В комнате царил «творческий подъем». Обсуждали, каким будет предстоящее зрелище, кого надо набирать и как с этим управиться в короткие сроки. Для всех присутствующих эта работа станет первой настоящей творческой пробой. Мое настроение опять не соответствовало общему возбуждению. Митины заверения в моей необходимости сначала обрадовали, а скорее испугали. Я подумала, что неожиданное предложение не является собственной волей постановщика. Предполагать я могла все что угодно, но отказываться, естественно, не собиралась.
— Ты боишься, — погладила меня по голове подошедшая старая примадонна.
— Очень, даже скрыть этого не могу. Правда, я и мечтать о таком не смела, но подарком это не назову.
— Ты справишься, я знаю. Во-первых, мы, тетки, выносливее мужиков, во-вторых, есть очень хорошая литературная основа, а это уже много, так что аванте!
— Почему вдруг Андрей Сергеевич решил раскошелиться на эту сомнительную затею?
— Я его об этом попросила. У него есть деньги, которые он хотел бы вложить в искусство. Он оказался меломаном. Да и зачем тебе думать о финансах? — туманно закончила разговор Руфина.
Я еще плохо понимала, что от меня потребуется, знала только наверняка, что Митя сдерет со всех три шкуры.
— Видимо, надо искать исполнителей, — воспользовавшись паузой, осторожно заметила я.
— Конечно, — обрадовался Митя.
— Я начну прикидывать оформление, — сказал Сашечка.
— Понятно, что параллельно нужно делать эскизы костюмов, — присоединилась к нему Леночка.
Все опять загалдели.
— Ты веришь в эту затею? — тихо спросила меня Ольга.
— Скорее да, чем нет. Но ведь я пока не знаю сюжета.
— Да уж, надо бы почитать.
— Митя, — громко, стараясь перекричать гомон художников, окликнула постановщика Ольга. — Может, ты прочтешь нам пьесу.
Пока они пререкались, стоит ли читать рукопись вслух или раздать экземпляры, чтобы каждый мог иметь время составить собственное мнение, я оглянулась на Руфу и Андрея Сергеевича, которые сидели чуть поодаль. Мне показалось, что их лица напряжены и расстроены, в глазах застыл немой вопрос. Какой, интересно? Что могло их напрячь в этой приятной радужной перспективе? Ответа, как всегда, не было.
Несмотря на свою страшную удаленность от бушующей вокруг меня новой жизни страны, я тем не менее понимала, что задуманное шоу стоит немалых денег, а мы, при всем нашем энтузиазме, всего лишь дилетанты. Кто сможет потянуть такие организационные проблемы? Странным казалось и то, что, зная слабые стороны своего непутевого внука, Руфа решилась упросить Андрея Сергеевича дать, практически безвозмездно, деньги на это масштабное предприятие. А он, «наш зайчик», безропотно согласился. Не помню, так ли четко я тогда сформулировала для себя все эти вопросы, но смутное чувство тревоги и большое сомнение в искренности, я бы даже сказала, взаправдашности происходящего помню и сейчас. В чужом, старом, заброшенном доме, ночью, среди разбросанных чужих вещей стою я и пытаюсь анализировать обломки моей романтической юности. А началось настоящее крушение иллюзий именно в тот радостный день. Я буду здесь бродить, среди пыли и плесени, пока не придут те, кто все разъяснит и соберет осколки разбитого, чтобы можно было жить дальше…
Мы начали работать. Мы строили что-то новое, необычное и в первый раз бродили в потемках, нащупывая дорогу. Спотыкаясь и набивая шишки, праздновали каждую, даже маленькую победу. Наконец подготовительный период был закончен и мы приступили к репетициям.
— Митя, надеюсь, что я могу рассчитывать на индивидуальный подход, то есть на главную роль, — без обиняков спросила Ольга.
— Ты хочешь сказать, что родственный…
— Называй, как хочешь, но у меня явно опыта больше, чем у тех красоток, которых ты набрал. Да и голос позвучнее. Кстати, вкус твой небезупречен.
— Да что ты! Не сомневаюсь, если бы ты отбирала, женская часть труппы была бы кривая, косая, низкорослая и безголосая.
— Я, кстати, имела в виду не только дам. Мужчины тоже не фонтан. Все-таки это жанр красивых, элегантных людей.
Митя не стал продолжать спор, но такие разговоры происходили регулярно и не только между кузенами Шабельскими. Да, мы все были знакомы много лет, да, мы делали одно дело и создавали команду. Но каждый был яркой индивидуальностью и не собирался сдавать свои позиции.
— Лера, ты всех обзвонила? Я сегодня буду распределять роли, хотелось, чтобы все присутствовали.
