***
Вероятно, она все же уснула. Когда она открыла глаза, было уже почти светло. Джон лежал на кровати неподвижно. На короткий, но страшный миг Гэрриет показалось, что он уже умер. Она потрогала его: лоб был холодный, но слабое дыхание было различимо.
Вскочив на ноги, она побежала разыскивать дежурную сестру.
- Джон... Он стал дышать так тихо, - заикаясь, пробормотала она. - У него такое спокойное лицо, будто... будто уже все.
Сестра тотчас поднялась и взяла Гэрриет под локоть.
- Идемте.
В палате она пощупала у Джона пульс и измерила температуру. После этого она обернулась к Гэрриет, и широкая белозубая улыбка сверкнула на ее черном лице.
- А кризис-то, кажется, миновал. Видите, как ровно дышит, и пульс, слава Богу, нормализовался.
Гэрриет отвернулась, плечи ее беззвучно затряслись.
- Ну-ну-ну, не надо так, - ласково проворчала негритянка. - Пойду принесу вам чайку. Выпьете горяченького, глядишь, и поспите немного.
Но Гэрриет не могла спать, потому что не верила сестрам и врачам. Джон был еще в опасности, и она сидела у его постели до завтрака, следя за тем, как содержимое пластиковых мешков медленно перетекает в исхудавшую руку, как дыхание мальчика становится все ровнее, а движения спокойнее.
***
Сестра Маддокс появилась ровно в восемь часов, как всегда, холодная и подтянутая.
- Доброе утро. Как пациент? - профессионально-бодрым голосом проговорила она. - Надеюсь, с могадоном вы наконец-то выспались. Завидую вам. Мне сегодня удалось добраться до постели только в четыре утра.
Она взяла в руки температурный лист и просмотрела последние записи.
- Ну что ж, сегодня гораздо лучше, - сказала она. - Надеюсь, теперь вы перемените свое отношение к доктору Уильямсу.
- Джон до сих пор еще не пришел в себя, - угрюмо пробормотала Гэрриет, чувствуя себя неблагодарной склочницей.
- Его организм наконец-то получает долгожданный отдых, - отчеканила сестра Маддокс. - На вашем месте я бы оставила ребенка в покое. Сходите лучше позавтракайте.
Гэрриет, однако, не могла расслабиться ни на минуту и предпочла завтраку старый номер "Ридерз дайджест". Надо быть настороже, сказала себе она. Взглянув в зеркало, она с трудом узнала свое серое изможденное лицо. Конечно, следовало бы к приезду Кори вымыть голову и принять душ, но ей было страшно оставить Джона одного.
Специалист, явившийся около одиннадцати, не разделял общего оптимизма.
- Опасность еще есть, - сказал он. - Позовите меня, когда мальчик придет в сознание.
От этих слов сердце Гэрриет снова болезненно сжалось. Боже, не дай ему умереть, мысленно твердила она.
Через четверть часа появился доктор Уильяме. К вопросам, которыми засыпала его Гэрриет, он отнесся еще прохладнее, чем накануне.
- Скажите, он поправится? - в отчаянии спрашивала она.
- Послушайте, мисс Пул, - вмешалась сестра Маддокс. - Доктор Уильяме не может уделять вам одной столько времени. Его ждут другие пациенты.
- Простите, - настаивала Гэрриет, - но после обеда приедет отец Джона, и я должна буду обо всем ему рассказать.
- Он, кстати, звонил минут десять назад, - сказала сестра Маддокс.
Гэрриет побелела.
- Что он сказал? Почему вы не позвали меня к телефону?
- Какая разница, почему? - пожала плечами сестра Маддокс. - Вы выходили то ли в туалет, то ли сделать себе кофе.
- Все равно, вы могли меня найти. Вы же знали, что я уже несколько дней пытаюсь с ним связаться.
- По-вашему, сестре Маддокс нечем заняться, кроме как работать телефонисткой для всех пациентов и их родственников? - язвительно осведомился доктор Уильяме. - Не забывайте, Джон здесь не единственный.
- Но для меня он здесь единственный! - уже не сдерживаясь, выкрикнула Гэрриет.
- Я сюда попала? - послышался за ее спиной глубокий взволнованный голос.
Все обернулись. В дверях, словно знаменуя собой начало новой сцены, стояла Ноэль Белфор в эффектной черной меховой шапке.
- О, я уже вижу, что сюда! - Увидев сына, она быстрыми шагами приблизилась к его кровати.
- Мой мальчик, мой славный мальчик! - срывающимся голосом произнесла она.
И тут же, словно в ответ на выходную реплику примадонны, Джон шевельнулся, вздрогнул и открыл глаза. Некоторое время он смотрел на Ноэль, не веря, и наконец хрипло простонал:
- Мама!..
Его бледное лицо словно осветилось изнутри, и Гэрриет испытала невыносимые муки ревности.
- Мама, это правда ты?
- Да, мой мальчик, это я. Боже мой!.. Что тебе пришлось пережить! - Она отвела влажную светлую прядь у него со лба.
- Рука болит, - пробормотал Джон.
