В квартире было тихо, только из ванной доносился шум льющейся воды. Любимая женщина Аристарха была дома и принимала душ, поэтому и не смогла встретить мужа у порога.
— Ирка! — Аристарх легонько стукнул кулаком в дверь ванной. — Ты уже дома?
— Нет, я еще участвую в спектакле государственного, академического, студенческого, любительского театра, — со смехом пропела Ирина.
— А меня «мерседес» грязью заляпал, — пожаловался Аристарх. — Открой, пожалуйста, нужно умыться.
— Замечательно! — пропела в ответ Ирина. — Тебе здорово повезло, дорогой. Представляешь, как было бы досадно, если б тебя обляпал грязью «запорожец»? А «мерседес» — так это даже гордиться можно.
— Вот я и горжусь, — пробурчал Аристарх. — Открой, нужно хотя бы с лица смыть предмет бесконечной гордости.
— Размечтался! Я же здесь голая. И ты, грязный, сразу увидишь это. И станешь приставать. А мне нравится, когда пристают чистые мужчины. Пойди, Арик, на кухню, там умойся.
— Ты замечательная жена, — вздохнул Аристарх. — Там, на кухне, ты и ужин мне приготовила, правда, моя дорогая?
— Конечно приготовила, любимый, — томно сказала Ирина. — Но ты так долго не приходил, а мне так захотелось кушать, что я его нечаянно съела. Простишь ли ты мне когда-нибудь этот грех? — Она не выдержала и рассмеялась.
— Будем договариваться, — оживился Аристарх. — Мои условия таковы: ты немедленно открываешь дверь, я умоюсь, потом посмотрю, какая ты голая… нет, пожалуй, сначала посмотрю, а потом умоюсь. И прощу тебе мой безвременно съеденный ужин.
— Я принимаю твои условия! — закричала Ирина. — Ты непременно посмотришь, и все, что хочешь, увидишь, но чуть позже, когда мы ляжем в постель. А сейчас иди умываться на кухню, не мешай мне наслаждаться водными процедурами. Спасибо, дорогой, ты очень любезен и невероятно великодушен!
Аристарх усмехнулся, пожал плечами. Вот за это он и любил свою жену. Бросив грязный плащ в угол прихожей — а куда его еще можно было пристроить, не в шкаф же вешать! — он пошел на кухню, умылся. Вытерся давно не стиранным кухонным полотенцем, поставил на плиту чайник и направился к телефону.
Домашний номер Гены Барсукова в старой записной книжке был не на странице «б», и не на странице «г», а на странице «с» — секретарь комитета комсомола. Да, именно так, ибо не фамилией, не именем, и не особым талантом известен был в училище студент Барсуков, а своей должностью, весьма опасной для тех, кто не считал ее высокой.
Аристарх набрал номер и вскоре услышал знакомый голос.
— Геся? Это Аристарх, мы встречались сегодня, надеюсь, ты помнишь об этом. Только не бросай трубку, а то я всю ночь буду тебе звонить.
— Да пошел ты, идиот несчастный! — развязным тоном сказал Барсуков, присовокупив еще пару не лестных выражений. — У меня, между прочим, телефон «Панасоник», заблокирую твой номер — и звони хоть неделю, плевать мне на твои звонки, понял?
— Короче. Твой «мерседес» заляпал меня сегодня вечером грязью? — грозно спросил Аристарх, только теперь понимая, что если бы за рулем был Геся, вряд ли он подошел бы сейчас к телефону. Они ведь жили в разных концах города.
— У меня не «мерседес», а «БМВ», — важно сказал Барсуков. — А тебя, значит, грязью заляпали? Ты себе представить не можешь, как я рад!
Аристарх задумался. Стоит ли говорить ему о том, что «мерседес» не просто заляпал его грязью, но и хотел сбить?
— Я тебя хочу предупредить, комсомольский ублюдок, если это твоих рук дело, я просто еще раз набью тебе морду. Но уж на самом деле, не так, как сегодня, — сказал он после секундного замешательства.
