Не лучше дела обстояли и с Элизой. Встретив Флориса, старая нянька проворчала сквозь зубы:
— А вот и ты, повеса!
Флорис ответил ей тем же:
— А вот и ты, предательница!
С тех пор по примеру Батистины Элиза больше не разговаривала с ним.
Флорис присоединился к Жанно. Они молча продирались сквозь прибрежные заросли бамбука. Сильный запах, напоминающий запах диких коз, ударил им в ноздри. Они тихо дошли до излучины реки. Огромные дикие буйволы, склонив горбатые загривки, пили воду. Длинные челки падали им на глаза, ветер, дувший в сторону охотников, не давал учуять притаившуюся в кустах опасность. Жанно поднял лук. Неожиданно Флорис схватил его за руку. Внизу по течению реки раздался легкий шум, привлекший внимание Флориса. Молодой человек взобрался на бугорок и осторожно раздвинул тростник.
Три индейские пироги поднимались вверх по течению. Жанно встал рядом с Флорисом.
— Ну и глаз у тебя! — восхитился негр. Впервые слова Жанно прозвучали дружелюбно.
— Как ты думаешь, кто они? — спросил Флорис, прищуриваясь.
— Может быть, шауки или шаткасы!
— Нет, не похоже!
Лодки приближались, лопатообразные весла с тихим плеском рассекали воду. Гребцы были почти полностью обнажены, в лучах заходящего солнца их стройные тела отливали медью. Ярко-красные полосы, нанесенные киноварью над надбровными дугами и по обе стороны переносицы, и тонкий пояс из птичьих перьев составляли все их облачение. Однако внимание Флориса уже переключилось на «пассажиров» пирог Индейцев сопровождали трое капуцинов, облаченных в широкие рясы с капюшонами. Разумеется, скорей всего, это были святые отцы, отправившиеся нести свет Евангелия дикарям, однако винтовки, лежавшие на коленях монахов, и зоркий взор, которым они из-под своих капюшонов окидывали берег, опровергали подобное объяснение.
Словно три призрака, три пироги скользили по водам Миссисипи и скрылись в излучине реки Уачи Флорис выпрямился.
— Как ты думаешь, Жанно, они для нас не опасны?
— Думать, что нет… с ними доблые католические пастолы, нет, думать, что нет… жаль, мы не иметь таких же пилог, чтобы ехать быстлей! — посетовал Жанно.
— Да, но тогда бы все работающие на плантациях и все жители городов и поселков, расположенных вдоль Миссисипи, увидели бы наши лодки… Мне кажется, завтра нам надо отправляться прямо на северо-восток, никуда не сворачивать и избегать больших поселений…
— А лазве мы не заходить в Батон Руж и не блать еду?
— Если ты уложишь одного из этих мастодонтов, его мяса нам хватит надолго.
И два новых друга продолжили свой путь к берегу. Проплывающие пироги вспугнули буйволов, и они, прекратив свое занятие, быстро уходили в луга. Медлить было нельзя. Стрела Жанно попала одному быку под лопатку. Флорис возмутился про себя таким неуклюжим выстрелом, однако бросился на зверя и ударом кинжала перерезал ему глотку. Жанно одобрительно следил за ним. До сих пор он считал молодого человека одним из тех знатных и тщеславных сеньоров, которые, когда речь заходила о деле, оказывались ни на что не способными.
Остальное стадо галопом помчалось прочь. Флорис и Жанно затащили добычу под дерево. Вскоре явились Ганнибал и Резеда, чтобы помочь им разделать тушу. Через несколько часов все беглецы уже крепко спали, насытившись запеченным мясом.
Флорис вызвался дежурить первым. Он не был уверен, что ему уже полностью доверяли. Скорей всего, Резеда исподтишка наблюдал за ним. Но как бы там ни было, в полночь его должен был сменить Ганнибал. Они договорились, что каждый будет дежурить по три часа.
Флорис не чувствовал усталости. Прислонившись к стволу акации, он устремил взор в небо: глаза его сами отыскали Полярную звезду. Сколько раз на сибирских тропах или затерявшись в пустынях Монголии, он вместе с Федором и Ли Каном определял направление по звездам! Флорис тяжело вздохнул. Положительно, сегодня в голове его царил полный хаос. Он надеялся, что Жорж-Альбер сумел добраться до Адриана и рассказать ему о случившемся.
«Разумеется, Адриан отыщет нас, но когда… Нам надо выбрать самую лучшую дорогу… О! Отец мой… дорогой мой отец… Петрушка, помоги мне своей мудростью, помоги мне не только спастись самому, но и спасти ее, и всех этих славных людей… Что я должен сделать?.. Я снова изгнанник на этой земле… Неужели такова моя судьба?» — думал Флорис.
