Кора Бек - Эльнара. История принцессы

Так, по сведениям вездесущей степной почты, лекарь Пехлибей был направлен в самую глубь Востока не кем иным, как могущественным правителем Хоршикского ханства с тайной и очень ответственной миссией. Суть дела заключалась в том, что якобы персидский падишах, прознав о готовящемся на его богатые земли набеге со стороны иноземных захватчиков, послал к хоршикскому хану своего посла с просьбой спасти от бесчестия его единственную и горячо любимую дочь. Азиатский владыка, славящийся великодушием и благородством, ответил согласием. Но чтоб не вызвать никаких подозрений и тем самым не навредить несчастной принцессе, вместо лихого войска он отправил в далекую Персию Пехлибея, отец которого некогда излечил хана от тяжкого недуга. Пехлибею было обещано в случае успешного исхода, попросить для него у падишаха руки его прекрасной юной дочери. С огромным трудом, не раз подвергая свою молодую жизнь всевозможным лишениям и опасностям, скромный лекарь сумел выполнить поручение повелителя, за что и был по возвращении награжден.

Так, в устах народной молвы, дочь Сатар-визиря стала персидской принцессой, спасшейся от унизительного плена благодаря храбрости хоршикского юноши. Подтверждением абсолютной правдивости сего удивительного рассказа являлись слова, звучавшие из уст самого Пехлибея. Его соседи, коим сам Аллах велел всегда все знать и все видеть, не раз слышали, как их доблестный земляк называл свою молодую жену: «О, моя прекрасная принцесса!»

Между тем сами герои этой романтической истории не обращали на слухи никакого внимания. Они жили в своем сказочно-красивом мире, где были только Он и Она. Их отношения, пронизанные удивительной нежностью и трогательной заботой друг о друге, у одних вызывали восхищение, у других зависть. Однако этой идиллии не суждено было продолжаться вечно. Не прошло и года, как Фарида отошла в мир иной после крайне тяжелых родов. К счастью, ребенок остался жив. Родилась девочка, которую отец назвал звучным восточным именем Эльнара.

Потрясенный смертью жены, Пехлибей долго не мог найти себе места от горя. К нему на помощь пришла сестра Айзада, незадолго перед этим разрешившаяся пятым ребенком. Она стала кормилицей маленькой Эльнары, уже в младенчестве чертами лица так сильно напоминавшей свою безвременно умершую мать. Пехлибей, глядя на дочь, в первое время не мог сдержать слез. Лишь раскосый разрез ее огромных черных глаз, опушенных густыми, изогнутыми ресницами, свидетельствовал о том, что в жилах малютки течет кровь уроженцев знойной Азии.

Кое-как оправившись от ужасного потрясения, Пехлибей вернулся к привычным делам. Он по-прежнему собирал целебные травы, лечил больных, но в его задумчивых, словно слегка прикрытых от солнца, глазах навсегда поселилась не утихающая боль от невосполнимой потери. Он мало с кем общался, часами просиживая в уютной, со всех сторон увитой виноградом беседке, которую сам построил во дворе своего дома по просьбе жены, порой испытывавшей ностальгию по далекой родине.

Находясь в полном одиночестве, в приятной прохладе и умиротворяющей тишине, время от времени нарушаемой беззаботной трелью птиц, Пехлибей вспоминал недавнее счастливое прошлое. Момент первой встречи с Фаридой, дивные очи юной персиянки, наполненные болью и надеждой, в один миг заставившие его, уже зрелого, опытного мужа, позабыть обо всем на свете; их пылкое объяснение при романтическом сиянии луны в опочивальне отчего дома любимой; незабываемую ночь любви; их страстные ночи, сначала под высоким звездным небом Древнего Востока, на мягком лугу, лениво обвеваемом душистыми ароматами экзотических растений, а потом — на нагретой солнцем засушливой земле родной Азии.

Пехлибей жил прошлым. К действительности его возвращали лишь маленькая дочь, нуждавшаяся в заботе да лекарский долг по отношению к людям. Он искренне любил свою чудесную малютку, намного раньше сверстников начавшую сладко лопотать и бойко бегать, но, может быть, не всегда умел проявить эту родительскую любовь. Когда Эльнара, которую в кругу родственников звали ласково Эли, немного подросла, отец, отправляясь в степь на поиски целебных трав, иногда брал ее с собой, знакомил смышленую девочку с разнообразным миром природы, объяснял разницу в целительных свойствах тех или иных растений, рассказывал разные поучительные истории. Иногда в поисках нужных трав Пехлибей уходил далеко, и тогда девочка оставалась на попечении тетушки Айзады, при случае прививавшей ей полезные хозяйственные навыки.

