ветер продолжал бросать в окна охотничьего домика снежные комья, его завывание стало привычным, как колыбельная. Слейд слышал голос вьюги много раз в своей жизни, и не она разбудила его. Если бы он был человеком, которого могло напугать внезапное пробуждение среди ночи, то мог бы подумать, что его сон прервало нечто невидимое, таинственное. Но Слейд отметил лишь, что его сердце бьется непривычно громко, а во рту пересохло. Его мысли были заняты только Трейси, что, конечно, не причина для того, чтобы просыпаться среди ночи с ощущением, близким к предчувствию катастрофы.
Трейси крепко спала, плотно закутавшись в одеяла, свернувшись в теплый клубок, и в темноте Слейд видел только ее лицо и волосы. Он еще не мог привыкнуть к мысли, что она носит его ребенка, и радость смягчила его черты.
По-видимому, так внезапно проснуться его заставила именно эта мысль: Трейси не дала согласия выйти за него замуж. Или дала?
Сосредоточившись, Слейд прокрутил в своем сознании прошедший вечер, сначала радостно вспомнил, как они любили друг друга, потом обдумал ее потрясающее сообщение о ребенке и в последнюю очередь - рассказ о его матери, Джейсоне Мурленде и Гарве Хатчинсе, который, как выходило, был его отцом.
Трейси поверила в это. И, конечно, Рейчел тоже вериг, раз она сообщила Трейси обо всем этом. А дневник, очевидно, свидетельствовал об истинном или воображаемом бесплодии Джейсона Мурленда. Но эта проклятая деталь с трудом укладывалась в его голове, поскольку мать всю жизнь повторяла придуманную ею ложь, лишь бы не упоминать о Гарве Хатчинсе.
