А потом он получил письмо от Ларри — оно вывело его из состояния оцепенения и заставило сесть за письменный стол с ясной головой и твердой рукой.
Письмо от Ларри было очень длинным и состояло из двух главных частей, после чего следовал короткий поспешный «P.S.». В первой части молодой человек рассказывал деду о своем приезде в Монтерегард, о том, как его отвергла Джанина, о дружеском отношении со стороны Пьера и о своей любви с первого взгляда к Луизе де Курвилль. Очевидно, Ларри кто-то прервал, когда он писал письмо, ибо вторая часть явно была написана спустя несколько дней. А тем временем в Монтерегард прибыли маркиза де Шане и мсье и мадам Карреры, которые — все как один — ополчились против его ухаживаний за Луизой, и только Пьер оказал ему поддержку. Действуя по совету Пьера, Ларри написал супругам Каррер официальное письмо, в котором просил у них руки Луизы; затем, по-прежнему действуя по совету Пьера, он отправился осматривать одну из самых крупных пещер, где должен был встретиться с Луизой. Там он поступил весьма опрометчиво, попытавшись исследовать темные туннели, ведущие из этой пещеры, ведь он мог не найти обратной дороги и в течение недели мог бы даже и погибнуть, если бы ему на помощь не пришла Луиза. Когда они вернулись в замок очень поздно ночью, то впали во всеобщую, кроме Пьера, немилость, но даже Пьер не смог оправдать глупого поступка Ларри. Карреры на следующее же утро увезли Луизу в Париж, не дав Ларри возможности хоть раз увидеться с ней; и, хотя Пьер изо всех сил старался уладить и смягчить ситуацию, маркиза устроила для Ларри невыносимую жизнь в замке, так что он решил сразу же вернуться в лагерь. Приписка была сделана уже по возвращении Ларри на место. Прибыв в лагерь, он нашел для себя уже готовые приказы: его немедленно направляли в Кобленц[39], где он прикомандировывался к кавалерийской части при штабе главного командования. Он не писал, когда у него снова будет отпуск, когда он увидится с Луизой, когда вернется домой…
Первый раз Клайд буквально проглотил письмо; вторично же он читал его медленно. Затем сидел в кресле и примерно час размышлял над прочитанным, прежде чем прочел письмо в третий, а потом в четвертый раз. Он не устал, читая письмо, и его не клонило в сон; напротив, мысли теперь приходили к нему совершенно ясные, и он ощутил такой прилив сил, какого не чувствовал уже в течение нескольких месяцев. Потом он поднялся с кресла, стоящего в тени огромного дуба, и направился к себе в кабинет. Он шел туда уверенной, быстрой походкой. Сев за свой старый письменный стол, Клайд извлек из ящичка для бумаг несколько листков и принялся писать.
Синди Лу
25 мая, 1919
Дорогой мой Ларри!
Твое письмо, начатое 7 мая и завершенное 11-го, только что дошло до меня, и, прочитав его, я безотлагательно приступил к ответу.
Во-первых, позволь мне выразить радость по поводу того, что наконец-то позади утомительный период бездеятельности и теперь тебя ожидает интересная работа в интересном месте. Судя по обстоятельствам, ты, разумеется, не захочешь вернуться домой до тех пор, пока не уладятся некоторые сложности, о которых ты писал мне, ну и, конечно же, ты больше не захочешь оставаться в Гёндрекёрте. Мне кажется, что Кобленц для тебя — это счастливая середина между домом и Гёндрекёртом.
Во-вторых, позволь мне выразить еще большую радость по поводу того, что ты обрел истинную любовь, ибо, судя по твоим словам, я ни минуты не сомневаюсь, что Луиза — твоя истинная любовь и впереди вас ждут долгие совместные годы счастья — такие, как были у нас с твоей бабушкой.
Я не удивлен недружелюбным отношением, с каким к тебе отнеслись в некоем доме. Есть вещи, о которых я никогда не рассказывал тебе, поскольку считал, что так будет лучше, и не намереваюсь рассказывать о них и теперь… хотя это объяснило бы дурное отношение к тебе. Можешь только поверить мне на слово, что подобные вещи существуют и существовали долгое время. Тем не менее я не особенно встревожен ситуацией, хотя и весьма сожалею о том, что так случилось. Но, знаешь, милый Ларри, даже если против Луизы восстанут все, я уверен, что она справится с этим и всегда будет иметь могущественного союзника в лице своего дяди. Я поражен до глубины души тем, что ты написал о нем. Честное слово, это произвело на меня неизгладимое впечатление. Скажу тебе правду: я не думал, что он сможет поступить так по-человечески, по-мужски. Теперь же я вижу, что все это время был к нему несправедлив. Надеюсь, когда-нибудь мне выпадет возможность высказать это ему лично, но в любом случае я немедленно напишу ему и сообщу в своем письме, как высоко я оцениваю его доверительное отношение к тебе. Конечно, я также напишу и Луизе и скажу ей, что ее присутствие в Синди Лу всегда желанно.
