- Когда вы впервые рассказали об этом полковнику Уордлу?
- Недавно. Примерно месяц назад.
- Коу еще вы говорили об этом?
- Я не помню. Возможно, своим друзьям.
- Преследовали ли вы какую-либо цель, сообщая о вашей связи?
- Конечно, нет.
- Вы когда-либо утверждали, что у вас есть основания жаловаться на Его Королевское Высочество герцога Йоркского?
- Моим друзьям известно, что у меня были основания.
- Разве вы не утверждали, что, если Его Королевское Высочество не выполнит ваши требования, вы разоблачите его?
- Нет. Я написала два письма господину Эдаму. Возможно, он представит их.
- Угрозы содержались в обоих письмах?
- Там не было никаких угроз. Там были настойчивые просьбы.
- Ваши просьбы сопровождались утверждением, что, если они не будут удовлетворены, вы разоблачите Его Королевское Высочество?
- Я не помню. Лучше попросите представить письма. Однажды герцог передал мне, что, если я скажу или напишу что-то против него, он пригвоздит меня к позорному столбу или посадит в тюрьму.
- Кто передал вам это?
- Один очень близкий друг герцога Йоркского. Некто Тейлор, обувщик с Бонд-стрит.
- Вы посылали Его Королевскому Высочеству письма?
- Да.
- Через кого вы переправили письма?
- Через того же посла Марокко.
Зал разразился хохотом. Министр юстиции поднял руку, требуя тишины.
- Как зовут вашего мужа?
- Кларк.
- Как его имя?
- Джозеф, кажется.
- Где вы поженились?
- В Панкрасе, господин Эдам может рассказать вам.
Председатель сделал свидетельнице замечание и предупредил, что, если она и дальше будет отвечать в такой манере, ее удалят из зала.
- Вы заставили господина Эдама поверить, что вы поженились в Беркхэмстеде, не так ли?
- Я не знаю, во что я заставила его поверить. Я просто подшутила над ним.
- Вы представляли своего мужа как племянника господина олдермана Кларка?
- Он говорил мне, что он действительно его племянник. Я никогда не утруждала себя расспросами о нем. Он ничего для меня не значит, и я ничего для него не значу. Я не видела его и ничего не слышала о нем более трех лет, с тех пор как он угрожал начать судебное преследование против герцога.
- Кто ваш муж?
- Никто, просто мужчина.
- Чем он занимается?
- Ничем. Он живет со своим младшим братом и с женой другого брата - вот и все, что мне известно о нем.
- Вы когда-либо жили на Тэвисток Плейс?
- Да.
- Где именно на Тэвисток Плейс?
- Я не помню.
- Где вы жили после того, как покинули Тэвисток Плейс, и до того, как переехали на Парк Лейн?
- Я не знаю. Герцог знает. Должно быть, я жила в каком-то из его домов.
- Когда вы познакомились с герцогом?
- Мне кажется, вы поступаете нечестно, задавая этот вопрос. У меня есть дети, которых мне предстоит выспитывать.
- Когда вы жили на Тэвисток Плейс, находились ли вы под покровительством герцога Йоркского?
- Нет. Я была под покровительством своей матери.
- Вам знаком майор Хоган, который писал памфлеты, направленные против герцога?
- Нет, не знаком, я никогда его не видела. Как рассказал мне Тейлор, обувщик, господин Гринвуд считал, что я связана с памфлетистом. Я тогда это отрицала, отрицаю и сейчас.
- Вы когда-либо говорили господину Роберту Найту, что вы хотели бы скрыть от герцога Йоркского передачу вам двухсот фунтов?
- Нет.
- И если кто-либо будет утверждать, что слышал от вас подобное высказывание, вы заявите, что он лжесвидетельствует?
- Конечно.
- Были ли у вас какие-либо причины скрыть от главнокомандующего визит доктора Тинна по поводу господина Найта?
- Я никогда не пыталась скрывать от Его Королевского Высочества визиты доктора, и также визиты других джентльменов.
Министр юстиции пожал плечами и, сделав руками неопределенный жест, уступил место лидеру палаты.
- Как скоро после перевода господин Найт выполнил свое обещание?
- Немедленно, в тот же день.
- Вы утверждаете, что это произошло в тот же день, когда вы попросили герцога Йоркского разменять деньги?
- Я не просила герцога Йоркского разменивать деньги, деньги разменял слуга.
- Вам платили деньги и в тех случаях, когда вы обращались к герцогу Йоркскому от имени других офицеров, желающих получить повышение?
Свидетельница вздохнула, взглянула на председателя и ответила:
- Я думала, что после того, как я расскажу все о деле Найта, меня отпустят.
