Мы страстно молились о прекращении бедствия, но мор продолжался. Слуги непрерывно говорили об этом. Имена лорда Эверсли, дяди Тоби и Карлтона произносились шепотом, как будто говорили о мертвых. Леди Эверсли ходила, как серое привидение, ее лицо превратилось в трагическую маску. Карлотта возмущалась такой жизнью.
- Неужели мы никогда ничего не узнаем? - восклицала она.
Я редко видела ее такой возбужденной и была удивлена тем, что она проявляет заботу о членах своей семьи, к которым обычно относилась с безразличием, даже когда они присутствовали здесь.
Я слышала разговоры слуг:
- Знаешь, как это бывает? Тебя начинает тошнить, болит голова и лихорадит так, что ты даже шатаешься. Так это начинается. Тут уж известно, что будет дальше. Пойдут ужасные язвы вроде чириев, их называют бубонами. И ты покрываешься ими с головы до ног.
В церквях устраивали молебны. Нация погрузилась в скорбь. Мы еще не знали, пострадала ли наша семья. Леди Эверсли с каждым днем становилась все более подавленной, а Карлотта - все более раздражительной. Что же касается меня, я, видимо, не способна была поверить в то, что с Карлтоном Эверсли может случиться несчастье. Потом я задумывалась: но если с ним все в порядке, почему он не приедет и не сообщит о том, что произошло с остальными? Я начинала думать, что глупо наделять его какими-то сверхъестественными свойствами. И как только меня одолевали сомнения относительно его всемогущества, я тоже впадала в отчаяние.
Джаспер сказал, что это месть Господня за беззакония, творящиеся вокруг. Разве страна страдала от чумы, когда Оливер Кромвель правил ею по законам Божьим? Нет. А вот когда вернулся король со своими безнравственными приятелями - поглядите, что случилось.
- Король и его двор покинули Лондон. Они вне опасности, - сказала я. Отчего же Господь наказал других за их грехи?
- Весь народ стал грешным, - возразил Джаспер, - и кто может знать, кого Он поразит следующим?
- Лорд Эверсли был добрым человеком, - воскликнула я, - почему же он...
Я умолкла. До этого я решительно отказывалась верить в то, что он мертв.
***
Они вернулись в середине дня. Я была с мальчиками в детской и оттуда услышала голос Карлтона:
- Куда все подевались? Мы вернулись. Выходите, встречайте нас!
Я побежала в холл. Там были Карлтон, мой свекор и дядя Тоби. С ними был еще какой-то человек, но поначалу я не обратила на него внимания.
Я бросилась в объятия свекра. Слезы ручьями бежали по моим щекам.
- Мое милое, дорогое дитя! - шептал он.
Рядом стоял дядя Тоби. Он обнял меня так, будто вовсе не собирался выпускать из объятий.
Карлтон стоял, выжидая, с непонятным выражением в глазах. Когда дядя Тоби наконец отпустил меня, он шагнул ко мне, обнял и слегка приподнял. Наши лица находились на одном уровне; несколько секунд он пристально смотрел мне в глаза, потом крепко поцеловал меня в губы.
Я отпрянула.
- Где вы были? - воскликнула я почти истерически, со смешанными чувствами радости и облегчения по поводу их возвращения - и гнева, поскольку они заставили нас страдать. - Мы здесь с ума сошли от беспокойства!
На лестнице появилась леди Эверсли. Она издала крик радости и бросилась к мужу. За ней прибежала Карлотта.
Итак, они вернулись, а вместе с ними прибыл сэр Джоффри Джиллингхем, их давнишний друг, который находился с ними в течение последних недель.
- Нам это показалось наилучшим выходом, - сказал Карлтон.
- Мы знали, - объяснил лорд Эверсли, держа под руку свою жену, - что вы будете беспокоиться. Мы знали, что вы будете бояться худшего, но, несмотря на это, решили не ставить под угрозу ваши жизни. Лишь тот, кто видел вблизи этот бич Господен, может осознать весь его ужас.
Дело обстояло так: когда вся компания обедала у сэра Джоффри, один из его слуг неожиданно потерял сознание, и вскоре стало очевидно, что он болен чумой. Почти сразу все слуги покинули дом, за исключением жены больного, которая тут же указала сэру Джоффри, что если он не хочет заразиться, то ему немедленно нужно последовать примеру слуг.
