Крошечная сторожка у ворот была пуста. Билл и Этель Бартлетты, жившие в ней, с утра до вечера работали в Холле. Свистнув собаке, Филиппа устроилась на стене как на насесте, свесив вниз босые ноги.
Мимо протащилась двуколка с фермы, тяжелая, на огромных колесах, обтянутых резиновыми шинами, запряженная могучим жеребцом, который терпеливо тянул ее за собой. Кучер жизнерадостно приветствовал Филиппу. Мисс Гриневэй, окружная медсестра, чопорная дама, довольно холодно кивнула ей, проезжая мимо на велосипеде. Она восседала на нем, строго выпрямив спину и неуклюже объезжая выбоины, которыми была усеяна дорога. Обогнав ее, прогрохотал фургон мясника. Он свернул на подъездную аллею дома и устремился к заднему крыльцу.
Филиппа спрыгнула со стены и уселась на траве. Прижавшись к ней, собака свернулась клубком. Стало тихо. Она прислонилась головой к стене, вслушиваясь в тишину. Откуда-то повеял легкий летний ветерок, зашелестев листьями вязов, ветви которых укрывали сторожку от дождя и солнца. Наконец до нее донесся шум мотора. Она живо вскочила на ноги, и стояла, опершись о стену и не сводя глаз с поворота дороги. К ее величайшему разочарованию, это оказался вовсе не видавший виды старый черный «Моррис» Эдди. Вместо него из-за поворота на огромной скорости выскочила небольшая спортивная машина, за рулем которой сидел молодой человек в защитных очках, махнувший ей рукой в дружеском приветствии, прежде чем исчезнуть с оглушительным ревом в облаке пыли. Она посмотрела на часы. Уже половика четвертого. На какое-то мгновение она чуть было не решила бросить свое дежурство у ворот и прогуляться до хижины Гидеона. Но тут она подумала о том, как при виде ее засияет от удовольствия лицо Салли. Теперь уже скоро.
Она вновь уселась на траве и обняла собаку.
Спустя долгое время она услышала, как ее окликают по имени.
— Мисс? Мисс Филиппа? Где вы?
В некотором замешательстве Филиппа поднялась на ноги. Через открытые ворота она увидела, как к ней спешит один из помощников конюха, долговязый парнишка лет четырнадцати. Она встретила его у ворот.
— Ты ищешь меня?
Парнишка сдернул с головы неопрятную кепку и остановился, перебирая ее в руках. Его юное, запачканное грязью лицо было серьезным, скорее даже печальным.
— Да. Вас приглашают в дом, мисс. — Он искоса бросил на нее быстрый взгляд, потом опустил голову.
Что-то очень странное и чрезвычайно неприятное начало происходить с Филиппой. У нее засосало под ложечкой, сердце приостановилось, потом глухо застучало вновь, но уже в ином ритме, неравномерно.
— Что-то… что-то случилось?
— Я не знаю, мисс. — Он старался не смотреть на нее. — Они просто послали меня за вами. Я не мог вас найти. Гидеон сказал, что вы можете быть здесь.
Филиппа глядела на него, каждой клеточкой ощущая опасность, свершившуюся трагедию. Парнишка упорно избегал ее взгляда. Внезапно она повернулась и бросилась к дому. Бен, которому почудилось, что с ним играют, радостно запрыгал за ней, чуть не сбив с ног. Она оттолкнула собаку и помчалась по дорожке. Взбежала по пологим ступеням, инстинктивно чувствуя недоброе. В прохладном, затененном холле было тихо, но откуда-то доносились голоса. Из библиотеки? Кто-то — Фиона? — тихо плакал. Почти вне себя от страха, она ринулась к двери и остановилась.
Заплаканное лицо Фионы несло на себе отпечаток страдания. Сэр Джеймс, стоявший рядом, обнимал жену за плечи. Когда вошла Филиппа, он поднял голову, и его обычно доброе и ласковое лицо исказилось в порыве горя.
Филиппа замерла на пороге словно каменное изваяние. Она вдруг ощутила леденящий холод. Жуткая тишина нависла в комнате. Потом Фиона устремилась к ней, прижала к себе.
Со странным спокойствием Филиппа высвободилась и на шаг отступила назад, как бы не желая принимать утешения.
— Что-то с мамой, да? — спросила она едва слышно. — Что-то случилось с мамой?
И тут Фиона снова метнулась к ней, обхватив руками хрупкую неподатливую фигурку. Она не могла вымолвить ни слова. Спустя некоторое время сэр Джеймс нежно, но решительно освободил Филиппу из объятий жены и взял девочку за руку.
— Пойдем, детка. Присядь. Мне очень жаль, но ты права. Что-то случилось с твоей мамой. Филиппа, дорогая моя, тебе придется быть храброй девочкой. Боюсь, у нас плохая новость. Очень плохая.
