- Если бы все было так, как хотели Гвен и Хуберт, свора собак и детективов преследовала бы вас по пятам, - признался Эдгар. - Я не посылал агентов Пинкертона так долго, как только мог, уверяя всех, что ты можешь прислать записку с требованием выкупа. Я дал вам столько времени, сколько смог, не вызывая их подозрений.
Тори взяла под руки Дру и Эдгара и повела их к гостинице.
- Нам лучше присоединиться к Калебу, прежде чем он начнет нас искать.
Счастье переполняло сердце Тори, когда она вошла в холл гостиницы. У нее было такое чувство, как будто она ступала по облакам. Наконец-то она заслужила любовь Дру и обрела обоих своих отцов!
Глава 40
Тори нетерпеливо ходила по спальне, недоумевая, что могло задержать Дру. Он отправил ее наверх, обольстительно улыбаясь и подмигивая, и обещал присоединиться к ней, как только закончит какое-то дело. Но как она ни пыталась, ей не удалось выведать, что же это такое...
Дверь скрипнула, и, подняв голову. Тори увидела могучего гиганта, заполнившего весь дверной проем. Даже сейчас, одним своим присутствием Дру заставлял ее сердце учащенно биться. Он был так полон жизни - больше, чем какой-либо другой мужчина из тех, кого она знала, и она так сильно его любила, что иногда даже пугалась этого. Завоевав его любовь, Тори боялась даже думать о том, что когда-нибудь может потерять ее...
Эта сентиментальная мысль заставила Тори броситься в объятия Дру, сжимая его так сильно, что он едва мог дышать. Когда она почувствовала, что широкая грудь Дру сотрясается от беззвучного смеха, она откинула голову назад, чтобы взглянуть в его лицо, резкие черты которого сейчас смягчала улыбка.
- И за что мне подвалило такое счастье, Чикаго? - спросил он, целуя кончик ее вздернутого носика.
- За то, что ты полюбил меня, когда я думала, что ты до этого никогда не дойдешь, - ответила она и, привстав на цыпочки, одарила его пламенным поцелуем. - Правда, тебе для этого потребовалось слишком много времени, Монтана. Ведь любовь смотрела тебе прямо в лицо, а ты ее не узнавал.
Улыбка сбежала с лица Дру. Он поднял свою большую руку и с любовью коснулся нежного личика Тори.
- По правде сказать, я думал, что ты слишком хороша для меня. - Его глубокий баритон звучал мягко и чуть хрипловато. - И ты была такой невинной девочкой, когда впервые призналась мне в своей любви. Я был уверен, что ты испытываешь только наивную влюбленность, от которой к концу нашего путешествия и следа не останется.
- Мое чувство было совсем не временное, - заверила его Тори. Она положила руки ему на плечи и игриво улыбнулась. - Я всегда знала, чего хочу, но ты был слишком жаден, чтобы мне это дать.
Руки его скользнули вдоль ее талии и остановились на бедрах.
- Знаешь, я думаю, что полюбил тебя в тот момент, когда ты всходила по ступеням в церковь, точно печальная маленькая принцесса из сказки. - Он опустил голову и коснулся ее губ. - Я позавидовал Хуберту за то, что он получит такую награду, которой совсем не заслуживает. И чем дольше я общался с тобой, тем больше желал, чтобы ты осталась со мной навсегда. Я хотел, чтобы из наивной неопытной девчонки ты стала взрослой женщиной, которая смогла бы жить в моем мире. А когда мне это удалось, я был уже не в силах расстаться ни с тобой, ни с воспоминаниями...
Его нежное признание тронуло ее душу, и она наградила его улыбкой, сверкающей, как лунный свет Монтаны.
- Я люблю тебя так сильно... Наверное, даже слишком сильно...
Дру отрицательно покачал головой.
- Слишком сильно - это недостаточно, Чикаго, - пробормотал он. - Задуши меня своей любовью... - Он полез в карман, достал жемчужное ожерелье и застегнул его на ее лебединой шее. - Я сохранил те бусинки, которые ты роняла на дорогу, чтобы указать мне путь, отдал их нанизать, и теперь ожерелье как новое. - Его указательный палец скользнул по нитке жемчуга, охватывающей шею. - Я хочу, чтобы каждая из этих бусинок напоминала тебе о том, что с нами было, и о том, что еще будет.
Дру внезапно резко отстранился, и она нахмурилась, ничего не понимая.
- Боже всемилостивый, я совсем забыл! - Крепко взяв ее за руки, Дру повел Тори на балкон.
- Что, Бога ради?.. - Она остановилась на полуслове, заметив в лунном свете, что окружающий пейзаж как-то изменился. На расстоянии пятидесяти ярдов от дома росли две стройные трехфутовые сосны, которых совсем недавно здесь и в помине не было. Ее густые ресницы взлетели вверх, и она увидела, как Дру с усмешкой смотрит на нее.
