3
На очаровательном лице молодой женщины отражалось столько самых разнообразных чувств, что Энрике с трудом подавил улыбку. Он отлично понимал, что испытывает сейчас Джулия, потому что сам испытывал то же самое.
Отношения развиваются слишком стремительно. Ведь в сущности они чужие друг другу люди. Но почему же кажется, будто ничего не может быть естественнее того, что происходит сейчас между ними?
Неким непостижимым чутьем Энрике знал: вздумай он без единого слова взять Джулию за руку и увести из переполненного посетителями бара к себе, она повиновалась бы точно так же, без единого слова. Но он не хотел навязывать ей свою волю, не хотел давить на нее.
- Смотрите. Не хотите никуда идти - останемся тут.
Молодая женщина с напускной нерешительностью склонила голову.
- Не знаю, право, что вам и сказать... Остаться в душном баре или предпочесть прогулку при луне вдоль берега, где веет свежий ветер? аффектированно продекламировала она, подражая актерам "старой школы", а потом самым что ни на есть прозаическим тоном добавила: - Тем более что, насколько я могу судить, девицы за соседними столиками себе только что шеи не посворачивали, на вас заглядываясь. И если мы не уйдем, их нелепая и преждевременная кончина будет на вашей совести.
- Не только их, - доверительно сообщил Энрике. - Девиц, честно говоря, я не заметил, а вот тех трех парней возле стойки разглядел хорошо. Бедняги так пялятся на ваши ножки, что чуть с табуретов не падают всякий раз, как вы пошевелитесь.
Джемайма мгновенно повернулась лицом к стойке. Глаза ее расширились от изумления.
- Что, правда? А вы уверены, что они глядят именно на меня. Тут же столько красивых и совершенно свободных женщин!
- Но ни одной с такими стройными ножками.
По щекам ее разлился очаровательный румянец. Молодая женщина явно не сознавала своей красоты. А посему не представляла, как эта красота действует на любого мужчину, если только он не голубой или не безнадежный импотент. Зеленые глаза сияли манящим колдовским светом, а вид умопомрачительных ног вызывал в мозгу рой образов, один эротичнее другого. Во рту у Энрике вдруг пересохло.
Однако на лице красавицы по-прежнему читалось недоверие.
- Неужели вам так трудно поверить, что все мужчины в этом баре только на вас и смотрят? - спросил он.
Она пожала плечами.
- Наверное, все дело в том, что я слишком уж привыкла к обычной своей роли тихой серой мышки. Не уродина, но уж точно не из тех, кто одним своим появлением вызывает затор на дорогах... или столпотворение в барах. Джемайма с улыбкой огляделась по сторонам. - Вы уверены, что все дело во мне?
- Абсолютно, - заверил ее Энрике. - Даже и не сомневайтесь. Честно говоря, от взглядов, которыми они вас пожирают, во мне просыпается самая что ни на есть первобытная ярость.
- Ой-ой-ой! - с притворным ужасом воскликнула она. - Только вот этого не надо! Боюсь, если вы сейчас вскочите на стол и приметесь с утробными криками молотить себя в грудь, нас не поймут.
Энрике расхохотался. Черт возьми, Джулия не только красива, она еще умна и наделена превосходным чувством юмора! А уж до чего сексапильна! Ну, парень, тебе крупно повезло. Не женщина, а мечта всей жизни.
- Ну что, идем?
- Идем.
Она поднялась из-за стола, и Энрике поспешил взять ее под руку. Показалось ли ему или молодая женщина чуть заметно вздрогнула?
Они вышли на улицу. Стоял теплый дивный вечер, над озером вовсю сияла луна, в кронах сосен покачивались мерцающие звезды. Воздух пах смолой и свежестью.
Гладкая асфальтированная дорожка, что вела вдоль берега, скоро кончилась, сменившись узкой полосой песчаного пляжа. Последний фонарь отбрасывал яркий круг света на темные кусты и живописные, поросшие лишайниками валуны. Спутница Энрике остановилась, точно прикидывая, стоит ли идти дальше.
Он опустил взгляд на ее ноги - по счастью, изящные туфли на низком каблуке не только удивительно подчеркивали стройность лодыжек, но и отличались завидной практичностью. Зато мысли, что родились в голове Энрике при виде этих тонких щиколоток, округлых коленей, безупречной линии бедер, отличались скорее не практичностью, а необузданной, буйной эротичностью. Как хотелось очертить эти линии рукой, ощутить ладонью гладкий шелк кожи, провести дорожку поцелуев от туфельки вверх, до самого подола короткого платья... и еще выше. И - черт возьми! - он вовсе не собирался ограничиться одними лишь мечтами. Но всему свое время.