- Знаю, милый, - сказала Ноэль. - Это из-за гадкой капельницы, - но ведь она тебе помогает, с каждой минутой тебе делается все лучше и лучше. Ты у меня храбрый мальчик, ты все выдержишь. Видишь, какие здесь прекрасные сестры и врачи, они все так стараются тебе помочь.
- Мне уже лучше, - сказал Джон. - Только голова еще... - И, вздохнув, он опять провалился в беспамятство.
Ноэль наклонилась и поцеловала его лоб, явно сознавая, что представляет собой невыносимо трогательное зрелище. Восхищенные взгляды зрителей были прикованы к ней. Сейчас все зарыдают, подумала Гэрриет.
Ноэль выпрямилась и только теперь огляделась. Сняв шапку, она небрежной рукой провела по волосам, отчего те легли золотой живописной гривой. После этого, осветив печально-ослепительной улыбкой нянечек и сестер, она направила главный прожектор своего взгляда на доктора Уильямса. Доктор зарделся, как девица.
- Меня зовут Ноэль Белфор, - сказала она, протягивая руку.
Будто кто-то тут мог этого не знать.
- Мы и не знали, что вы мать Джона, - проговорила потрясенная сестра Маддокс.
- Думаю, Гэрриет решила, что это не так уж важно, - сказала Ноэль. - Я ее понимаю, ведь речь шла о жизни Джона... Как мой сын, доктор?
- По правде сказать, он был очень плох. Но сейчас, думаю, уже выкарабкался.
- Сколько он уже здесь?
- Четыре дня.
- Четыре дня?! Почему мне не сообщили раньше?
Словно не видя ничего вокруг, Ноэль опустилась на стул и дрожащими пальцами вытащила из сумочки сигарету. Полы шубы разошлись в стороны, выставляя на всеобщее обозрение ее ослепительную грудь.
Доктор Уильяме тотчас подскочил с зажигалкой.
- Мы искали вас, - возразила Гэрриет. - Ваш агент сказал, что вы в Париже, но где точно, он не знал.
- Это студия заботится, чтобы мне никто не мешал, - сказала Ноэль. - Я ведь поехала в Париж, чтобы учить роль. Бедняжка Гэрриет! Вам тут пришлось справляться со всем одной. Представляю, как вы намучились.
Доктор Уильяме улыбнулся ледяной улыбкой.
- Мисс Пул относится к своим обязанностям няни очень, очень серьезно.
Ноэль, мгновенно уловив иронию, скользнула по Гэрриет внимательным взглядом и спросила:
- Где Кори?
- Сейчас, вероятно, летит из Штатов в Англию, - ответила Гэрриет.
- Он звонил сегодня, - добавила сестра Маддокс. - Сказал, что будет после обеда.
- Слава Богу, - выдохнула Ноэль. - И слава Богу, что мы можем встретить его хорошими вестями. Гэрриет, - обернулась она. - Я хочу немного посидеть с моим сыном. Идите, выпейте пока чаю. У вас очень утомленный вид.
Гэрриет и правда еле держалась на ногах от усталости. Черные круги под глазами, грязные, слипшиеся волосы, юбка не той длины, что надо, - все это вместе смотрелось втрое отвратительнее рядом с несравненной Ноэль Белфор.
Бредя в столовую, она равнодушно думала о том, что оставшийся в палате доктор Уильяме наверняка рассказывает сейчас Ноэли о том, как гадко она, Гэрриет, вела себя с сестрами и какое вредное воздействие оказывала на Джона. А днем приедет Кори, и первое, что он увидит, будет Ноэль, во всей своей красе, склонившаяся над постелью сына. Гэрриет вдруг стало тоскливо и зябко.
Глава 22
Как и многие красивые женщины, Ноэль не могла жить без постоянного восхищения ближних. Как только ей начинало казаться, что кто-то смотрит на нее неодобрительно, она просто отворачивалась и начинала завоевывать новых поклонников. Она желала ежечасно купаться в лучах всеобщего восхищения. Весь персонал больницы, в полном составе, отнесся к ней именно так, как надо. Врачи и сестры старались под любым предлогом заглянуть в палату и проверить состояние Джона. Коридор за стеклянной перегородкой стал похож на многолюдный лондонский вокзал.
- Просто чудо! Как только она приехала, мальчик сразу же пошел на поправку, - говорила одна нянечка другой. Они стояли неподалеку от Гэрриет и раскладывали картофельный гарнир по тарелкам с жареной бараниной.
- Какая она милая и какая естественная, - вздохнула другая. "Нянечка, - говорит она мне, - какая у вас нелегкая работа. Спасибо вам за жизнь моего мальчика!" А от этой, кроме жалоб, ничего не услышишь!..
Заметив Гэрриет, обе осеклись.
- А видела, какие на ней туфли? - выждав секунду, заговорила первая.
- Да, роскошные. А волосы? А ты заметила, как она просияла, когда услышала, что муж сегодня прилетает? Жаль, что они разводятся! Видно, она его еще любит. Ну ничего, может, болезнь мальчика их как раз и помирит.
