- Позвони, когда доедешь, - донеслось сверху.
"Фиг тебе, неверная!" - подумал я.
На морозе язык немного отошел. Плутая в закоулках гаражей и спотыкаясь об асфальтово-ледяные колдобины, я двигался к метро. На душе у меня было муторно. Снова навалилось одиночество. Вот так всегда: стоит только наладиться личной жизни, как все опять идет прахом. В голове засвербила привычная мысль. Я никогда больше не увижу Машу... Я представил светлые волосы, спадающие на хрупкие плечи; тонкие пальцы тургеневской барышни; лилейную шею с тонкой пульсирующей жилкой... С этой мечтой вампира в голове я вошел в метро.
Злость прошла, но ее место заняла тоска. К тому же на светлый облик Марии стали наслаиваться облупившиеся фрески, изображающие мою квартиру. Даже если ее не разгромили, все равно - хорошего мало.
- Дома ждет холодная постель... - тихо пропел я что-то из Ленькиного кабацкого репертуара, пытаясь хоть как-то взбодриться.
Но песня почему-то не взбодрила мое исстрадавшееся сердце. Никто меня не ждет! Даже пьяная соседка. Лишь ледяная постель не первой свежести...
Я завернул за угол своего дома и с надеждой взглянул на окна. Они были на месте. И даже не разбиты. Я поднялся по лестнице - дверь цела. Значит, зря я скрывался? Подвело воображение? Дурак! А Маша за это время успела обзавестись поклонником... Надо с ней все-таки поговорить.
Я открыл дверь, прошел к телефону и набрал номер мадам Еписеевой. Занято. Попробуем еще раз. Опять. Полежав в темноте, я совершил еще несколько попыток. Мимо!
Через час было по-прежнему занято, занято, занято... Черт! Надо что-то делать! С кем она разговаривает так долго? Наверняка с этим неприятным типом, чей портрет красуется у нее на полке. Обхватив голову руками, я исступленно заметался по комнате. Ревность душила меня, словно я был не самый обычный житель Москвы, а венецианский мавр.
Глава 39
Свершилось!
Я все ходил и ходил. Мой маршрут не ограничивался одной лишь комнатой. Он пролегал через всю квартиру, включая ванную и туалет. Каждый раз, оказываясь рядом с телефоном, я хищником набрасывался на его пластмассовую плоть. Но все впустую - мерзкая тварь продолжала издавать короткие гудки, и я возобновлял свои странствия.
Моя голова пылала, как новая звезда. Обожженный язык давно уже был не в силах конкурировать с ней. Я сунул голову под кран. Холодные струи стекали с моих волос, как речной водопад с веток ивы. Внезапно сквозь журчание я уловил заливистые трели.
Телефон! Это наверняка она! Я выскочил из ванной и, по-собачьи отряхиваясь, поскакал в комнату.
- Да! Да! Слушаю! - заорал я в трубку.
- Васильев, ты что кричишь? Соседей разбудишь, - проговорил знакомый голос.
- Кто это? - несколько тише крикнул я.
- Во дает, чудила! - изумилась женщина, словно я был обязан помнить голоса всех своих дам. - Я это. Светлана...
Светлана. Бывшая жена моего бывшего друга. А я и забыл о ее существовании.
- Ты где? - глупо спросил я.
- В Черустях. Но завтра буду в Москве. Названиваю тебе битый час.
- А я-то здесь при чем?
Она помолчала. В нашу связь вклинился далекий голос телефонистки:
- Освободите линию.
- Получается так, что ты у меня один остался в Москве, - оживилась моя собеседница. - Ничего, если я у тебя остановлюсь ненадолго? Пока квартиру не сниму?
А что, если Маша вздумает нанести мне визит? Если я ей дозвонюсь, конечно. Хорошо же я буду выглядеть: добиваюсь ее любви, а сам живу с посторонней женщиной. Более того, эту постороннюю особу Маша наверняка прекрасно помнит!
- Пожалуйста, только могут возникнуть некоторые трудности, - попытался я отвязаться от незваной гостьи.
- Ну, Сенечка, - заныла трубка. - Позарез надо. Не могу я здесь больше, в провинции, задыхаюсь... Я в Москве работу нашла. Хорошую... Что она, ждать меня будет, пока я соизволю появиться?
- Что же ты к Витальке не поедешь? Он ведь твой бывший муж?
- Ха! К Витальке! Да он же меня выставил из дому!
- ...свобод... ли... - опять прорвалась телефонистка.
- Так я приеду? А, Сень? Ты ключ оставь под ковриком, у тебя все равно красть нече...
Связь оборвалась. Тьфу ты, пропасть!
Минут пять я уныло размышлял, что бы предпринять, но тут мой мозг словно иглой пронзило. "Маша!!!"
Я опять забегал по квартире, но сообразил, что это ни к чему путному не приведет, и схватился за телефонную трубку. Мадам Еписеева соизволила наконец ответить.
- С кем ты трепалась все это время?! С этим прищуренным штурманом?! Я тебе всю ночь звоню!!! - зарычал я.
- А если и с ним, тебе-то какое дело?
