- Вчера ночью я споткнулась на лестнице, - сказала она.
"Да, - подумала я, - подравшись с Флоретт".
- Скорее всего это простое растяжение. Я все-таки вызову мадам Ламбар.
Я спустилась в холл, где актеры поглощали хлеб с беконом, запивая элем, и сказала:
- Госпожа Мэйн повредила лодыжку. Она не может передвигаться. Я согласилась оказать ей гостеприимство до той поры, пока она не поправится. Вам не следует опасаться за нее: мы обеспечим ей должный уход.
На несколько секунд за столом воцарилось молчание. Флоретт криво усмехнулась, а Жабо уставился в кружку с элем.
Мадам Ламотт встала и сказала:
- Я поднимусь и поговорю с ней. Я отправилась на кухню и сообщила Жанне и Марианне:
- Госпожа Мэйн останется у нас на несколько дней, до тех пор, пока не сможет присоединиться к своим товарищам. У нее повреждена нога.
Лица у них стали радостными. Кухня сразу же преобразилась, даже огонь в очаге засиял ярче.
Приключение еще не завершилось.
***
Стояла морозная погода, деревья были покрыты инеем. Мы наблюдали за отъездом актеров и махали им на прощание. Караван медленно двигался по дороге из-за вьючных лошадей. Месье Ламотт, подобно библейскому патриарху, возглавлял процессию.
Я чувствовала себя так, словно смотрю спектакль, разыгрывающийся на сцене. Окончился первый акт, и я благодарила судьбу за то, что не завершилось само представление. Наверху в постели лежала ведущая актриса, и, пока она находилась на сцене, пьеса не могла быть доиграна.
Как только караван исчез из виду, я поднялась по лестнице. Харриет лежала в кровати, по горло укутанная в пледы, ее волосы были разбросаны по подушке. Она улыбалась и чуть ли не мурлыкала; я сразу же подумала, что ее грацию правильнее всего определить как кошачью.
- Итак, они уехали, - сказала она. Я кивнула. Она рассмеялась:
- Пусть им сопутствует удача. Она им понадобится.
- А вам? - поинтересовалась я.
- Мне уже повезло. Ведь я подвернула ногу именно здесь.
- Повезло? - ничего не понимая, спросила я.
- Ну, здесь гораздо уютнее, чем там, на дороге. Хотела бы я знать, где они сегодня найдут ночлег. Боюсь, он окажется не столь удобным, как здесь. К тому же мне никогда не доводилось играть перед такой благодарной публикой, как ваша.
- О, мы так мало разбираемся в пьесах и тому подобных вещах!
- Это многое объясняет, - и она вновь рассмеялась. - Как только я увидела вас, - продолжала она уже серьезно, - я подумала, что мы наверняка подружимся.
- Я очень рада. Надеюсь, что все так и сложится.
- Очень мило с вашей стороны позволить мне остаться здесь. Я с ужасом думала, что с моей ногой дело совсем плохо. Видите ли, ноги необходимы мне, чтобы зарабатывать на жизнь.
- Ну конечно. Скоро вы поправитесь. Я попрошу, чтобы мадам Ламбар осмотрела вашу ногу.
- Это не так срочно.
- Я думаю иначе. Она посмотрит, нет ли перелома, и скажет, какое нужно лечение.
- Подождите минуту. Давайте поговорим. Но я твердо стояла на своем и решила немедленно вызвать мадам Ламбар.
Мадам Ламбар всегда охотно нас лечила. Когда к ней обращались за помощью, она изображала глубокую задумчивость, поджимала губы, склоняла набок голову и начинала говорить какие-то заумные слова.
В хозяйстве Ламбаров было специальное помещение, предназначенное для обработки трав, - комната, наполненная странными запахами, с пучками трав, свешивавшимися с потолочных балок, с очагом, над которым висел котел.
Услышав о том, что одна из актрис повредила ногу и нуждается в помощи, мадам Ламбар пришла в настоящий восторг. Конечно, она придет, не теряя времени. Актеры были чудесные. Как жаль, что они не смогли остаться и дать еще хотя бы одно представление! Даже ее сыновья были восхищены. Они ни о чем другом с тех пор не говорят.
Войдя в комнату, где лежала Харриет, мадам Лам-бар засуетилась, выражая желание оказать помощь незамедлительно. Она ощупала лодыжку, попросила попытаться встать на ногу, а когда Харриет вскрикнула от боли, поставила диагноз:
- Держать в покое, - глубокомысленно заявила мадам Ламбар, - и все будет в порядке. Кость, как я вижу, не сломана. Я сделаю припарку, свою собственную, особую, и обещаю, что уже к завтрашнему дню вам станет лучше. Опухоль невелика. Все будет в порядке, причем очень скоро, я клянусь.
Харриет сказала, что не знает, как ей и благодарить нас всех за помощь.