Он закрыл глаза и увидел царя Петра — таким, каким он остался в его памяти: высоким, величественным, доблестным и нежным. Царь склонялся над семилетним мальчуганом: столько лет было Флорису в день смерти Петра Великого.
Вдалеке ухнула ночная птица. Неожиданно Флорису захотелось пить. Он направился к догоравшему костру, где стоял кувшин с водой. Женщины, свернувшись клубочком, спали на мягком мху: было слышно их ровное дыхание. Бледные лица бывших проституток выделялись среди темных голов негритянок. Во мраке он попытался разглядеть спящую Батистину, но так и не увидел копну ее золотых волос, Флорис встревожился. Лошади были привязаны к деревьям. Пересчитав их, он убедился, что все на месте. Его внимание привлек шепот, доносившийся из одной кареты. Затаив дыхание и стараясь ступать как можно тише, он подкрался к экипажу, рискуя быть замеченным за столь малопочтенным занятием, как подслушивание. Дверца была открыта, в карете сидели Батистина и Жанно. Они тоже смотрели на звездное небо и тихо разговаривали.
— Как ты думаешь, Жанно, сумеем ли мы уйти от погони?
— Почему бы к нет, маленькая плинцесса… вот уже год, как все, что ты делать, удаваться!
— Да, но… это совсем другое!
Казалось, Батистина хотела что-то сказать, но не решалась.
— Совсем не длугое… мы по-плежнему не быть свободны… бедные беглые лабы!
— Мы убежим отсюда, Жанно, клянусь тебе!
— Я тебе велить… и тепель я велить ему, сегодня он был совсем плавильный. Ты знать, я не любить его… я думать, что он к тебе плохо относиться… он твой влаг… он всегда хотеть пличинить тебе зло… но тепель я считать, что он не любить мамзель Эмилия, может быть, он даже не быть счастлив…
При этих словах Жанно сердце Флориса сильно забилось. Он с нетерпением ожидал ответа Батистины. Неужели, наконец, он узнает сокровенные помыслы этой чумовой девчонки? В карете воцарилась тишина. Ее нарушил голос Батистины:
— Расскажи мне о твоей стране, Жанно…
Флорис в ярости сжал кулаки. Он впервые встречал такую упорную и своенравную особу, если не считать самого себя. При этой мысли он улыбнулся. Конечно, он и Батистина так похожи! Вот почему они все время ссорятся и никак не могут, договориться.
— Это не холошо, вспоминать глустно… маленькая плинцесса!
— Нет, рассказывай, Жанно… Посмотри на меня: иногда, когда я закрываю глаза, я снова вижу Францию и Мортфонтен… В такие минуты я счастлива, Жанно, и я жду…
— Значит, тебе плохо с нами?
— Да нет же, нет, это совсем другое! Не упрямься, расскажи мне о твоей стране, мне так хочется послушать!
Флорис понимал, что это была своего рода игра, ритуал, правила которого были известны только этим двоим. Словно капризный ребенок, Батистина канючила: «Расскажи мне эту сказку, хотя я ее уже наизусть знаю».
— В Афлике, маленькая плинцесса… я жить в очень класивом селенье на белегу моля, мы иметь очень класивые лодки, чтобы ловить лыбу, мы также охотиться в лесу… Очень класивый лес, с большими делевьями… Я быть сталший сын великого вождя, его все очень уважать… моя отец и моя мать, оба быть кололевской клови… Каждое утло я и мои блатья плавать в моле и не бояться акул. В Афлике я ничего не бояться… Я хотеть жениться на сталшей дочели длугой вождь, но плиходить злые белые на больших колаблях, забилать всех челных юношей и увозить их в лабство… Но ты понимать, плекласная плинцесса, что тепель все быть очень далеко… Мало-помалу я уж забыть Афлика… Если мы стать свободны, мы с ладостью оставаться здесь… очень класивая стлана… жалкое солнце, как в Афлике… О! Да ты меня не слушать, маленькая плинцесса… ты спать… бедняжка!
Жанно укрыл девушку одеялом, выбрался из экипажа и направился в лагерь.
Флорис подождал немного, а потом вышел из своего укрытия и подошел к Батистине. Она спала, поджав ноги, словно молодой олененок. Вид у нее был измученный. При свете луны ее длинные ресницы отбрасывали на щеки густые тени.
«Интересно, с чего это она так подружилась с этим молодцом?» — думал Флорис, и сердце его сжималось от ревности.
Никогда Батистина не говорила с ним так пылко, так нежно и так искренне, как с этим негром.
Солнце еще не встало, когда Ганнибал растолкал задремавшего на часах Флориса. Беглецы стали решать, по какой дороге двигаться дальше.
Флорис и Жанно считали, что надо идти на восток, к Аппалачским горам. Ганнибал, Батистина и Резеда, напротив, думали, что безопасней будет переправиться через Миссисипи и направиться на северо-запад, пройдя через земли осаджей[32] или падуков[33].