Вот теперь-то я ее точно теряю! Решение должно быть резким и молниеносным, как удар сабли! Я сконцентрировался и выпалил:
- А ничего! - а потом неожиданно: - Маша, выходи за меня замуж!
Мать хулигана помолчала и просто ответила:
- Я согласна.
Штурман съежился и отошел даже не на второй, а на сотый план. Я победил! Сначала я, правда, испугался собственных слов, но мутный поток ликования смыл страх.
- А где мы будем жить, ты подумал? - мадам Еписеева была настроена прозаически. - Впрочем, жить будем у меня, а твою квартиру сдадим на год какому-нибудь приличному иностранцу. И с работой, Сеня, надо что-то решать. Пойдешь охранником к нам в отель. Зарплата там приличная, так что...
Мария выдвигала все новые и новые предложения, я же восторженно лепетал:
- Да! Да! Да!
- Значит, прямо завтра днем идем в загс. Чего тянуть?
И действительно, чего тянуть? Отступать теперь некуда. На всякий случай я ехидно осведомился:
- А штурман твой против не будет?
- Да какой там штурман, - ласково ответила Маша. - Нет никакого штурмана...
Я удивился:
- Чья же тогда у тебя фотография? Рядом с моими цветами?
Она засмеялась:
- Это я нарочно поставила, чтобы ты поревновал немного. Это мой первый муж. И трубку специально сняла - тебя помучить. Я ведь знала, что ты мне позвонишь...
Ловко она меня подтолкнула к самому ответственному шагу в моей жизни. Профессионально! Я был восхищен и ничуть не обижен. Истинных профессионалов следует уважать.
- Маш, а ты меня хоть любишь? - поинтересовался я.
- Ну конечно люблю, глупенький.
В ответ я прошептал подслушанные в одном телесериале слова:
- Целую, любовь моя! До завтра! - и плавно опустил трубку на рычаги.
Я ощущал почти физическую потребность поделиться с кем-нибудь своей радостью.
Милая, милая Машенька! Как мы с тобой чудесно заживем! Утром я буду уходить на работу и махать тебе одной рукой, другой прижимая к груди газетный сверток с бутербродами. Целый день ты будешь что-нибудь шить и ждать возвращения своего ненаглядного. После трудового дня я, купив алые розы, стрелой помчусь в родное гнездышко. Уже издалека запримечу, как светится уютом кухонное окошко, мелькнет твой нежный профиль. После великолепного ужина мы устроимся рядышком на диване и станем вслух читать кого-нибудь из твоих любимых писателей. А потом...
- Стоп! - сказал я сам себе на самом интересном месте. - А Еписеев? Его что же, надо будет усыновить?
Эх, Вова! Володя! Володюшко! Я стану помогать тебе делать уроки, и мы вскоре подружимся. По воскресеньям всей семьей - хоккейный матч или театр. А может, лыжная прогулка по заснеженному старинному парку. "Дядя Сеня", скажет мне Вова. Или нет. "Папа, у меня тут что-то с карбюратором не клеится". А я ему... Так, а что же я ему? В карбюраторах-то я ни черта не смыслю! Ну хорошо. А я ему: "Вовик, давай лучше почитаем Бальмонта". Мы выйдем на балкон под ласковое августовское солнце, сядем в шезлонги...
Непроизвольно расплывшись в улыбке, я принялся набирать номер Катькиного телефона. Поздновато, конечно. Но кому же узнать о моем счастье в первую очередь, как не Кэт?
- Катька, я женюсь, - восторженно выпалил я, как только она взяла трубку.
- А, Васильев, - притворно зевнула она. - Ты вернулся?
- Вернулся, и вот - женюсь! - еще более торжественно объявил я.
- На ком это? - Катькин голос стал чуть более заинтересованным. - Уж не на той ли хабалке, что недавно вытягивала из меня место твоей ссылки?
- Ну почему на хабалке? - я даже не обиделся. - На Маше Еписеевой...
- Я так и думала, что у нее имечко еще то... Что ж, вполне подходящее. Успехов тебе, женишок, - ядовито пожелала Кэт.
Я восторженно пролепетал:
- Кать, ты знаешь, она такая, такая...
- Послушай, Васильев, - устало вздохнула моя лучшая подруга, - уже четыре часа утра. Как-нибудь потом поведаешь о достоинствах своей пассии, хорошо?
Она сухо попрощалась и повесила трубку. Я был ошарашен. И это называется дружба! Мало того что не видела человека сто лет, так у него еще и величайшее событие в жизни! А она даже выслушать не пожелала! Ну разве Машенька позволила бы себе подобную черствость? Нет! Этот ангел отправился за сто километров, в неведомую глушь... А тут? Эх, Катька, Катька!
Я горестно вздохнул и зачем-то полез под душ. Однако мое настроение портиться решительно не желало. Под душем я опять принялся мечтать об идиллическом будущем и рисовать сияющие картины грядущего семейного счастья. Я даже что-то напевал. Изредка в моем ошалевшем мозгу проскакивали некие деловые мыслишки. Вроде той, что утром надо бы заглянуть в школу и забрать свою трудовую книжку. Или - не забыть оставить для Светланы ключ под ковриком. Но все это были не имеющие никакого значения мелочи...
