Нельсон хотел ответить, но в этот момент к нему пробился сквозь толпу старик с длинными, белыми как снег волосами.
Нельсон вскрикнул, выскочил из экипажа и смеясь и плача бросился ему на шею, покрывая нежными поцелуями его лицо. Затем, не обращая внимания на происходящее, подвел его к экипажу и, сияя от радости, представил Эмме и сэру Уильяму.
— Миледи, сэр Уильям, это мой дорогой отец! А это, отец, леди Гамильтон и сэр Уильям, о которых я тебе часто писал. Леди Гамильтон — мой лучший, единственный друг. Леди Гамильтон, отец, — победительница при Абу-Кире!
Старик испытующе посмотрел на Эмму и кивнул, словно все поняв.
— Вы очень красивы, миледи, — сказал он тихо. — Могу ли я поблагодарить вас за то доброе, что вы делали моему сыну?
За доброе…
Она поняла тайный смысл сказанного. В ней поднялось что-то, похожее на горечь.
Но затем она подумала о том, что это — отец Нельсона. Что он не мог воспринять все иначе. Что его сердце наполняет горе и забота. Она низко склонилась перед ним, взяла его руку и мягко, нежно погладила ее, как будто просила прощения. И робко ему улыбнулась.
— А что же леди Нельсон? — внезапно спросил с насмешкой сэр Уильям. — Леди Нельсон не приехала в Лондон, чтобы приветствовать гордость Англии?
Нельсон огляделся и, затаив дыхание, посмотрел на отца.
Старый джентльмен покраснел от смущения.
— Фанни в Лондоне, — проговорил он запинаясь. — В нашем доме на Арлингтон-стрит. Мы договаривались приехать вместе, но она нехорошо себя чувствует.
В лице Нельсона что-то дрогнуло. С трудом овладев собой, он попрощался с лорд-мэром и депутацией, согласился присутствовать на приеме, сел с отцом в экипаж и дал знак ехать.
И вспомнив, что сэр Уильям Бекфорд предоставил в его распоряжение свой дом, он назвал кучеру адрес.
Особняк Неро, Кинг-стрит.
Нельсон вернулся из Гилдхолла, дрожа от гнева.
Хотела его жена ему отомстить? Устроить публичный скандал? Перед всей Англией смешать собственного мужа с грязью?
Лорд-мэр послал ей особое приглашение, и она его приняла. Но когда Нельсон явился в Гилдхолл, ее еще там не было.
Ее долго ждали и наконец отправили к ней посыльного. Он вернулся с пустой отговоркой: она плохо себя чувствует.
Но Нельсон не склонен был позволить ей сделать из него всеобщее посмешище. Еще во время торжества он поручил своему поверенному мистеру Хейслвуду переговорить с ней и потребовать развода.
Два дня спустя он вернулся после совещания с поверенным удрученный.
Леди Нельсон поручила передать ему ее требование порвать отношения с леди Гамильтон. На развод она никогда не согласится.
Затем Хейслвуд рассказал о слухах, ходивших по городу, в салонах, при дворе. Злые языки с жадностью занялись скандалом и уже принялись мешать правду с ложью. Распространять клевету самого худого сорта в адрес Эммы и сэра Уильяма.
Нельсон попросил своего друга продолжить переговоры. Убедить леди Нельсон покинуть Лондон и тем лишить все эти сплетни почвы. За это он готов на любую жертву.
Она наотрез отказалась и от этого. Заявила, что жена должна быть там же, где и муж.
Им овладела дикая злоба. Не уедет она — значит, уедет он. Что препятствует ему вновь поступить на службу? Его здоровье полностью восстановлено; возникла угроза новой войны[70]; герцог Кларенс предложил свое посредничество в урегулировании старых распрей с Адмиралтейством.
* * *
Для Эммы наступили тяжелые времена.
Чтобы не скомпрометировать ее еще сильнее, Нельсон покинул их общее жилище. Больше не осмеливался показываться с ней публично. Появлялся очень редко, только когда знал, что она одна.
Напротив, сэр Уильям настаивал на том, чтобы жить на широкую ногу. В награду за свою тридцатилетнюю службу он надеялся получить титул пэра Англии. Он снял на Пикадилли роскошный особняк, принимал своих старых друзей, устраивал для них, членов палаты лордов и придворных, пышные празднества.
Эмма должна была с улыбкой играть роль любезной хозяйки, демонстрировать гостям свои знаменитые «живые картины», петь валлийские песни. В то время как ее пронизывала боль и смертельный страх.
Ребенок…
Еще несколько недель, и он появится на свет.
Но она должна была это скрывать. Ей приходилось шнуроваться так, что у нее нередко перехватывало дыхание и сердце готово было остановиться.
