Филлипс в легком халатике вышла из ванной комнаты и теперь прислушивалась к разговору.
Положив трубку, Ренни сказал:
— У них тоже нет никакой зацепки. Завтра первым же рейсом возвращаемся в Нью-Йорк.
Три мощных буксира тащили айсберг. Зацепив его крепкими тросами, они осторожно сдвинули айсберг с места и разогнали. Теперь вся энергия двигателей кораблей уходила на то, чтобы поддерживать скорость.
Капитан центрального буксира Эдвард Смит стоял на корме, глядя, как разбегаются буруны от Ледяной глыбы. Из нескольких айсбергов они выбрали именно этот. Во-первых, потому что он был несколько меньше своих собратьев. Во-вторых, как убедился Смит, этот айсберг по конфигурации напоминал нос корабля, что должно было облегчить его транспортировку.
Ребята с буксира «Соленый» сразу окрестили айсберг «Титаником». Члены команды шутливо спрашивали: «Капитан Смит, что доносят впередсмотрящие с «Титаника»?» Или: «Капитан Смит, вам не кажется, что здесь «Титанику» опасно развивать такую скорость?» Капитан тоже отвечал шуткой, хотя понимал, насколько опасна транспортировка айсбергов. Одно неосторожное движение — и от них останутся только щепки.
Фамилию Смит носят десятки тысяч американцев. Собственно, никто и не обращал внимания на его имя и фамилию, но после того как появился знаменитый фильм «Титаник», любой младший матрос усвоил, что Эдвард Смит — невезучий капитан легендарного океанского лайнера, под руководством которого он пошел ко дну.
Несмотря на свой добродушный характер, Эдвард сначала выходил из себя, когда его сравнивали с капитаном затонувшего «Титаника», но затем просто перестал обращать внимание на эти подначки. Однако этот необычный проект с переброской айсберга породил новую волну шуток.
— Пусть резвятся, — незлобливо ругался Смит, — хоть какое-то для ребят развлечение.
Самого же капитана беспокоило другое: удастся ли механикам автомастерской поставить на ноги его старенький «порш» 1957 года выпуска, который он приобрел пять лет назад. Смит возился с ним как с ребенком, что было недалеко от истины, поскольку Эдвард в свои тридцать четыре не имел ни жены, ни детей.
Смит больше всего в этой жизни любил мчаться на бешеной скорости на скутере, бросая дерзкий вызов дельфинам, или же лететь с зажженными фарами по ночному шоссе на своем «порше», упиваясь ревом мощного двигателя.
Незадолго до плавания Смит попал в аварию: в его машину врезался на перекрестке пьяный лихач, проскочивший на красный свет светофора. Эдвард не успел свернуть в сторону, настолько стремительно это произошло. Конечно, любой другой на месте Смита получил бы страховку и купил новый автомобиль. Любой другой, но только не Эдвард. Он не мог бросить своего друга, поэтому отдал «порш» на реставрацию знакомым механикам. Смит молил Бога, чтобы они сотворили чудо.
И сейчас он подумывал о том, чтобы связаться с мастерской и узнать, как поживает его пострадавший приятель. С этими мыслями он заглянул в радиорубку.
— Есть новости, Грег? — спросил он молодого светловолосого парня.
— «Майами» проиграл «Бостону» двадцать очков!
— Я же говорил, что «Хитс» в этом году повалится, а «Джетс» пойдет в гору.
— Несмотря ни на что, я буду верен «Майами», еще мой дедушка болел за эту команду.
— А также твоя бабушка, матушка, брат дедушки… Я уже тысячу раз слышал об этом. Но хватит о баскетболе. Свяжись лучше с соседями. Узнай, все ли у них в порядке.
Грег вызвал на связь другие буксиры.
— Все нормально, капитан.
— Запроси погоду на завтра.
— Слушаю, капитан.
Через несколько минут радист сообщил, что ожидается полный штиль.
— Большая редкость для этих мест, — довольно произнес Смит. — Похоже, не зря мы ставили свечки перед отплытием.
— Да, капитан.
Если бы началось сильное волнение, то айсберг пришлось бы бросить. Иначе тросы бы не выдержали и лопнули, айсберг мог перевернуться. Многотонная громадина так же легко расправилась бы с ними, как Гулливер с веревками лилипутов.
— Дай Бог, чтобы все получилось, — прошептал Эдвард. Будучи человеком суеверным, он боялся спугнуть удачу.
— На все воля Божья, — серьезно сказал радист.
Капитан Смит вышел из радиорубки и прошел на корму. От успеха первого рейса зависело очень многое в его жизни.
