Они долго лежали, набираясь сил, и когда Дункан, наконец, поднял голову, он стал целовать маленькие хрупкие позвонки Фиби. Одна его рука скользила вниз от ее груди, по животу и дальше - к нежному и врожденно женственному месту, где сходились ее бедра. Она застонала в подушку, и он начал дразнить ее медленными круговыми движениями пальцев.
- Я не верю! - пробормотала Фиби, с удивлением осознавая, что снова возбуждается.
- Позволь мне убедить тебя, - сказал он.
- Ты имеешь представление, что дом битком набит красномундирниками и тори? - осведомилась Фиби чуть позже, когда ее мышцы снова стали крепкими, и она смогла встать на ноги. Она зажгла лампу и отошла на безопасное расстояние от Дункана, чтобы он не мог дотянуться до нее.
Дункан оставался в кровати, лежа на спине и подложив руки под голову. Он был классическим воплощением мужской лени удовлетворенный и чертовски уверенный, что удовлетворил свою партнершу.
- Я заметил, когда входил, - ответил он. Либо он не понимал серьезности ситуации, либо безрассудство стало для него таким привычным делом, что он напрочь забыл о предосторожностях. - Мы будем в полной безопасности, если только кто-нибудь не услышал, как ты выла волчицей во время наших забав.
К щекам Фиби прилила кровь.
- Ну ладно, - прошептала она. - Допустим, я немного шумела. Но если бы ты был джентльменом, то не упоминал бы о таких вещах.
- Если бы я был джентльменом, - возразил Дункан с ухмылкой, - между нами бы, во-первых, не случилось ничего подобного.
Фиби уже надела корсаж и панталоны; теперь она облачалась в нижние юбки и затягивала пояс. Взгляд в зеркало обнаружил преступный румянец на ее щеках и блеск глаз, и то и другое имело своим источником нечто иное, чем ее постоянное отчаяние.
- Как ты попал сюда? - спросила она, пытаясь не повышать голоса. Сейчас, когда разум Фиби просветлел, ее охватил страх. - Я же помню, что запирала дверь!
Дункан ухмыльнулся еще шире. Если его и беспокоило присутствие майора Стоуна или других англичан, то он никак не показывал этого.
- Запертые двери не остановят меня, Фиби, - поддразнил он. - Особенно если с другой стороны ты с нетерпением ждешь знаков внимания от своего мужа.
Она схватила подушку, лежавшую на канапе рядом с камином, и швырнула в него.
- Не льстите себе, мистер Рурк. Как ни странно, я думала вовсе не о вас. Я размышляла, удастся ли мне сбежать из Трои так, чтобы не лишиться скальпа от рук индейцев и не попасться красномундирникам!
Дункан нахмурился, затем сел и потянулся за бриджами.
- Тебе здесь плохо?
Фиби отвела глаза. Гордость мешала ей признаться, что без него ей всюду плохо.
- Твои родственники были очень добры ко мне, - сказала она тихо. - Но я боялась.
- Чего? - Дункан встал с кровати, натягивая бриджи. Она молчала так долго, что он подошел к ней, взял рукой за подбородок и заставил посмотреть на себя. - Фиби, скажи мне, чего ты боишься.
Она заморгала, потому что хотела плакать, но не собиралась выказывать такую слабость.
- Я боялась, что у тебя хватит глупости явиться сюда, - ответила она, наконец.
- И я была права.
Его улыбка была неторопливой и более чем самоуверенной.
- Не притворяйся, что ты не рада видеть меня, - сказал он. - Это же не так.
Фиби высвободилась из его объятий. В саду играла музыка, раздавался смех, но рано или поздно присутствие Дункана обнаружат. Когда это случится, ничто не спасет его от английской петли ни ее любовь, ни влияние его отца и старшего брата. Ее разъярило, с какой легкостью он шел на риск.
- Здесь, на балу, найдется не один человек, который мечтает тебя повесить!
Дункан философски вздохнул.
- И даже не одна женщина, - согласился он. - Дорогая Фиби, когда же ты прекратишь хныкать? Я избегал эшафота с самого начала войны, и продолжу в том же духе. Кроме того, ты же знала, что я собирался приехать в Трою.
Фиби услышала в коридоре шаги и голоса. Ее сердце замерло, пропустив пару ударов, затем забилось снова, лишь чуть-чуть быстрее, чем обычно.
- Ты плохо рассчитал время, - прошептала она. - Ты мог приехать перед балом или после него, когда угодно, только не сейчас.
Он снова привлек ее к себе и поцеловал в лоб.
- Я хочу повидать отца, - сказал он. - Как только я удостоверюсь, что он здоров, то немедленно уеду.
Что-то в его поведении, в тоне его голоса встревожило Фиби даже глубже, чем его плохо рассчитанное по времени возвращение.
