Ближе к полудню он забрался в фургон, намереваясь отдохнуть. Когда караван остановился на обед, Брианна тоже залезла в фургон для того, чтобы взять продукты, и увидела, что Кол спит, лежа на спине и подложив под голову руку. Второй рукой он обнимал Шекспира. Кот поднял голову и сонно посмотрел на нее, а потом снова опустил голову и закрыл глаза. Она протянула руку, чтобы погладить Шекспира, и почувствовала, что ее тонкую руку крепко сжала мозолистая рука Кола.
— Вы пришли, чтобы сдаться? — спросил он, усмехнувшись.
— Сдаться? Кому?
— Мне.
Нахмурившись, она пыталась освободить свою руку.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Неужели?
Чем настойчивее она пыталась освободить свою руку, тем сильнее он тянул ее к себе. Все закончилось тем, что, не удержавшись, она рухнула на колени возле его ложа. Она перестала сопротивляться и посмотрела ему в глаза. Он улыбался.
— Я лежал здесь и думал о том, что мы с вами как солнце и луна.
Она удивленно вскинула брови, пытаясь понять, что же он хотел этим сказать. Он уже не улыбался. Его лицо стало серьезным, а голос был мягким, глубоким и таким чувственным, что у нее все затрепетало внутри. Свободной рукой он развязал ее шаль, и она медленно сползла с ее плеч и упала на пол.
— Одно из этих небесных светил стоит на страже днем, а другое ночью. И без них обоих мир просто не сможет существовать, — прошептал он, притягивая Брианну к себе. — Солнце и луна не могут друг без друга, точно так же, как и мы с вами.
Она широко раскрыла от удивления глаза, а потом и рот. Закрыв рот, она тряхнула головой.
— Вы сумасшедший.
— Правда? — улыбнувшись, спросил он. — В таком случае вам лучше не злить меня, а всячески ублажать. Никогда не знаешь, чего можно ожидать от сумасшедшего.
Сейчас, когда Най так улыбался, он казался ей таким красивым. Он переоделся в чистую одежду и тщательно побрился. Он так пристально смотрел на нее, что она почувствовала, как по всему телу разливается жар. Подобно вулканической лаве этот обжигающий поток струился по ее венам, захватывая душу. Тяжело дыша, она сказала:
— Ублажать вас? Каким образом?
Он развязал ленты ее шляпы и отбросил ее в сторону.
— Поцелуйте меня.
«Это немыслимо! — подумала она. Я замужняя женщина. А если Лилит придет сейчас и увидит, что мой брат целует меня как-то совсем уж не по-братски?» Она представила себе испуганное лицо Лилит и засмеялась.
— Вам кажется это смешным? — спросил он. Просунув руки ей под мышки, он с силой дернул ее на себя, и она упала на постель, едва не раздавив Шекспира. Издав дикий крик, кот спрыгнул на пол. Теперь Брианна хохотала как ненормальная.
— Я просил вас ублажать меня, а не смеяться надо мной, — бросил Кол и прикоснулся мягкими губами к ее губам. Большими пальцами рук он гладил ее груди.
Ее тело запылало огнем, и она перестала смеяться.
— Пришло время научить тебя, женщина, уважать меня.
Окружающий мир перестал существовать для нее в тот момент, когда его губы завладели ее губами. Вместе они, солнце и луна, вознеслись на небо, сплетясь в единое целое, охваченные таким огнем, сопротивляться которому было просто бесполезно. Най дарил ей удивительные ощущения. Он ласкал ее губы своими губами, дразнил их и слегка покусывал до тех пор, пока они не раскрылись. Он засунул ей в рот язык, пробуя ее на вкус. Сначала его поцелуи были нежными, а потом стали требовательными и даже грубыми, а затем снова мягкими и нежными, как шелк.
Запутавшись в своих ощущениях, она просто делала то, что требовало от нее ее тело.
— Ты и правда напоминаешь мне луну, — прошептал он прямо в ее губы, а его руки в это время гладили ее густые волосы.
— И какая же она, эта луна? — спросила Брианна, хрипло засмеявшись.
— Мягкая, таинственная, ускользающая, — сказал он, проведя кончиком языка по ее уху.
Потом он легонько прикусил мочку уха. Брианна улыбнулась, и по ее телу прокатилась сладкая волна желания.
— А вы жаркий, испепеляющий, всепоглощающий. Как солнце.
— Ты начинаешь понимать в этом толк, женщина. Останься со мной, и солнце поднимется еще выше и станет сильнее светить тебе.
Его губы проложили жаркую дорожку по нежной коже ее подбородка, потом по ее тонкой шее и наконец остановились возле маленькой впадины у основания шеи. Она даже не знала, что у нее такая чувствительная кожа. А может быть, это его губы будили в ней чувственность? Потом она ощутила, как он положил ей на грудь руку. Она замерла, ожидая неземного наслаждения и боли.