Первого января Нельсон стал вице-адмиралом синего флага, а девятого он получил приказ незамедлительно отправиться в Плимут, принять командование на корабле «Сан Джозеф» и присоединиться к флоту лорда Сент-Винсента в Торбее.
Он пришел к Эмме растерянный. Сетовал на свою опрометчивость, на непредусмотрительность, так как оставлял ее одну в тяжелую минуту. Не знал, что ему делать.
Она с улыбкой успокаивала его. Говорила, что все предусмотрела, разработала прекрасный план и уже предприняла необходимые шаги для его осуществления.
Когда роды станут приближаться, она скажется, что у нее лихорадка, уйдет в свою комнату, будет лежать в постели. Сэр Уильям занимает другой флигель особняка и уже давно не посещает ее без предварительного доклада. Он ничего не заметит.
Мать — крестьянка и, значит, в достаточной мере подготовлена к тому, чтобы заменить повивальную бабку.
Как только эти недели будут позади, Эмма передаст ребенка одной женщине, которая обязалась заботливо его растить и хранить молчание.
Эмма давно знает эту миссис Гибсон[71] как женщину ловкую, которой вполне можно доверять, если хорошо ей платить.
Тем не менее Эмма была осторожна. Она сказала миссис Гибсон, что договаривается с ней по поручению одной своей подруги, некоей миссис Томсон, которая вынуждена утаить от своего мужа плод грешной любви к одному молодому морскому офицеру.
Разве не наилучшим образом она все устроила, чтобы сохранить тайну?
Нельсон может также воспользоваться этой выдумкой, чтобы переписываться с Эммой без опасений, что это станет известно. Поэтому Эмма и сделала возлюбленного миссис Томсон морским офицером. Как Эмма якобы покровительствует миссис Томсон, так он — ее возлюбленному, который якобы служит на корабле Нельсона. И от имени этого молодого человека он может совершенно спокойно писать Эмме, как будто пишет миссис Томсон. Если даже одно из этих писем и попадет в чужие руки, истина все-таки останется скрытой.
Избавленный от всех забот, он с восторгом согласился.
13 января он отбыл в Плимут.
В последний момент он еще раз пришел к Эмме и показал ей письмо, в котором сообщал леди Нельсон свое решение расстаться с ней навсегда.
«Лондон, 13 января 1801.
Дорогая Фанни!
Бог свидетель, ничто в тебе и в твоем поведении не дает мне права порвать с тобой. Тем не менее я вынужден тебя оставить. Я не могу поступить иначе.
Я сделал все, что в моих силах, чтобы обеспечить тебя[72]. Ты в этом убедишься, когда я умру. Единственное мое желание — быть предоставленным самому себе…
Желаю тебе счастья в твоей дальнейшей жизни.
Преданный тебе Нельсон и Бронте.»
Ребенок родился в ночь на двадцать девятое января.
Еще охваченная дрожью после перенесенных страданий, Эмма набросала Нельсону на листке бумаги несколько строк и дала матери письмо для отправки.
Он сразу же ответил.
«Плимут, 1 февраля 1801.
Моя дорогая миледи!
Я думаю, что друг дорогой миссис Томсон с ума сойдет от радости. Он плачет, молится, делает тысячи глупостей. И при этом бедняга не осмеливается признаться, что именно его волнует. Я — единственный, с кем он может говорить откровенно. Он поклялся еще сегодня выпить за Ваше здоровье бокал вина, и накажи меня Бог, если я не сделаю то же самое, вопреки всем врачам Европы; потому что никто не предан ему больше, чем я. Вы — милый ангел, и Ваша доброта и участие к бедной миссис Томсон еще увеличивает мое уважение к Вам.
Я не в состоянии писать. Молодой человек рядом со мной мешает мне. Я думаю, он помешался. Он непрестанно болтает глупости о Вас и о ней. А я — я действительно так радуюсь с ним вместе, что больше не могу писать.
С сердечным приветом от него и от меня
Вам, уважаемая миледи, и миссис Томсон
всегда преданный Вам Нельсон и Бронте.
Плимут, 2 февраля 1801.
Моя дорогая миледи!
Только что здесь получен от лордов Адмиралтейства приказ, чтобы я пересел на трехпалубный корабль «Сент Джордж» и шел в Ярмут, после того как приму в Портсмуте десантный полк. Из Ярмута мы должны взять курс на Копенгаген; вынудить Данию отказаться от участия в вооруженном нейтралитете северных держав. Главнокомандующим назначен сэр Хайд Паркер. Не знаю уж, почему. Может быть, лорды припомнили мне наши былые распри? Но, возможно, они приняли решение в пользу Паркера потому, что он до сих пор был командующим на восточном побережье…