- И, конечно, возьмешь меня с собой.
Дункан колебался. - Фиби...
Она сложила руки на груди.
- Не утруждай себя речью, что я буду в большей безопасности в Трое, - предупредила она, - потому что это неправда. Едва кто-нибудь из тори или красномундирников узнает, что я вовсе не монахиня и не немая служанка...
От смеха его глаза зажглись и уголок рта пополз вверх.
- Монахиня? Немая служанка? Черт возьми, что все это значит?
Фиби снова почувствовала, как запылало ее лицо.
- Отчасти это моя вина, - торопливо призналась она. - Я сказала Филиппе, что была в монастыре ну, чтобы объяснить, почему у меня короткие волосы. Я больше ничего не могла в тот момент придумать. Но сказку о том, что я немая служанка-невольница, придумал Лукас для майора Стоуна. - Она вздохнула. - В тот момент это была подходящая версия, если учесть, что майор встретил «Принцессу Чарльстона» с эскортом вооруженных солдат и, похоже, имел какие-то подозрения относительно меня. Однако теперь все совсем запуталось, потому что он здесь, на этом балу, а твои мать и отец рассказали всем, что я твоя жена.
- Я вижу, в чем проблема, - сказал Дункан, хотя, похоже, он был не слишком озабочен.
- Видишь? - переспросила Фиби, снова разозлившись. Как такой умный человек может быть столь недальновидным? - Меня самое меньшее допросят, а возможно, даже арестуют.
Он коснулся пальцем ее подбородка, который чуть-чуть дрожал, хотя она упрямо задрала его.
- Нет, - сказал он. - Ты не попадешь в руки англичан ни для допроса, ни для любой другой цели. Ты принадлежишь революции и мне.
У Фиби отлегло от сердца, хотя сознание того, что скоро ей придется покинуть Трою и семью, которая уже стала для нее родной, наполняло ее горькой печалью.
- Каким образом ты проберешься к отцу, когда кругом столько народа?
Палец Дункана скользнул по ее губам, опухшим от его поцелуев. На его лице появилась мимолетная улыбка, как будто он вспомнил что-то, хотя было ли это воспоминание о недавнем, Фиби не могла решить.
- Ты будешь моим посланцем, - сказал он. - Найди отца, если сможешь, и скажи ему, что вернулся блудный сын и жаждет отведать тучного тельца.
Фиби открыла было рот для протеста, но ничего не произнесла, понимая, что это будет потерей времени.
- Хорошо, - согласилась она, наконец, с сомнением, пригладила волосы, которые отрастали и, следовательно, становились непослушными, и расправила смятые юбки бального платья. - Если я не вернусь через пятнадцать минут, считай, что меня забрали и упекли в кутузку.
Дункан недоуменно посмотрел на нее, что порадовало Фиби, хотя, конечно, это было слабым утешением за тот риск, на который приходилось идти по его требованию.
Она повернула ключ в замке, открыла дверь и бросила взгляд в оба конца коридора. Мимо пробежали две девочки, хихикая и приятно шурша накрахмаленными нижними юбками бальных платьев, не обратив на Фиби никакого внимания.
Закрыв за собой дверь, Фиби направилась к лестнице, высоко подняв голову и уверенно шагая вперед, не глядя по сторонам. Нижний этаж дома был полон гостей: пары танцевали в гостиной, превращенной в бальный зал, и прогуливались в саду. В поисках Джона Рурка Фиби старалась избегать Филиппы, Маргарет и Лукаса; любой из них мог понять по выражению ее глаз, что вернулся Дункан.
Наконец Фиби нашла Марву, которая несла через толпу блюдо с фруктовыми пирожными, и спросила ее о своем свекре. Марва кивнула в сторону закрытых дверей кабинета мистера Рурка.
- Он там, мистрисс, - объяснила служанка с усталой улыбкой. - Постучите и скажите хозяину, что Марва напоминает ему об ужине.
Фиби поблагодарила служанку и направилась к личным покоям Джона Рурка. Она постучала в одну из высоких дверей, получила приглашение войти и переступила через порог, не успев подумать, есть ли в кабинете еще кто-нибудь. Затем думать об этом стало слишком поздно.
У холодного камина стоял майор Бэзил Стоун, положив одну руку в малиновом рукаве на мраморную каминную полку и держа в другой бокал с бренди. Взгляд его бледно-голубых глаз остановился на Фиби в то же мгновение, как она вошла в комнату, и было очевидно, что он вспомнил их встречу на причале в день ее прибытия в Чарльстон.
- Ну-ну, - сказал он задумчиво.
Джон, сидевший за столом, поднялся из кресла с широкой отцовской улыбкой на лице. Предотвратить неизбежное было невозможно.
