Федул начал свой трудовой путь в родных новгородских краях. Поначалу шустрый, исполнительный парнишка подвизался подручным столичных "чесал", рыскающих по Российской глубинке в поисках ценных икон. Разнюхивал, у кого из стариков сохранился почерневший образок, где осталась бесхозной разграбленная церквушка. А поскольку работал Федул с первоклассными специалистами, то скоро стал разбираться не только в ценности иконы, но и в мастерстве письма, живописных школах, сюжетах. Дело свое Федул любил - не важно ведь, куда поступают добытые и отреставрированные ценности - в частную коллекцию иностранца или в музей. Без всяких премудростей ясно, что лучше иконы разыскивать и сохранять, чем оставлять на погибель в умирающих деревнях. Ведь горели, гибли под водой брошенные села, а уцелевшие еще церкви ждала печальная участь запустения. Федул хорошо делал свое дело, получал за него приличные по тем временам деньги. И вскоре попался. С Пальцевым Сиськомац познакомился в северной исправительной колонии. Оказалось, что вращались они прежде в одном кругу, только Федул промышлял в глубинке, а Альберт возле "Интуристов".
Вышел на волю Федул, имея определенные виды на будущее. Уважаемый человек, авторитет среди досочников и деловых, предсказал скорый и неминуемый подъем православия в стране и посоветовал молодому специалисту держаться поближе к церкви. "В МИМО тебе, сынок, дороги нет, в живописцы сноровкой не вышел. Номенклатура тебя к себе не пустит, а попы возьмут. Порода у тебя самая подходящая. Глядишь, и карьеру по их стезе не хуже министра иностранных дел выстроишь. И приду я тогда к тебе каяться".
Точно угадал предназначение Федула авторитет. В духовной семинарии Сиськомац проявил себя с лучшей стороны, а рукополагался в священники уже в преддверии государственных реформ и возрождения православной церкви. Немногословие отца Савватия зачастую ставило в тупик даже Пальцева - он начинал подозревать в действиях священника скрытые духовные пружины. И тогда проверял Федула в деле - дело подтверждало, что отец Савватий никакой не отец, а хорошо законспирированный авантюрист, обретающийся на духовной стезе. Слышал от него однажды Альберт о случае, предопределившем атеистическую направленность мировоззрения. Переволновался парень, совершая ограбление маленькой новгородской церкви, имевшей ценные иконы.
"Был у меня страх, что накажет Господь, когда чудотворную икону с Его ликом из алтаря выковыривал и когда церковь поджог, что бы скрыть следы. Ждал кары. С содроганием ждал. Но не настигла лиходея карающая десница. Тогда окончательно и понял, что никого на небе нет".
Развернувшиеся в дальнейшей жизни Федула события лишь укрепили эту догадку. В его лице Пальцев получил самого преданного союзника по узурпации земной власти и стяжанию материальных благ. Планы у заговорщиков были самые далеко идущие. Все складывалось отлично, но что-то мешало... Что-то непонятное, смутное настораживало обостренный нюх Альберта.
- Интересно, кто "прогрессистов" иностранцам заложил? - проговорил он задумчиво. - Откуда у них информация о собрании в моем особняке?
- Да тут каждый отличиться мог. Кроме тебя и меня. Мы ж их за козлов и держим. Козлов отпущения. "Ибо каждому воздастся по грехам его-о-о..." пропел батюшка. - Не впадай в умственный блуд, лучше о кандидатуре нашего вещателя подумай. Чистейший, вроде, человек нужен. Жаль, Сахаров умер.
- Не нужен нам никакой Сахаров, - возразил Альберт, сосредотачиваясь. - Мужик должен быть вроде чистенький, но с гнильцой. Этакий новоявленный Христосик, возомнивший себя Богом. Когда потом копнут вокруг осуществленного им взрыва, должны обнаружить компру. Нечто порочащее в биографии. Тем более, что мученик и фанат отмыться уже не сможет.
- Техническая сторона всей операции требует точнейшей отработки. Не ошибись. - Федул Степанович громко и не кстати икнул.
- Стараюсь, ночами не сплю, для иных действий "Виагру" пью. Но и на бабе покоя нет. С банкета сбежал, тебя вызвал - наколки испугался. Шарль этот обещал повлиять на несговорчивых "прогрессистов". А они же, родимые, ни о каком Мефистовиче, ни о каких поисках клада ни сном ни духом не ведают! Назвал я де Боннару первых, что пришли в голову, дабы придать реализм игре. А заодно проверить - не жмут ли нам на психику партнеры? Ой, не пугают ли?
Альберт опасливо покосился на экран, где разворачивалось действие очередного эротического триллера.
- А что мы у экрана-то бдим? Порнухи не видели? - удивился Федул.
- Перманентова и Барнаульского отслеживать будем. Господин де Боннар на них воздействовать обещал и по ТВ информировать, - хмыкнул Альберт, стесняясь уже своих страхов.
