Родители Вадима очередную невестку приняли спокойно, хотя обида на то, что их вновь поставили перед фактом, была.
— Откуда у него это легковесное отношение к женитьбе? — спрашивал себя и жену Петр Петрович Белов. — Что за страсть к женщинам с внешностью цыганки?
— На вкус и цвет, сам знаешь, — усмехалась Галина Матвеевна. — Меня больше беспокоит, встретит ли он наконец ту, с которой ему захочется прожить до глубокой старости?
Ответа не знал никто. Оставалось только наблюдать за развитием отношений. Молодые жили отдельно, не нагружая своими проблемами родителей Вадима и давно овдовевшего отца Марьям. Очередная мадам Белова оказалась не слишком целомудренной особой, особенно если речь шла о получении новой работы. Она не обременяла себя понятиями верности и чистоты домашнего очага, будучи современной, лишенной комплексов. Она заводила кратковременные, ни к чему не обязывающие интрижки, которые тщательно скрывала от мужа. Делала она это не из боязни разрушить семью. Как будто проводила эксперимент над Вадимом, насколько слепым и доверчивым окажется влюбленный мужчина. Белов был далек от мыслей о неверности супруги. Он принимал как должное ее частое отсутствие дома даже по ночам. Она объясняла, что съемки проходят при лунном свете. Вадим верил, потому что видел, как это происходило во время их знакомства. Он каждый раз радостно встречал Марьям, не подозревая, что его благоверная с ним, пока еще в ней теплится надежда на создание грандиозного рекламного проекта.
Попытки уговорить Вадима разрушились о его категорический отказ. Он не мог поверить, что Марьям серьезно прочит ему карьеру фотомодели.
— У Германа глаз наметан. Он уже не один раз говорил о том, чтобы снимать тебя. — Сначала Вадим отшучивался, но жена не унималась: — Где твое тщеславие? Неужели ты не хочешь быть мечтой каждой особы в юбке, которая увидит твое фото?
— Представь, не хочу. Мне вполне достаточно, что со мной рядом ты. Давай больше не будем об этом. Я — будущий программист, а не ходячий манекен с дежурной улыбочкой.
— Вот как ты думаешь обо мне?
— Нет, конечно. Марьям, прошу тебя, угомонись. Я ведь не мешаю работать тебе. Я уважаю любой труд. Природа наделила тебя невероятной красотой, так пользуйся этим. Только не приставай ко мне больше со своей навязчивой идеей об идеальной паре страны. И Герману передай, что я занимаюсь исключительно программированием и благодарю его за высокую оценку моих внешних данных.
Марьям расстроилась, что не смогла переубедить его. Ее планы рушились. Она все чаще задавалась вопросом, стоит ли ее безумное стремление прославиться того, что она стала женой этого мужчины? Любит ли она его? Просто она не смогла устоять перед магией раздевающего взгляда его голубых глаз. У них так мало общего. Только в постели они находили полное взаимопонимание. Но если отношения строятся на сексе, рано или поздно им приходит конец. В быту Марьям была несносной, вспыльчивой. Как хозяйка она не умела ничего. Единственное, на что она постоянно обращала внимание, это на свой вес и здоровый цвет лица. Вадиму скоро надоело стоять у плиты, колдуя над диетическим ужином для любимой. Плюс незаметно ставшая его обязанностью стирка, ведь красоту нежнейших ручек порошок мог испортить. К тому же им действительно было не о чем поговорить. Марьям оказалась не слишком развитой, причем не стеснялась этого и не стремилась к самоусовершенствованию. Ее сексуальность целиком зависела от графика работы. Никакая сила не могла заставить ее заниматься любовью, если утром предстояли съемки. Ходячий манекен стал раздражать Белова настолько, что, когда Марьям сама намекала о близости, его физиология никак не откликалась. Экзотическая внешность супруги перестала бередить его фантазию. А сосуществование по типу «брат-сестра» было чуждо Вадиму.
Расставание прошло безболезненно. В отличие от первого брака, супруге пришлось съехать с вещами из квартиры, доставшейся Белову после смерти деда. Они прожили вместе несколько месяцев. Однако когда за Марьям закрылась дверь, Вадим подумал, что закончился слишком длинный, пустой, серый этап его жизни. Он вновь остался один, невероятно довольный тем, что снова холост и не обременен детьми. Единственное, о чем просила уставшая от его неурядиц мать, так это дать ей хотя бы год-другой передохнуть до знакомства с очередной невесткой. Да и друзья высказывались в том же духе.