Тоби услышал телефонный звонок, затем голос новой прислуги, Паркер, подошедшей к телефону. Должно быть, она, как всегда, с опаской держала трубку в нескольких дюймах от уха и изо всех сил кричала в микрофон — не доверяя всяким техническим ухищрениям, ока больше рассчитывала на громкость своего голоса.
— Дом Смитов! Алло? Да! Простите? Да, дома! Что мне сказать? Кто это?
Он погасил окурок сигареты, расправил газету, открыл ее на той странице, где помечались колонки с новостями экономики, и потянулся за бокалом виски. Хотя окна небольшого кабинета выходили в сад, залитый послеполуденным солнцем, в нем было прохладно, поскольку плотные шторы не пропускали света. Большое кожаное кресло, преподнесенное Амосом в дар, как и многое другое в этом доме, было чрезвычайно уютным. Он услышал за полуоткрытой дверью торопливые шаги Дафни.
— Да, алло? Да, это я. Ах, леди Пейджет, как приятно…
Тоби пробежал глазами финансовые новости. Спекулятивный ажиотаж в Америке доходил почти до состояния лихорадки. Обладатели железных нервов и тугих кошельков без труда могли нажить себе состояние. Если он не вложит в дело все деньги до последнего пенни, то… Он поднял голову, его ухо уловило приглушенный, полный тревоги голос жены.
— Что? О нет! Этого не может быть! Леди Пейджет… Фиона… я… — Она замолчала. В нависшей тишине неожиданно возникла тревожная напряженность. — Как-как это случилось?
Тоби отложил газету и поднялся из-за стола. Звук его шагов тонул в мягком пушистом ковре. Он направился к двери и распахнул ее. Дафни стояла с телефонной трубкой возле уха, на перекошенном от ужаса лице выражение неверия в происшедшее. Когда он открыл дверь, она подняла на него глаза. То, что он увидел в них, заставило его в два шага пересечь холл и выхватить трубку из ее рук.
— Фи? Это Тоби! Что такое? Что случилось?
Фиона пыталась сдержать слезы.
— Тоби… я не хотела говорить тебе по телефону — вот почему я позвала Дафни.
— Говорить о чем? Фи! Говорить о чем?
— О Салли… — Голос Фионы замер. Смертельно усталый голос, пробивавшийся сквозь слезы, душившие ее. — Тоби, это ужасно, но ее нет в живых.
В комнате стало тихо, лишь ритмичное тикание напольных часов нарушало покой. Спустя несколько мгновений тишину разорвал оглушительно громкий бой. Один. Два. Три.
— Тоби? Тоби, дорогой — ты меня слышишь?
Четыре, Пять. Тишина.
— Тоби?!
— Как? — Единственное слово, на которое у него хватило сил, он произнес чужим хриплым голосом.
— Автомобильная катастрофа. Сегодня в полдень. Она затормозила, чтобы не сбить собаку — проклятая тварь выскочила на дорогу, — и налетела на грузовик, который шел навстречу. Другие подробности мне неизвестны. Нам только сообщили, что она умерла мгновенно.
Он стоял словно окаменевший, невероятным усилием воли пытаясь держать себя в руках.
— Где Флип?
— Она здесь, с нами.
— Как она?
— На грани потери рассудка. — У Фионы перехватило дыхание, она не могла больше говорить.
Тоби закрыл глаза. Эта секунда, казалось, была бесконечной. Дафни приблизилась к нему, положив ладонь на его руку.
— Она… она, разумеется, останется с нами. Во всяком случае, на некоторое время, — наконец вымолвила Фиона. — Эдди едет сюда. О Тоби, как это могло произойти! Тоби?
Без всякого выражения на лице он протянул трубку Дафни, словно у него не было сил держать ее, и отвернулся. Она взяла ее, встревоженно глядя ему в глаза.
— Леди Пейджет? Это Дафни. Да-да, он здесь. Какая страшная случайность. Да-да, конечно…
Тоби вернулся в кабинет, взял бокал и залпом осушил его.
— Вы дадите нам знать? Благодарю вас. И если только мы чем-нибудь можем помочь — хотя бы чем-нибудь… Да, спасибо. Увидимся. И еще раз примите мои соболезнования. Я знаю, вы были очень близки с миссис Браун. Передайте мое сочувствие Филиппе и мистеру Брауну.
Тоби очень осторожно поставил бокал на стол. Он услышал, как Дафни повесила трубку, и ощутил ее присутствие в комнате, но не обернулся.
— Тоби… — сказала она неуверенно. — Тоби, дорогой, я не нахожу слов… Такой ужас… Я знаю… — она замолчала, Что она могла знать? Ничего. Только то, что никогда не видела его в подобном состоянии.
Он кивнул.
Приблизившись, Дафни взглянула в его помрачневшее лицо. На ее собственном лице, как в зеркале, отражалась озабоченность и горе, потрясшее его.