- Прямо ночью? Пустой звон, - при упоминании о Шарле Федул снова икнул и тут, увидав взволнованное лицо скандального тележурналиста, включил звук.
" - Мы только что получили материал, снятый на заседании Государственной Думы. Судя по всему, заседание произошло полчаса назад в неплановом, возможно даже, секретном порядке..." - с необычным трепетом объявил бесстрашный разоблачитель, удивленно таращась в монитор.
Глава 20
Показывали запись заседания Госдумы. С очередным предложениями по выходу из кризисной ситуации выступал министр финансов.
Искусное юление вокруг государственных долгов и задолженностей, вокруг бастующих, голодающих и негодующих впечатляло. У докладывавшего министра было мужественное, страдальческое лицо. Смело глядя в камеру, он врал до изнеможения. Поперхнувшись на слове "инфляция", откашлялся и продолжил речь с неожиданными для себя интонациями сказителя:
- В регионы не доходят миллионы. Госказна что черная дыра. От валютных займов мы имеем крохи и курс доллара не можем удержать...
- Ни в склад, ни в лад! Рифму давай! - донеслось из рядов.
К микрофону прорывался какой-то замухрышка-депутат, в котором Альберт и Федул не без удивления узнали Перманентова. С тоской смертника перед расстрелом тот оглядел зал и вдруг, вытаращив глаза от ужаса перед собственной смелостью, выкрикнул петухом:
- Да врет он все! Они сами займы и разворовывают! Одна шайка-лейка. Перечисляю в алфавитном порядке лиц, виновных в злоупотреблении служебным положениям и крупных финансовых хищения. Значит так - А... Ародин, Алошин... Ой, чуть не упустил из сферы внимания метод физического воздействия... - Подскочив к докладчику, Перманентов нанес ему физическое оскорбление в виде бытовой пощечины. - Это рекомендовано в первую очередь.
На сцену вынесло сразу нескольких искателей правды. Самый бойкий и драчливый, прорываясь к микрофону, вначале оттащил даму-депутата за волосы, а потом стал плескать из бутылки воду в представителей народной власти. Разнимали парламентарии споривших горячо, но кое-как все же установили порядок и призвали к ответу крупнейшего финансиста. Тот взошел на трибуну с видом человека, несущего голову на плаху. Вместо головы он положил перед собой толстобрюхий старомодный портфель, с которым в старых комедиях ходили бюрократы. Зал загалдел, полагая, что начнется демонстрация отчетной документации по разным направлениям финансирования.
Щелкнули замки и вместо бумаг в кулаке ответственного лица появилась плотная пачка зеленых купюр в банковской упаковке. Сорвав бумажную ленту, человек широко размахнулся и метнул пачку в зал жестом сеятеля. Словно взорвавшись, она распалась на отдельные листки и дождем осыпала ряды сидевших. Сложилось впечатление, что финансист бросил новенькие сто долларовые ассигнации. Установилась тишина и полное оцепенение, как в детской игре "Замри". В этой тишине, выкрикивая суммы голосом ведущего аукцион, солидный человек продолжал вышвыривать из портфеля все новые и новые пачки.
- Два миллиона... три... восемь...
Бумажки вертелись, их разносило в стороны, забрасывало в задние ряды и на сцену. Через несколько секунд денежный дождь, все густея, затопил весь зал. Господа, товарищи и просто граждане стали бумажки ловить. Поднимались сотни рук, люди сквозь купюры глядели на свет и видели самые верные и правдивые водяные знаки. Тревога охватила зал. Всюду гудели слова: "баксы", "грины", слышались вскрики "провокация!" и нервный смех. Кто-то уже ползал, шаря под креслами. Многие стояли на сидениях, ловя вертлявые, капризные бумажки. Стоял нечищенными ботинками на красной обивке кресла и депутат Перманентов, но купюры не ловил, а тихо плакал, словно мальчик, водруженный на стул для рассказа гостям стихотворения и забывший слова. Последним, что запечатлел оператор, был ботинок кудрявого либерала, прижавший к ковровой дорожке руку "коммуняки" с пучком собранных хрустящих зеленых ассигнаций.
Появился скандальный журналист с усталым лицом человека, вынужденного созерцать и осмысливать подобные вещи с утра до ночи. И зачастил скороговоркой:
" - ...Специалисты по общественному мнению и руководство ФСБ, к которым мы обратились за комментарием происшествия, пока отказываются объяснить случившееся. Единственная версия касается экстрасенса, вернувшегося недавно в страну после зарубежных гастролей. Возможно, имел место коллективный гипноз. Министр финансов госпитализирован и проходит медицинское обследование. Сдать валюту, подобранную в ходе инцидента, присутствующие отказались. Парламентарии аргументировали тем, что честно заработанные ими в ходе заседания средства поступят в различные благотворительные фонды представляемых ими подразделений и регионов."