- Хотя в принципе я поклонник высоких каблуков, - произнес Энрике, - но хорошо, что сегодня вы решили обойтись без них. Не то тут бы наша прогулка и закончилась.
- А вот я, честно признаюсь, не поклонница высоких каблуков. Совершенно не умею на них ходить. Почему-то мне всякий раз кажется, будто я на ходулях. Чувствую себя клоуном в цирке. Может, я феминистка?
- Ну что вы! - картинно ужаснулся Энрике. - С такой-то фигурой? Нет, все феминистки страшны как смертный грех и совершенно не умеют следить за собой. Ни одну феминистку не увидишь в баре в таком соблазнительном платье.
- Типичный мачо! - вынесла суровый приговор молодая женщина. - Между прочим, высокие каблуки наверняка мужское изобретение. Точно так же, как лифчики на косточках, корсеты и пояса целомудрия.
- Однако! Получается, глупые мужчины сами себе вредили. Нет, кажется, вы все-таки феминистка, раз столь нелестного мнения о нас, бедных.
- Напротив, о некоторых из вас я слишком лестного мнения. Даже самой страшно, - пробормотала она себе под нос, явно не предназначая эти слова для ушей спутника.
Энрике деликатно притворился, будто ничего не слышал. Должно быть, после второго бокала джина Джулия слегка ослабила самоконтроль. Молодой человек спрятал улыбку.
Путь им преградило сломанное ветром дерево. Ветви поваленной сосны купались в мелководье, ствол же полого уходил вверх - место перелома находилось чуть выше человеческого роста.
- В детстве я мимо такой сосны ни за что не прошел бы, - усмехнулся Энрике. - Обожал лазить по деревьям. Хотя, конечно, это для меня была бы слишком простая задача - все равно что по мостику пройтись.
- Я тоже обожала, - подхватила его спутница. - И простыми задачами отнюдь не брезговала. Честно говоря, до сих пор не всегда могу удержаться от искушения. Вот как сейчас...
Не успел Энрике опомниться, как она отпустила его руку, двумя великолепными по своей небрежной грации взмахами ног скинула туфли и, вскочив на толстый ствол, с легким дразнящим смехом побежала по нему вверх. Остановилась у места надлома, чуть покачиваясь и балансируя, чтобы удержать равновесие.
Смеющиеся зеленые глаза смотрели на Энрике. Он запрокинул голову - и чуть не ахнул. По-видимому, в припадке легкомысленного веселья молодая женщина напрочь забыла об осмотрительности. Хотя сама она явно не рассчитывала на такой результат, но те самые стройные ноги, которыми он так восхищался только что, теперь были открыты его взору сверх всяких мыслимых границ.
В голове у Энрике возникла дерзкая мысль. Чтобы осуществить ее, он шагнул вперед, оказавшись почти под стволом, и понял, что не ошибся в расчетах. Под подолом изумрудного платья мелькнула полоска черных кружев.
- А вы? Так и останетесь внизу? - с вызовом спросила сумасбродка.
- Так и останусь. - От прилива желания у Энрике перехватило горло. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы говорить как ни в чем не бывало. Боюсь, вздумай я к вам присоединиться, мы оба спустились бы на землю куда скорее, чем собирались бы. Причем не самым романтическим и приятным образом. Ствол держится буквально на честном слове. И вас-то еле выдерживает.
- Ничего страшного, - лукаво улыбнулась она. - Я в вас верю. Даже и упади я, вы бы успели меня поймать.
Не успел Энрике переварить комплимент, как молодая женщина снова засмеялась.
- Ловите!
И прелестное изумрудное видение без тени промедления спорхнуло вниз он едва успел вскинуть руки. Стройная фигурка скользнула по его телу, по груди, бедрам, и замерла, прильнув к нему. Когда Энрике ловил ее, подол легкого платья с одной стороны чуть задрался, так что теперь ладонь молодого человека лежала у нее на бедре, поверх тонких колготок. Вторая рука обвивала гибкую талию женщины.
Ни один из них не сделал попытки отстраниться. Но оба по-прежнему притворялись, будто ничего особенного не происходит. Будто Энрике не умирает от возбуждения, будто прилив страсти не сводит судорожной пульсирующей мукой чресла, не разливается по телу с бешеным током крови. Будто Джемайма не тает в его объятиях, точно воск под солнцем.
- Вот видите, я не ошиблась, у вас отличная реакция, - чуть севшим голосом произнесла она и подумала: двусмысленная, надо сказать, фразочка при подобных обстоятельствах!
- Послушайте, радость моя, - не выдержал наконец Энрике, - скажите мне одну вещь.
- Да?
- Вы это нарочно?
- Что - нарочно?