- Бедная госпожа, - посочувствовала мадам Ламбар, - должно быть, вы страшно расстроены. Все ваши друзья уехали.., а вам пришлось остаться.
Харриет вздохнула, но мне показалось, что по ее губам скользнула едва заметная усмешка, означавшая, что она не так опечалена пребыванием здесь, как можно было бы ожидать.
- Алкана, - торжественно произнесла мадам Ламбар. - Она в припарке. Иногда эту траву называют бурачником. Есть бурачник змеиный, а есть полевой, и их целебные свойства несомненны. Это растение творит чудеса.
- Мне оно тоже известно, - ответила Харриет. - Мы его зовем красильницей. Из его сока получается красный порошок, а из него - очень хорошие румяна.
- И вы.., пользуетесь ими? - спросила я.
- На сцене, - ответила она, опустив глаза и вновь слегка улыбнувшись. Похоже, она плохо контролировала свои губы. - На сцене приходится выглядеть несколько неестественно, в противном случае те, кто находятся в дальних рядах, ничего не разглядят. Поэтому мы стараемся раскрасить себя поярче.
- Нравится мне слушать об актерской жизни, - вздохнула мадам Ламбар. - До чего же у вас, должно быть, жизнь интересная!
На лице актрисы появилась легкая гримаска, и я подумала: она совсем не такая, какой кажется.
Как мы за ней ухаживали! Жанна и Марианна готовили для нее особые блюда; Жак постоянно справлялся о ней; мадам Ламбар в первый день навестила ее трижды, накладывая свежие припарки; дети рвались в комнату, чтобы поговорить с ней, и выгнать их оттуда было почти невозможно; Лукас обожал ее; что же касается меня, то я ею восхищалась.
Харриет прекрасно понимала это. Она лежала, откинувшись на подушки, и явно наслаждалась ситуацией.
Мне казалось странным, что она, похоже, вовсе не была огорчена отъездом труппы. Но я предположила, что она обладает достаточным опытом, чтобы в подходящее время отправиться в путь в одиночку и найти своих товарищей. Я была очень наивна.
На второй день Харриет сообщила нам, что все еще не может ступить на ногу из-за боли, хотя если ногу не беспокоить, то она не болит. Таким образом, она продолжала оставаться в центре внимания, и мы все относились к ней как к почетному гостю. Мне и в голову не пришло бы, что она вводит нас в заблуждение, однако на третий день я совершила открытие.
Дети под присмотром Лукаса отправились на прогулку. В последнюю минуту я раздумала их сопровождать. Жак колол дрова для Ламбаров, Марианна и Жанна готовили на кухне какое-то особое блюдо для Харриет, а я решила подняться наверх и проведать ее.
Я постучала в дверь и, не услышав ответа, тихонько приоткрыла ее и заглянула внутрь. Кровать была пуста, хотя и смята. Одежда Харриет висела здесь, но ее самой не было.
Я ничего не могла понять. Меня вдруг охватило чувство страшного одиночества. Она покинула нас. Какой пустой сразу стала жизнь! Но как же она могла уйти, оставив здесь свою одежду? Нет, она находится где-то здесь, в замке. Но где? И как она вышла из комнаты, если каждый шаг доставляет ей боль?
Она попыталась ходить. Она упала, лежит где-то рядом и страдает от боли. Я должна ее найти, ведь она где-то рядом. Она не покинула бы дом, не взяв своей одежды.
Пока я так стояла, опершись рукой на дверь, в коридоре послышались легкие шаги, приближавшиеся к комнате.
От волнения сердце гулко забилось у меня в груди. Я метнулась в темный угол комнаты и застыла там, ожидая развития событий.
Вбежала Харриет. Никаких признаков хромоты я не заметила. Она вприпрыжку пробежала по комнате, выполнила пируэт, а затем подошла к стоявшему на столе зеркалу и начала разглядывать себя.
Либо она каким-то образом ощутила мое присутствие, либо уловила какое-то движение в зеркале - во всяком случае, как только я сделала шаг вперед, она резко обернулась.
Я сказала:
- Кажется, ваша лодыжка больше вас не беспокоит.
Харриет широко раскрыла глаза, а потом пожала плечами.
- Ну, - сказала она, усаживаясь на кровать и мило улыбаясь мне, - дела с самого начала обстояли не так уж плохо, хотя я действительно подвернула ногу. Я споткнулась на лестнице. Ну, а когда она немного распухла, мне в голову пришла эта идея.
Я даже представить себе не могла, что кто-то способен вести себя столь непринужденно после того, как его уличили во лжи.
Харриет просительно улыбнулась:
- Мне так хотелось здесь остаться.
- Вы хотели остаться здесь, в то время как...
- Здесь так удобно, - сказала она. - Гораздо удобней, чем в какой-нибудь грязной старой корчме, где спишь неизвестно на чем, где нельзя досыта поесть, потому что на еду вечно не хватает денег... О, здесь гораздо лучше.