Я попрошу отца Леграна сделать копию со свидетельства о твоем крещении и еще, поскольку у него легкий доступ ко всем записям и документам, попрошу его сделать копию свидетельства о твоем рождении, рождении твоих родителей и т. д. Возможно, все эти документы и не понадобятся, но будет лучше, чтобы они все имелись у тебя на тот случай, если вдруг станут нужны. Полагаю, что также полезно будет, если у тебя окажется письмо от меня, где я официально заявлю, что, со своей стороны, полностью одобряю твой брак и что ты являешься единственным моим наследником.
Из твоего письма я понял, что ты пребываешь в несколько угнетенном состоянии, и не только в связи с затруднениями касательно Луизы, но и из-за того, что ты свалял дурака, как ты пишешь. Разумеется, я согласен, ты совершил абсолютно бессмысленный и неразумный поступок, попытавшись исследовать туннель, и понимаю, что ты должен чувствовать сильную вину, поскольку помимо себя ты подверг опасности и Луизу. Однако нельзя сказать, что мужчина дурак, только потому, что он в жизни совершил что-то безрассудное… даже не один, а несколько подобных поступков. Я сам совершал их множество, и, когда познакомился с твоей бабушкой, мне пришлось многое сделать, чтобы загладить свои прегрешения, ведь тогда я даже не знал, как выгляжу в ее глазах. И что самое скверное — я поступил очень и очень глупо уже после знакомства с нею; должен признаться, что этот поступок был много хуже того, что ты натворил или когда-нибудь можешь натворить. И все-таки, несмотря ни на что и благодаря твоей бабушке, мне удалось загладить свои грехи. Мне случилось узнать, что Пьер де Шане также во многом был человеком грешным и ему удалось спастись от самого великого греха только благодаря женщине, которую он любил и которая оказалась сильнее его. Я понял из твоего письма, что он поборол свои грехи. У тебя же пока нет грехов, которые надо заглаживать, и ты можешь прийти к Луизе чистым, как стеклышко, и с чистой совестью. Так лучше подумай об этом и поблагодари за это Господа, вместо того чтобы непрестанно сокрушаться из-за своей глупости.
С этим письмом я посылаю тебе мою неизменную любовь. Ты ведь всегда был лучом света в моей жизни, как им была и твоя матушка и… правда, совсем иначе — твоя бабушка. Без тебя годы моей старости протекали бы в вечной тьме. Ты же освещаешь мою жизнь. Да благослови тебя Боже, Ларри, и сделай таким же счастливым, каким ты сделал меня и какой счастливой ты сделаешь Луизу. А в этом-то я не сомневаюсь.
С огромной и неизменной любовью, твой дедушка
Клайд Бачелор
Клайд аккуратно сложил письмо, вложил его в конверт и запечатал. Отложив это письмо в сторону, он взял следующий листок бумаги.
Моя дорогая Луиза!
Мой внук Ларри Винсент написал мне о вашем знакомстве и о том, как он влюбился в тебя, а ты — в него. И я спешно хочу сообщить тебе, какую огромную радость доставило мне это известие по очень многим причинам.
Ларри написал мне, что еще до вашего знакомства твой мелодичный голос долетел до него в тишине леса. Знаешь, моя девочка, много-много лет тому назад, когда я шел по улице города, разрушенного и опустошенного войной, из-за садовой ограды до меня тоже донесся женский голос, который полностью изменил всю мою дальнейшую жизнь. Я знаю, что точно так же будет и у Ларри.
Я верю, что у Ларри хватит воли и сил, чтобы сделать тебя счастливой. Когда ты покинешь то место, которое пока было твоим домом, и переедешь в его дом, то вначале все, что будет окружать тебя, наверняка покажется тебе необычным. Но вскоре все станет для тебя сначала знакомым, а потом дорогим, потому что ты будешь жить здесь как его жена и, значит, все, чем он владеет, и его домашний очаг станут и твоими.
Мне также хотелось бы, чтобы ты знала, с какой теплотой я думаю о твоем приезде в Синди Лу. Ибо уже более двадцати лет тут нет хозяйки, а ведь без женщины дом — лишь наполовину дом. Ты вновь сделаешь этот дом настоящим домом. И я заранее благодарю тебя за это, равно как за радость и счастье в жизни моего внука, который для меня дороже всего на свете.