Наконец ей разрешили удалиться, и лидер палаты объявил, что господин Эдам может сделать заявление. В речи, длившейся двадцать минут, этот джентльмен сообщил палате, что в конце 1805 года ему стало известно, что Джозеф Кларк угрожает герцогу Йоркскому привлечь его в судебном порядке за адюльтер; что ему, прослужившему в качестве личного секретаря Его Королевского Высочества более двадцати лет, пришлось наводить справки. В результате расследования он выяснил, что поведение госпожи Кларк было некорректным, что она брала взятки, и он посчитал своим долгом сообщить об этом герцогу Йоркскому. Это была очень неприятная миссия, Его Королевское Высочество не хотел верить, что в его доме что-то не так. Но доказательства были неопровержимыми, и в скором времени Его Королевское Высочество принял окончательное решение порвать с госпожой Кларк и поручил ему, господину Эдаму, известить ее о своем решении. Их разговор был кратким, и с тех пор и до настоящего момента он, Эдам, ее больше не видел.
Поднялся член парламента и заявил протест, потребовав прекратить обсуждать в палате характер свидетельницы госпожи Кларк во время рассмотрения поведения королевской семьи. Господин Персиваль ответил, что, несмотря на неприятный характер рассматриваемого дела, расследование должно быть полным.
- Палате предстоит выяснить вопрос, - продолжал он, - действительно ли Его Королевскому Высочеству были известны обстоятельства передачи денег. Расследование будет неполным, если недооценивать значение госпожи Кларк как свидетельницы. Она утверждала, что она вдова, в то время когда ее муж был жив. Она сказала господину Эдаму, что они поженились в Беркхэмстеде, когда на самом деле венчание состоялось в Панкрасе. Я уверен, что обвинения будут опровергнуты с помощью ее же собственных ложных показаний.
Суд объявил перерыв.
Мери Энн покинула палату общин в сопровождении своего брата, капитана Томпсона, и двух дам, с которыми прибыла на суд. До экипажа ее проводил лорд Фолкстоун, который был с ней очень заботлив и проявлял крайнее беспокойство по поводу ее здоровья. Их обступила толпа, любопытные лица выглядывали из окон.
Когда она вернулась на Вестбурн Плейс, она приняла снотворное, рекомендованное ее врачом, доктором Меткалфом, и, поддерживаемая своим братом и сестрой Изабель, поднялась в свою конату.
- Скоты, - возмущался Чарли, - они обращались с тобой, как с обыкновенной преступницей. Какое отношение к делу имеет то, когда ты вышла замуж, в какой церкви вы обвенчались, где вы жили? Почему ты не послала министра юстиции к черту?
Она растянулась на кровати и прикрыла глаза.
- Я так и сделала, - ответила она, - но в очень вежливой форме. Не беспокойся, я знаю своих противников. Вилл Огилви предупредил меня. Но все оказалось гораздо хуже, чем я ожидала. Ничего не поделаешь. Изабель, дай мне, пожалуйста, воды.
Изабель дала ей попить, сняла с нее туфли и склонилась к камину, чтобы раздуть огонь.
- Не волнуйтесь за меня, дорогие мои. Идите спать. Вы тоже, должно быть, устали. Будь добр, Чарли, посмотри, нет ли для меня писем.
- Было одно. Вот.
Он передал ей письмо со штемпелем Тильбюри. Оно пришло на Бедфорд Плейс, а оттуда его переправили сюда. Почерк Билла. Она сжала письмо в руке.
- Все в порядке. Скажи Марте, чтобы меня не беспокоили.
Они вышли, и она распечатала письмо.
"Дорогая моя, где ты и что там у вас происходит? Я получил твое письмо в Лиссабоне перед Рождеством, ты написала, что собираешься разоблачить Г. Неужели ты сошла с ума? Умоляю тебя, не слушай глупых советов. Я буду в Лондоне в четверг, в отеле "Рейд".
В четверг. Сегодня. Она бросила взгляд на часы, стоявшие на камине. Она должна немедленно пойти к нему и все рассказать. Завтра будет поздно - он прочтет газеты, у него сложится свое мнение по поводу этого дела, возможно, он осудит ее и откажется ввязываться во все.
Она встала, схватила пальто, подошла на цыпочках к двери и открыла ее. Дом был погружен в тишину, свет погашен. Чарли и Изабель разошлись по своим комнатам. Оставив на подушке записку для Марты, она спустилась вниз.
Мери Энн подозвала проезжавший мимо наемный экипаж и приказала ехать к отелю "Рейд". Была уже почти полночь, когда она подъехала к Сен-Мартин Лейн. Улица была пуста.
Хозяин отеля, господин Рейд, разговаривал в холле с одним из своих постояльцев. Он сразу же ее узнал и направился к ней, радостно улыбаясь. Слава Богу, он не связывает ее с делом герцога, которое обсуждается на каждом углу: она слышала, что в разговоре промелькнули слова "герцог" и "лживая шлюха". Господину Рейду она была известна как "дама господина Даулера".
