Она воспользовалась этим мгновением, чтобы изо всех сил впиться ногтями в его лицо, когда он снова шевельнулся, пытаясь схватить ее за запястья. Ему удалось схватить только одно. Пять ногтей разодрали его щеку от виска до подбородка. Он взревел, заворачивая ей руку за спину с такой силой, что ей показалось, будто она сейчас сломается.
Он поймал ее другое запястье, держа его мертвой хваткой, но почти в то же мгновение Сторм приподняла голову, зловеще оскалив зубы, и вонзилась зубами в его шею, прокусив ее до крови. Он с воплем скатился с нее. Сторм вскочила, путаясь в оленьей коже, обвившейся вокруг лодыжек. В отчаянии, озираясь по сторонам, она натянула брюки. Она обернулась на звук и увидела, что он приближается "ней, весь в крови и обезумевший от ярости. Сторм увидела винтовку. Быстро наклонившись, она схватила ее и, чувствуя и слыша его приближение, одним движением взвела курок и выпрямилась, повернувшись к нему. Он ринулся вперед - она выстрелила. На таком близком расстоянии смерть наступила мгновенно. Он широко открыл глаза, зашатался и рухнул на спину.
Она отступила назад, глядя на него расширенными от ужаса глазами, не в силах отвести взгляд от того, что совсем недавно было Диего. Ее била отчаянная дрожь.
- Боже милостивый!
***
Спотыкаясь, Сторм попятилась, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, не в состоянии отвести глаз от только что убитого ею человека. "Что я наделала? - в отчаянии подумала она. - Я застрелила невооруженного. О Боже!
Винтовка выпала из ее дрожащих рук. Она повернулась и упала в приступе рвоты. Наконец рвота прекратилась. Что ей теперь делать? Это было немыслимо. Не просто какого-то человека, а кузена Бретта, - она убила кузена Бретта. Но он хотел ее изнасиловать. Возможно, он бы все же этого не сделал. Какая разница! Ей надо было просто ранить его, она вовсе не хотела его убивать!
"Я убийца", - подумала она.
Она пришла в себя оттого, что лошади зафыркали, беспокойно перебирая ногами. Ей не хотелось, чтобы ее повесили. Она должна добраться до дома. От этого слова у нее вырвалось рыдание. Она должна добраться до дома! Ей придется спрятать тело, нет, похоронить его
Ей с трудом удалось заставить себя до него дотронуться. Еще труднее оказалось взвалить его на Демона. Она тянула, подталкивала и все же сумела поднять его, вся залитая потом и вымазанная липкой кровью. Она не стала привязывать его к своему жеребцу, просто отвязала вторую лошадь, чтобы та сама нашла дорогу, и повела Демона дальше от дороги, к холмам, и они скрылись в темноте.
Ей показалось, что прошло несколько часов, прежде чем она нашла подходящую небольшую расселину. Она думала, что тело Диего само соскользнет туда, но дело кончилось тем, что ей пришлось его стаскивать. Она попыталась свалить камни со стенок расселины, чтобы укрыть его, но они не поддавались. Она толкала изо всех сил - казалось, они еле держатся, - не вытирая струившихся по лицу слез. Наконец она с проклятиями сдалась, набросала на тело несколько пригоршней мелких камней и укрыла его выдернутыми кустами.
Она знала, что с этого мало толку: с восходом солнца стервятники заметят его, и тогда приедет шериф. Ей требовалось найти достаточно камней, чтобы скрыть следы преступления.
Вытирая слезы, она следующие несколько часов при свете фонаря собирала камни, пока тело не оказалось основательно укрытым. Только когда небо стало сереть, она поняла, что это заняло у нее всю ночь. И тут ей в голову пришла ужасная мысль.
У нее нет денег.
Для дилижанса ей нужны деньги.
Она взглянула на камни, скрывавшие тело Диего.
Стоя на четвереньках, расцарапав руки и ломая ногти, она откопала Диего и обшарила его карманы. Ей удалось найти сто долларов с мелочью. К тому времени как он снова был укрыт, она определила по солнцу, что уже около семи часов.
Совершенно измученная, она присела на корточки и заставила себя внимательно оглядеть могилу. Если кто-то будет проезжать мимо, вряд ли им придет в голову обследовать это место - разве что они станут разыскивать труп.
Вздохнув, она поднялась, сняла со спины Демона фляжку и напилась, потом случайно взглянула на себя и чуть не разрыдалась. Ее блузка отвердела и была вся в пятнах крови. Казалось, это утро никогда не кончится, и с каждой минутой промедления Бретт все больше нагонял ее. Она с трудом сдержала истерическое рыдание и постаралась взять себя в руки.