- Мы посадили два вечнозеленых дерева по обеим сторонам парадного входа, так что, куда бы ты ни взглянула, ты увидишь символ моей любви к тебе. Вечной.., как вечнозеленое дерево... - Дру положил мускулистую руку на плечо Тори и прижал ее к себе, так что она почувствовала биение его сердца.
Поток счастливых слез хлынул по ее щекам, и Дру смахнул их тыльной стороной ладони.
- Не надо слез, Чикаго, - прошептал он. - Я хочу слышать только твой смех и греться в лучах твоей любви. - С лукавой улыбкой Дру взглянул через плечо в сторону спальни. - Какой у нас сегодня джем?
Воспоминание о том волшебном утре, которое было, казалось, целую вечность тому назад, тронуло губы Тори озорной усмешкой.
- Персиковый.
Дру легко поднял ее на руки и отнес на постель.
- Самый мой любимый, - пробормотал он, а голубые глаза его сверкали в предвкушении предстоящего.
Когда Дру навзничь упал на кровать, прижимая к себе Тори, ее нежный смех затопил его. Фиалковые глаза мерцали в свете лампы, освещавшей их комнату, серебристо-пепельные волосы напоминали гриву Лунного Огня, и Дру чувствовал себя на вершине блаженства. Он хотел провести всю свою жизнь в нежных объятиях Тори, наслаждаясь любовью, на которую он никогда не смел надеяться. Он всегда считал, что его женатые братья стали несдержанными и сентиментальными, женившись на женщинах своей мечты. Но Дру и сам сейчас чувствовал, что стал несдержанным и сентиментальным. Эта ослепительная фея сломала барьеры, сковывающие его чувства, и их бурлящий поток, точно гейзер, вырвался наружу.
- Господи, Чикаго, те чувства, которые я испытываю к тебе, столь ослепляют меня, что я просто не могу выразить их словами, - расстроенно выдохнул он.
Руки Тори скользнули под его рубашку, дразняще касаясь его мускулистой груди, и она с явным намеком просунула колено между его ног.
- Если слова даются тебе так тяжело, Монтана, почему бы тебе не показать, как сильно ты меня любишь. Я бы даже предпочла это...
Дру нарочито медленно провел загорелыми пальцами по ее плечу, дюйм за дюймом сдвигая вниз платье и открывая своему ненасытному взору белоснежную кожу.
- С удовольствием, Чикаго. - Его голос звучал глухо, нежность к ней сжимала ему горло. - Я надеюсь, у тебя нет других планов на сегодня. Я намерен очень подробно рассказывать тебе о своей любви.
Его соблазнительная улыбка и блеск страсти в глазах убеждали Тори в том, что он будет любить ее всю ночь, и это компенсирует ночи, потерянные из-за непонимания и препятствий, стоявших между ними в последние несколько дней.
- Интересно, ты хоть раз мог бы назвать меня по имени? - проговорила она, а руки ее изучающе касались сильного мужского тела.
- Викторией звали того не по летам развитого ребенка, которого я встретил три месяца назад, - прошептал Дру, стягивая с нее голубое атласное платье, мешавшее ему видеть каждый дюйм ее восхитительного тела. - А Чикаго - это прозвище, которым я тебя дразнил, а себе напоминал, как далеки мы друг от друга. - Сдержанная улыбка коснулась уголков его чувственных губ, когда он коснулся ими губ Тори. - Но есть одно имя, которым я буду называть тебя впредь с этого дня, - Моя Единственная Любовь...
Дру выражал свою преданность так, как ей даже не могло присниться. И когда двое влюбленных отправились в самое сокровенное путешествие, лунный свет Монтаны освещал вечнозеленые деревья, посаженные Дру и его братьями в знак его любви к пылкой фее, которая научила его, что такое любовь. Дру снова и снова доказывал ей, как она необходима ему.
Тори, не желая оставаться в долгу, изобретала все новые способы поразить этого гиганта, который стал ее солнцем. Она благодарила свою счастливую звезду за то, что Дру похитил ее со свадьбы и открыл ей новую жизнь, наполненную калейдоскопом восхитительных эмоций. Теперь, когда у нее была любовь Дру, ей ничего больше не хотелось. Он научил ее жить полной жизнью, любить сердцем, телом и душой...
- Я обожаю тебя, - пробормотал Дру голосом, прерывающимся от переполнявших его чувств.
- Я знаю, Энди Джо, - прошептала она, и сверкающие фиалковые глаза встретились с его бездонно-голубыми.
Густая бровь Дру вопросительно прогнулась.
- Ты ничего не хочешь мне сказать в ответ? - Он страстно хотел услышать от нее признание в любви, чтобы оно мягким эхом звучало в его мозгу.
Хитрая улыбка коснулась ее губ.
- Конечно, хочу... - Изящным пальчиком она указала на стол. - Принеси мне персиковый джем.