— Солнце может дарить наслаждение по-разному, — почувствовав ее испуг, прошептал Кол прямо в ее губы. — Однако оно никогда не причиняет боль. Только не луне, не его сладкой луне.
Она чувствовала, как его нежные руки ласкают ее грудь. Его трепетные пальцы осторожно сжимали ее и поглаживали, пока она не вознеслась на вершину блаженства.
Она застонала, а он, накрыв ее губы своими губами, вобрал в себя этот стон. Его возбужденная плоть требовала немедленного удовлетворения, однако он сдерживал себя, продолжая нежно ласкать ее. Ему нужно было завоевать ее доверие, научить ее дарить ответные ласки. Научить ее любить.
— Брианна? — послышался голос Лилит.
Брианна испуганно охнула и вскочила на ноги. Тяжело дыша, она стояла в центре фургона и пыталась взять себя в руки.
— Ты нашла продукты, Брианна? Как себя чувствует Кол? Он тоже в фургоне?
Брианна глубоко вздохнула и ответила:
— Да, мы тут… просто разговаривали. Все нормально.
Най быстро сел на постели. Он тоже пытался отдышаться. Брианна взяла сверток с едой, которую они приготовили утром, и пошла к выходу.
Когда она проходила мимо него, он схватил ее за руку, приблизил свое лицо к ее лицу и поцеловал ее. Его губы были влажными, мягкими и сладкими.
— Бри, — пробормотал он. — Ты — луна. Запомни это. Тебе нечего стыдиться и ты ни перед кем не должна держать ответ за то, что ты делаешь.
— Даже перед солнцем?
— Даже перед ним.
Он отпустил ее. Прежде чем уйти, она еще некоторое время смотрела на него. Ее прическа была в полном беспорядке (это было делом его рук), а лицо заливал яркий румянец. Она была такой живой, такой страстной, что ему нестерпимо захотелось сорвать с нее одежду и овладеть ею. Но она быстро покинула фургон. Ему понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться, а потом он тоже присоединился к остальным. Брианна старалась не смотреть на него, делая вид, что очень занята. Она раскладывала по тарелкам холодные бобы и кукурузные лепешки, а Лилит наливала в кружки теплое молоко. Най сидел рядом с Марком. «Интересно, — подумал он, взяв тарелку из рук Брианны, — ждет ли она наступления ночи с таким же нетерпением, как и я?»
В это момент к ним подбежали сыновья Бодвинов. Оба мальчика были с ног до головы в грязи.
— Жан Луи, прекрати носиться, как дикий индеец, — сердито сказала Лилит. — Ты весь мокрый от пота, — добавила она, пытаясь отчистить его рубашку от грязи. — И откуда эта липкая гадость на твоей рубашке? О-о, да и на волосах тоже!
— Мы, мама, играли в снежки.
— Вы играли… в снежки? Что за глупость! Немедленно расскажи мне всю правду.
Мальчик посмотрел на своего старшего брата, а потом быстро перевел взгляд на обеденный стол.
Най усмехнулся.
— Это был коровий навоз, правда, парни?
Франсуа широко раскрыл от удивления глаза.
— Как вы узнали?
— Вы не первые, кому пришла в голову мысль, что из навоза можно слепить прекрасные снаряды для метания.
— Навоз… — пробормотала ошарашенная Лилит. — Да это жуткая мерзость! — закричала она и, вскочив на ноги, схватила за уши обоих мальчишек и потащила их к фургону, чтобы почистить их там.
— Что бы сказал господин Генот, если бы сейчас увидел вас? — отчитывала она мальчиков, работая щеткой. — Вы с ног до головы в вонючей грязи. А как вы разговариваете! Как… как безграмотные деревенские пастухи. Вы — Бодвины. И никогда не забывайте об этом.
— Да, мэм.
— Бодвин никогда не скажет «мэм», обращаясь к собственной матери, — сказала Лилит.
— Да, мама.
Лилит почистила Жана Луи и принялась за Франсуа. Жан Луи подбежал к столу и сел возле своего отца. Брианна подала ему тарелку с едой.
— Папа, Нейт Гудмен идет сегодня на охоту вместе со своим отцом. Ты возьмешь нас с собой на охоту?
— Знаешь, папа, — вмешался Франсуа (мать дала ему влажную тряпку, и теперь он вытирал свое лицо), — Томми Шотхилл тоже ходил со своим отцом на охоту. У него даже есть собственное ружье.
Марк потрепал по голове Жана Луи и улыбнулся своему старшему сыну, когда мальчик подошел и сел по другую сторону от него.
— Ты еще мал иметь собственное ружье, но мы завтра попробуем поохотиться, если Кол согласится. Без него мы можем заблудиться.