Митя «давал начальника». Таким он мне нравился больше, чем сиротливо хныкающим в обивку старого дачного дивана. Он отрастил свои золотые кудри и действительно походил на преуспевающего молодого режиссера. Правда, с таким Митей, который, конечно, теперь стал Дмитрием Анатольевичем, справляться было еще труднее. Он словно забыл о нашей минутной, но очень важной для меня близости. Да разве могло быть иначе, когда вокруг множество изящных, хорошо пахнущих молодых нимф, готовых на все.
— Лера, ты меня слышишь? Ты почему такая тихая? — перебирая бумаги на столе, между делом поинтересовался мой режиссер.
— Тебе не кажется, что за кулисами все время кто-то ходит?
— Что тут странного? За сценой масса работающего народа. Между прочим, сроки поджимают, а ты сидишь и мечтаешь, прислушиваешься к каким-то звукам. Займись делом.
Я пошла заниматься делом, но твердое убеждение, что за мной кто-то наблюдает, не отпускало.
— Ты не знаешь, где наш патрон? Я куклу наконец доделал, — сказал подошедший Сашечка.
Это не совсем мое дело, но я пошла за ним и то, что увидела, было чудовищно. У Мити случился бы припадок.
— Ну что, кто больше похож на меня, я или она? — сказал Ольгин голос. Я даже не поняла, от кого исходил он, передо мной сидели два абсолютно одинаковых создания.
— Не бойся, — засмеялся Саша. — При ярком свете отличие все же есть. Но на сцене будет клево.
Пугающее сходство девушки и манекена, скрип половиц, мои и без того натянутые нервы от постоянных напоминаний милейшей Виктории Степановны, что двое моих соглядатаев продолжают посещать наш переулок и околачиваться у дома, довели меня почти до обморока. Но предаваться слабости не было времени, и я взяла себя в руки.
Репетиции шли успешно. Руфа почему-то не появлялась. Я несколько раз ей звонила, хотела посоветоваться.
— Мне некогда сейчас заниматься этим. Вот когда приблизитесь к финалу, я приду. А пока старайтесь сами. Что-то вы должны сделать без подсказок, — раздраженно говорила старая актриса.
Не появлялся и Андрей Сергеевич. Он никак не отслеживал поток финансов, который утекал с немыслимой быстротой. То ли мы не умели правильно распределять средства, то ли так увлеклись размахом идеи, то ли…
— Митя, ты что, уходишь? А как же вечерняя репетиция?
— Послушай, Лера, я не могу двадцать четыре часа в сутки находиться среди вас и за всем следить. Вы с Ольгой чудесненько справитесь и без меня. Сцена разобрана с балетмейстером, все согласовано — репетируйте. А я пошел.
Не найдя убедительного довода, чтобы остановить его, я осталась стоять у окна, бессмысленно созерцая улицу. Мое внимание привлек силуэт женщины, явно кого-то высматривающей. Из здания театра выбежали радостный и нетерпеливый Митя и одна из наших балетных девушек. Фигура, угрожающе наклонив голову вперед, словно собираясь протаранить вылетевшую пару, двинулась на них. Было плохо видно и уж тем более ничего не слышно. Сначала, судя по позициям фигур, беседа был напряженной, но спокойной. Но внезапно высокая, плотная женщина стала тянуть Митю за рукав и отталкивать танцовщицу. Не знаю, дошло ли бы до настоящей рукопашной, но в переулке появились наши актеры, которые быстрой цыпочкой, стараясь не смотреть в сторону спорящих, двинулись в театр. Захлопала входная дверь.
В кабинет влетела Ольга:
— Что происходит? Почему Митя на улице ссорится с Машей да еще в присутствии какой-то балеринки? Куда он пошел?
— А что же ты его об этом сама не спросила? — разозлилась я и на Ольгу, и на ситуацию, которую сама не понимала и которая была мне крайне неприятна. — Ты же у нас и сестра, и примадонна. Кстати, сейчас ты будешь еще и репетитором. Надо заменить Митю. У него дела.
— Опять защищаешь? Ты совсем полоумная.
— Ну, пол-ума лучше, чем его полное отсутствие. Ты что, предлагаешь сорвать, отменить все?
— Хорошо, хорошо! Извини. Найди, пожалуйста, Митины разработки.
Я стала копаться на столе в надежде найти странички с той сценой, которую мы должны были репетировать. Запутавшись в бесконечных обрывках и клочках, призвала на помощь Ольгу. Наконец мы нашли экземпляр с пометками. Он был написан от руки и подписан буквой «Д».
— Ну вот то, что надо, — обрадовалась я. — Пошли репетировать.