Она отыскала ручей и искупалась, не снимая одежды. Большая часть крови смылась, но пятна все же были заметны. На ее взгляд, ошибиться в их происхождении было невозможно. Устало взобравшись на Демона, она постаралась придумать, что скажет, если кто-нибудь обратит на них внимание. Ей не удалось ничего придумать; перед ее глазами все время стояло лицо Диего в первый момент после выстрела, прежде чем он навзничь рухнул на землю. Боже, сможет ли она когда-нибудь забыть это?
Но постепенно ужасная картина в ее мозгу отошла на второй план, на первый выступила усталость, и Сторм с трудом удерживалась в седле, заставляя себя двигаться вперед, не останавливаясь и не отдыхая. Теперь, когда она осталась одна, она держалась в стороне от дороги и ехала параллельно ей, вдоль гребней холмов, как делали апачи, чтобы было легче обнаружить врага. Ее врага, Бретта.
В эту ночь она уснула, едва сумев расседлать и покормить Демона, слишком усталая, чтобы поесть самой. На следующий день она уже совершенно отдохнула и умирала от голода. Она доела остатки вяленого мяса, раздумывая, не стоит ли развести костер и потратить время на охоту, но решила не делать ни того ни другого и отправилась дальше.
Ей пришлось нелегко. Проезжая мимо чьего-то жилья, она отчаянно хотела подъехать к нему и купить буханку хлеба или что-нибудь еще, но не осмелилась. Она не собиралась оставлять следы, по которым Бретт мог бы ее найти. Этой ночью она решила рискнуть: развела небольшой костер и зажарила белку. Но хотя голод был утолен, сон ее не был безмятежным. Ее преследовал образ Бретта. То она была в его объятиях, то вдруг оказывалась стоящей в стороне, наблюдая, как он обнимает обнаженную Софию. И когда уже ей казалось, что сердце разорвется, появился Диего, уговаривая ее бежать, но Сторм закричала и выстрелила в него...
На следующий день в полдень она въехала в Сан-Диего. Направляющийся на восток дилижанс только что отбыл. Она купила билет, сняла комнату в гостинице и принялась ждать.
Глава 20
Вот и дом!
Сторм осадила взмыленного Демона. Ей это удалось, наконец-то она здесь, наконец-то дома! Со склона, на котором она остановила Демона, внизу были видны раскинувшиеся в коричневатой от жгучих лучей летнего солнца долине многочисленные бревенчатые сараи и строения ранчо. Дубы и заросли можжевельника шелестели под сухим дуновением ветерка, в загонах бродили лошади и призовые быки, дым лениво поднимался из труб двух домов, где жили работники, кухни и дома хозяина. А дальше, усыпая панораму разбросанными по долине и холмам черными, коричневыми и бежевыми пятнышками, паслись лонгхорны.
Сторм пустила Демона в галоп. С тех пор как она убежала, прошло около трех недель, но эти недели казались бесконечными и были полны беспокойства. Она была совершенно уверена, что Бретт ее догонит А он, возможно, даже и не пытался. Она постаралась не обращать внимание, на вызванный этой мыслью прилив отчаяния, потому что никогда не сможет простить Бретту того, что он спал с Софией. Ну что же, теперь это не имело никакого значения - теперь она в безопасности. Самым жутким моментом во всем этом было убийство Диего, а после этого все шло как по маслу, даже индейцы ей не попадались, - это было просто чудом.
Она уже изрядно измучила Демона, но все же не до предела, особенно когда он был привязан к неспешно продвигавшемуся дилижансу. Близился вечер, и Сторм с нарастающим возбуждением предвкушала, как вскоре все будут дома. Она пришпорила Демона и с дико бьющимся сердцем понеслась вниз по склону холма мимо сараев и загонов. Она спрыгнула с лошади, не дожидаясь полной остановки, и, буквально пожирая пространство своими длинными ногами, влетела в дом с криком:
- Мама! Папа! Мама!
Она направилась к лестнице, не уверенная, переодеваются ли они в спальне или уже спустились к обеду в гостиную. На середине лестницы она услышала, как отец зовет ее снизу.
Остановившись, она обернулась, и из глаз ее хлынули слезы. Сначала он выглядел ошарашенным, потом его лицо просияло от радости, и она бросилась в его объятия и прижалась к нему, расплакавшись, как маленький ребенок.
- Сторм, что с тобой? Что случилось? Радость моя, в чем дело?
Она подняла голову и встретила обеспокоенный взгляд его золотистых глаз, а потом увидела мать, вырвалась и бросилась к Миранде, наклонив голову, чтобы уткнуться лицом в ее шею. Она истерически разрыдалась, и мать успокаивающе обнимала ее, поглаживая ее волосы.
- Сторм плачет, - в совершеннейшем изумлении проговорил Рейз, вместе с братом только что вошедший в прихожую.