Карлтон вспомнил, что слуга плохо чувствовал себя уже несколько дней, и, таким образом, все они могли успеть заразиться. Одной из причин быстрого распространения чумы было то, что люди, столкнувшиеся с ней, ничуть не заботились о том, чтобы не разносить болезнь дальше. Чтобы быть уверенным в отсутствии заразы, следовало выждать несколько недель, и именно это предложил Карлтон. Наши родные не могли связаться с нами, так как заболевание распространялось самыми различными способами. Они решили отправиться в охотничий домик на самом краю поместья Эверсли. Там не было слуг. Это была всего лишь небольшая хижина, которой редко пользовались. Проведя там несколько недель и убедившись в том, что все здоровы, они с чистой совестью вернулись в семью.
- Неужели не было никакой возможности дать нам знать? - спросила я.
- Карлтон настаивал на том, что это единственный выход, - ответил дядя Тоби. - Он взял ответственность на себя.
- В это мне нетрудно поверить, - сказала я.
- Карлтон был прав, - вмешался лорд Эверсли, - лучше было заставить вас страдать от неизвестности в течение нескольких недель, чем принести в дом эту ужасную болезнь. Подумайте о детях.
- Дети особенно восприимчивы к ней, - сказал Карлтон, рассеяв мои сомнения.
Сэр Джоффри Джиллингхем остался у нас. Это был мягкий обаятельный мужчина, чем-то напоминавший мне Эдвина. Три года назад его молодая жена умерла при родах, и вид у него был несколько печальный.
Я часто говорила с ним об Эдвине и о том, как мы были с ним счастливы. Я чувствовала, что сэр Джоффри понимает меня.
Он восхищался Карлтоном.
- Карлтон из тех мужчин, которые умеют принимать решения. Нужно признать: когда мы поняли, что находились в тесном контакте с больным чумой и ели пищу, к которой прикасался этот человек, то решили, что все мы обречены. Именно Карлтон сказал, что в этом нет полной уверенности, но что мы должны вести себя как потенциальные жертвы и скрыться куда-нибудь подальше.
- Я знаю, у него очень сильный характер, - сказала я.
- Жаль, что немногие мужчины могут похвастать этим.
- Возможно, - сказала я, - но войны, мне кажется, начинают именно мужчины с сильным характером.
- А иногда и предотвращают их.
Сэр Джоффри быстро завоевал любовь нашей семьи. Леди Эверсли сказала, что он должен выбросить из головы всякие мысли о возвращении в Лондон. Он получил сообщение, что тот слуга и его жена умерли от чумы, а поскольку они умерли в его доме, то возвращаться туда рано. К моему удивлению, он понравился и детям - обычно их интересовали более колоритные личности, фантазеры вроде дяди Тоби. В особенности полюбил его Эдвин. Сэр Джоффри часто отправлялся с ним на верховые прогулки, и так как я была вполне уверена в том, что он сможет присмотреть за мальчиком, то не возражала и против дальних прогулок. Я знала, что с мальчиком не случится ничего плохого, пока рядом с ним находится сэр Джоффри.
Карлтон сказал:
- Вы должны быть мне благодарны. Смотрите, какого приятного друга я вам нашел.
Я слегка покраснела, и это меня разозлило. Все чаще замечания Карлтона выводили меня из равновесия. Он знал это и злоупотреблял этим.
- Но вы, надеюсь, не слишком тесно сдружитесь? - сказал он, повернулся и пошел. Больше всего меня злила эта его привычка - сделать какое-нибудь сомнительное замечание и уйти до того, как я сумею подыскать достойный ответ.
Именно Карлтон сообщил мне о закрытии театров. Я тут же подумала о Харриет. Конечно, ради этого он и затеял разговор.
Он подошел ко мне вплотную - еще одна раздражавшая меня привычка - и крепко сжал мою руку.
- Не нужно беспокоиться за эту женщину, - сказал он. - Она всегда найдет выход из трудной ситуации, где бы и когда бы это ни случилось.
- Как и вы, - ответила я.
- Да, между нами есть сходство. Готов держать пари: что бы ни случилось с кем-нибудь другим, она выйдет сухой из воды.
Но я не была в этом уверена и беспокоилась за Харриет.
***
Это было богатое событиями время. Пока чума гуляла по городам, Англия вступила в войну с Голландией и отпраздновала победу в морской битве при Харвиче, где брат короля, герцог Йорк, стал героем дня, взорвав корабль адмирала Опдама со всем его экипажем, уничтожив его четырнадцать кораблей и захватив в плен восемнадцать. В Лондоне отслужили благодарственную мессу в честь победы, а сразу после нее было объявлено, что по случаю чумы каждый первый вторник месяца является постным днем. Собирали деньги, чтобы помочь детям, потерявшим родителей, деньги для устройства пунктов, где можно было бы ухаживать за заразившимися людьми, предпринимались все усилия, чтобы остановить расползание болезни. Всем, кто имел возможность уехать в деревню, посоветовали сделать это. Были запрещены все развлечения и иные собрания, способствующие распространению заболевания.