Несколько техасских бизнесменов рискнули вложить деньги в завод по производству питьевой воды. Они ухватились за оригинальную идею: добывать воду из льда айсбергов. Эта чистейшая вода наверняка найдет своих покупателей. Пусть «Эвиан» пьют в Европе, а в Америке в новом тысячелетии будут пить «Айсберг-2000». Экологически чистую воду из айсбергов, которые без пользы тают под жарким солнцем в океане.
Смит, как самый опытный из капитанов, руководил этой операцией. Наконец-то его знания получили достойное вознаграждение. Эдвард мечтал, чтобы эти рейсы стали регулярными.
Леонид Шавуазье проснулся очень рано. От одной мысли, что утром встретится с Катей, он пришел в прекрасное настроение.
Вскочив с постели, Леонид сделал несколько энергичных выпадов, подражая движениям каратистов. Прошел в выложенную белым кафелем ванную комнату, побрился, почистил зубы, принял холодный душ, жестко растерся полотенцем.
Вышагивая по палубе, он поймал себя на том, что насвистывает мотивчик из оперетты «Летучая мышь». Отец, без сомнения, сделал бы ему замечание: «Свистеть, мой мальчик, неприлично. Ты же воспитывался в приличном доме, освященном многовековыми традициями, а не под забором». Старик Шавуазье иногда был невыносимо занудлив. В особенности когда дело касалось воспитания и изящных манер. «Ты должен относиться с уважением к памяти достойных предков».
Сейчас Леониду не хотелось вспоминать о своих славных предках. Его мысли занимала Катя. Он точно наяву видел ее лицо с голубыми глазами, чуть вздернутым носиком, изящными бровями и пикантными ямочками на щеках. А еще ему нравились ее роскошные русые волосы, которые она часто заплетала в косу.
Леонид пребывал в том безмятежном состоянии, когда нет ни малейшего желания размышлять о превратностях судьбы и анализировать свои поступки. Ему было хорошо, причем так хорошо, как никогда еще не было в жизни.
Леонид постучался в дверь номера Шадриной. Они договорились встретиться в ресторане, однако он решил зайти за Катей пораньше, чтобы прогуляться перед завтраком.
Однако никто не отозвался. Леонид постучал еще раз. И хотел было уже уйти, как дверь отворилась и на пороге показалась заспанная девица в коротком халатике, подчеркивающем достоинства ее тела — округлую грудь, изящную талию и стройные ноги.
Леонид даже на миг растерялся, так как ожидал увидеть Катю. Но он ничем не выдал своего замешательства и произнес:
— Доброе утро! Марина, вы прекрасно выглядите. А где Катя?
— Заходи, обсудим, — позевывая, ответила девица.
Леонид прошел в каюту. Но Кати там не оказалось. «Наверное, она в ванной комнате и сейчас появится», — предположил Шавуазье.
— А дела наши обстоят следующим образом, — начала Марина, усаживаясь напротив француза. — Катюха не ночевала в своем номере, и мне неизвестно, с кем она провела ночь.
— Как это не ночевала? — не мог понять Леонид.
— Как не ночевала, так и не ночевала, — пожала плечами Серебрякова. — Молодость. — Как бы случайно полы ее халатика разошлись, высоко оголив точеные ноги.
Но Шавуазье даже не смотрел в ее сторону.
Марина, поняв, что ее очередная попытка соблазнить француза закончилась неудачей, разочарованно вздохнула.
Шавуазье, извинившись, вышел из каюты, поднялся по лестнице на палубу. «Почему она не ночевала у себя в каюте? Может быть, с ней что-то случилось?»
В ресторане он заказал легкий завтрак. Леонид пил кофе, наблюдая за входом. Вот сейчас она появится, и все станет на свои места. Но время шло, а Кати все не было. В ресторан зашла Марина Серебрякова. В обтягивающем стройную фигурку платье. Хищническим взглядом Марина обвела зал. Заметив Шавуазье, помахала ему рукой. Тот кивнул в ответ. Она подошла к его столику:
— Вы позволите составить вам компанию?
— Присаживайтесь.
Марина заказала салат из кальмаров, сок.
— Она так и не появилась, — сказала Марина, покачивая ножкой. — Ума не приложу, куда она запропастилась.
— Да, на Катю это не похоже.
— Наверное, перебрала лишнего. Бывает…
— С Катей такого не могло произойти, — веско сказал Шавуазье, допивая кофе.
— Это могло произойти с кем угодно, — возразила Марина, расправляясь с соком. — Вы не проводите меня до моего номера? Что-то голова кружится.
— Хорошо. — Леониду совсем не хотелось провожать эту назойливую девицу, но воспитание и на этот раз взяло верх.