Эли росла подвижным и самостоятельным ребенком. Бурлившая в ее жилах смешанная кровь пылкой персиянки и вдумчивого, знающего истинную цену вещам азиата довольно рано дала себя знать. В восемь лет отец обучил ее грамоте. В девять — ее быструю, словно бег скакунов, речь и переливчатый, будто звон маленьких колокольчиков, что традиционно подвешивали хоршики над дверями своих домов, дабы отогнать злых духов, смех можно было услышать на другом конце города. То в кожевенной мастерской, куда она прибегала по поручению отца сделать заказ и надолго задерживалась, с интересом глядя, как кусок обычной кожи превращается в изящную шкатулку или в бочонок для питьевой воды. То в мясной лавке, где бойкая малышка с азартом торговалась за каждую монетку, со знанием дела выбирая лучшие куски нежной баранины или телятины. То на речке, где юная дочь Пехлибея вместе с соседскими мальчишками строила песочные дворцы или пускала по воде кораблики из кусочков тонкой кожи, что ей удавалось получать в мастерской в обмен на свои байки, которыми она развлекала уставших от монотонной работы ремесленников.

Памятуя о скоротечности человеческого века, Пехлибей старался как можно меньше ограничивать дочь, за что нередко родственники упрекали его. По их мнению, девочку с младых ногтей нужно учить прилежанию и послушанию, готовить к роли будущей хранительницы домашнего очага, а не смотреть сквозь пальцы, как она обыгрывает мальчишек в кости или носится по степи на необъезженном жеребенке, рискуя сломать себе шею. Глядя на оживленное, раскрасневшееся от игр на свежем воздухе лицо дочери, Пехлибей усмехался в усы и, усадив маленькую непоседу на широкую скамью под раскидистым яблоневым деревом, рассказывал ей удивительные истории о странах, где он побывал, пробуждая в душе Эльнары мечту о другой жизни.

Тем временем девочка незаметно подрастала, обещая стать самой красивой невестой, если не всего Хоршикского ханства, то уж города Архота — точно. Родственники все чаще говорили Пехлибею, что давно пора ему привести в свой дом хозяйку, а дочери подарить мать, которая научила бы ее правильно вести хозяйство, помогла подготовить приданое, приласкала и приголубила бы маленькую сорвиголову, что сестра Айзада, у которой своих пять сорванцов мал мала меньше, при всем желании не может уделить девочке необходимого внимания, что негоже, если его ненаглядную Эли родня будущего мужа будет воспринимать как бедную сироту, не получившую женского воспитания и материнского пригляда.

Последний довод особенно сильно задел душу чувствительного лекаря и, скрепя сердце, он согласился на повторный брак. Поскольку ни одна женщина на всем белом свете не могла заменить ему покойной Фариды, он, так и не излечившийся от своей страстной любви, предоставил родственникам самим решать вопрос выбора будущей супруги.

Посовещавшись меж собой, они остановились на тридцатилетней вдове по имени Айша-Биби, имевшей сына-подростка. По мнению родственников, брак сулил одинокому Пехлибею семейный покой, так как несчастная женщина, муж которой скончался несколько лет назад из-за неумеренного потребления вина, а при жизни колотил ее по любому поводу, вдоволь нахлебалась горя. К тому же она приходилась Пехлибею дальней родственницей, что внушало большее доверие.

Лекарь равнодушно отнесся к предстоящему браку, просто попросил сестру с дочкой подготовить женскую половину дома к приему новой хозяйки. Эльнаре было двенадцать лет, когда у нее появилась мачеха. Айша-Биби — высокая, худая женщина с тонкими, вечно поджатыми губами и темным, неприветливым лицом, не понравилась девочке буквально с первого взгляда. Она никак не могла понять, зачем отцу вдруг понадобилось приводить в их светлый уютный дом, где им вдвоем жилось совсем неплохо, чужую женщину.

Пехлибей, вступив в повторный брак, еще более замкнулся в себе, а тетушка Айзада на все расспросы юной племянницы отвечала печальными вздохами да неизменной формулой: «На все воля Аллаха».

Поначалу Айша-Биби, по вине покойного мужа, оказалась без крова, из-за чего скиталась по разным углам, кочуя от одних родственников к другим, исполняя за жидкую похлебку и рваную циновку в сарае самую черную и тяжелую работу. Но, обретя собственный очаг, никак не могла поверить в свое счастье.