— Что за патологическая страсть к женитьбе? У тебя жизнь, как прогулка по бульвару. Идешь в любом направлении, любуешься красотами, голова свободна от любых мыслей, никаких обязательств, — в который раз посмеивался над другом Виталик. Студенческая жизнь шла своим чередом, на горизонте маячила долгожданная защита диплома. Найденов мандражил, а Вадим, несмотря на все житейские невзгоды, выглядел очень уверенно и к предстоящей защите относился легко. — На месте твоих предков я бы тебе устроил такую головомойку.
— У меня интеллигентные родители, и они стараются на меня не давить. Посоветовать могут, а настаивать — никогда, — улыбаясь, ответил Вадим.
— То-то и плохо, что не настаивают. Похоже, что у тебя все серое вещество сосредоточилось где-то около мошонки. Гормональное давление главенствует над всеми видами давления, имеющимися в организме. Ты думаешь браться за ум, прожигатель жизни?
— Если ты прав, то, взявшись за ум, я рискую привлечь к себе слишком много внимания.
Белов воспринимал советы со стороны как нечто само собой разумеющееся, но следовал только велению собственных импульсов. Он относился к разряду мужчин, которые находятся в постоянном поиске идеала. Причем встречи с каждой претенденткой происходят неожиданно, и так же неожиданно может наступить момент расставания. Никакой обиды на весь женский пол при этом нет. Все воспринимается, как естественный процесс. За правило берется фраза — «не ошибается тот, кто ничего не делает».
На время все мысли Белова заняла предстоящая защита дипломной работы. Кажется, руководитель был им доволен. На кафедре хотели дать ему рекомендацию в аспирантуру Вадим еще не решил для себя, хочет ли он продолжать учебу. Родители, конечно, предлагали заниматься дальше.
— Еще никому не мешало кандидатское звание. Прекрасно, если со временем ты сам будешь читать студентам лекции. Отличная, благородная профессия, — Петр Петрович хотел, чтобы сын стал асом в выбранной им области. — Материально ты всегда можешь на нас рассчитывать. По-моему, тут нечего думать.
Вадим, как всегда, предоставил решение быстротечному времени. И когда в середине июня получил на руки диплом, он понял, что будет сдавать экзамены в аспирантуру. Последнее застолье с однокурсниками стало началом нового этапа в его жизни. Многие товарищи разъехались по домам. В их числе был и Виталик Найденов, получивший распределение в один из исследовательских институтов своего родного города. Расставание с ним Вадим переживал тяжелее, чем мог предположить. Их отношения стали неотъемлемой частью бытия. Без постоянного безобидного юмора друга Белов почувствовал себя одиноко. Теперь некому точно прокомментировать все, что он вытворяет. Несмотря на кажущуюся открытость, Вадим нелегко сходился с людьми, предпочитая держать их на расстоянии. Найденов был одним из немногих, с кем ему хотелось общаться. На вокзале, куда Белов приехал провожать друга, договорились переписываться, перезваниваться.
— Для меня писать письма — сущая мука, но я постараюсь, — улыбался Виталик. То ли от жары, то ли от волнения его щеки раскраснелись. В руке подрагивала зажженная сигарета. — Ты уж тут без меня не сразу под венец собирайся.
— Да ладно тебе. Я дал себе установку в серьезные отношения не вступать до тех пор, пока свыше команды не будет.
— Интересно, как ты, закоренелый атеист, ее услышишь?
— У меня есть интуиция, — засмеялся Вадим.
— Тогда, думаю, что скоро ты станешь папой. В этом случае сказать «прощай» супруге становится сложнее. Два раза судьба была к тебе благосклонна, но постоянно таких поблажек не бывает.
— Ты не прав: что означает «была благосклонна»? Просто теперь я постараюсь пережить пламень возникающей страсти без очередного штампа в паспорте. Я буду прислушиваться к себе. Когда по прошествии времени пойму, что чувство не растаяло, как облако, тогда буду действовать шаблонно. Гражданские браки у нас не в чести, так что…
— Вадька, тебя спасают твое природное обаяние и лучезарные голубые глаза.
— А главное, я всегда честен, когда говорю, что люблю.
— Ну тебя! Ты помешан на красивых личиках, и ничего с этим не поделаешь. Видно, в твоем роду были отчаянные ловеласы.
— Или стервы. — Голос из громкоговорителя объявил об отправлении поезда. — Все, Виталик, пять лет как один день. Бывай, обнимемся. Когда теперь доведется увидеться? Мне морали читаешь, а сам не успеешь глазом моргнуть, как попадешь в чьи-нибудь цепкие ручки. У тебя так точно будет единственный штамп в паспорте.