— Ты не просто бездарь, — презрительно сказал Барсуков, — но и дурак. Если я пошлю к тебе «мерседес», то он не просто заляпает тебя грязью, а смешает с ней! Кстати, я так и хотел сделать, да умные люди отсоветовали, сказали, не стоит связываться с жалким, несчастным человеком. Но если ты будешь доставать меня своими угрозами — я все-таки поговорю с кем нужно.
Короткие гудки в трубке возвестили о том, что кинодеятель бросил трубку. Аристарх задумался. Геся не знал о том, что водитель «мерседеса» и вправду хотел его сбить, поэтому и грозился смешать его с грязью. Если бы он нанял людей с этой целью, вряд ли стал говорить об этом по телефону.
Выходит, это не Барсуков? Кто же тогда? Или случайный, пьяный водитель решил покуражиться?
Аристарх задумчиво жевал бутерброд с позавчерашней вареной колбасой, запивая жидким чаем, когда на кухню пришла Ирина. Высокая, под стать ему, длинноногая, с тяжелыми прядями русых волос на плечах — она была прекрасна.
— Арик, — сказала она, — ты почему оставил свой грязный плащ в прихожей на полу?
— Извини, ошибся, — с трудом пережевывая черствый хлеб, сказал Аристарх. — Сейчас повешу его в шкаф, рядом с твоей любимой розовой курткой.
— Ой, нет, не надо. Но ты, пожалуйста, придумай что-нибудь, а то вдруг кто-нибудь из друзей в гости заскочит. Про тебя подумают, что напиваешься и падаешь в лужи, а про меня — что я отвратительная жена, не могу мужу плащ почистить.
— Так будь же хорошей женой! — воскликнул Аристарх, прожевав наконец бутерброд. — Постирай мой плащ, и если кто-то придет в гости, я расскажу, какая ты у меня чудная жена.
— А если не придет? Тогда, значит, я зря буду возиться с этим ужасно грязным плащом? Знаешь, Арик, я думаю, сегодня уже никто не придет к нам в гости, — лукаво сказала Ирина.
— Придется мне рассказывать о том, какая ты умная жена, все на десять ходов вперед просчитываешь, — засмеялся Аристарх, обнимая жену.
Ирина кокетливо улыбнулась и села к нему на колени. Она была красивая, горячая, благоухала ароматами заграничных кремов, лосьонов и возбуждала его так сильно, что все тревоги и волнения этого сумбурного дня были в одно мгновение забыты. Сейчас во всем мире не было ничего такого, что могло бы отвлечь Аристарха от этой спокойной, уверенной в себе, ироничной и прекрасной женщины.
— Рассказывай, рассказывай, — улыбнулась она. — А я за это расскажу, какой ты замечательный муж и как сильно я люблю тебя, несмотря на то, что кто-то осмелился забрызгать тебя грязью.
— Я и вправду замечательный, — с гордостью сказал Аристарх. Он решил не вспоминать больше о «мерседесе» — наверное, какой-то обалдевший от безнаказанности «новый русский» решил покуражиться, ну и черт с ним. Есть ведь и другие новости, которыми можно порадовать жену. — Ты даже и не представляешь, какой я замечательный.
Он легонько куснул мочку ее розового уха.
— Ох, как интересно. — Ирина взъерошила его короткие черные волосы. — Ну расскажи, а то я сгораю от любопытства. Может, я, глупая, совсем не за то люблю тебя?
— Может быть. Если, конечно, ты любишь меня за что-то конкретное. Я-то люблю тебя просто так. Ну хорошо, слушай. Я сегодня отхлестал по морде Барсукова за гнусное предложение сниматься в гнусном фильме. Видела бы ты, как он ползал на четвереньках по ковру в своем кабинете!
— Ох, Арик, не нужно было этого делать. Он подлый, этот Барсуков, гнусный, с ним лучше не связываться. Станет говорить про нас гадости на каждом углу, потом ни одного стоящего предложения на съемки не дождешься. — Ирина помолчала, что-то вспоминая, а потом неуверенно предположила. — А может, и нет. Что-нибудь и предложат все-таки…
— Как?! — воскликнул Аристарх. — Ты не рада, что я наказал мерзавца, который осмелился предложить тебе такое?
Ирина пожала плечами.
— Даже не знаю, зачем это нужно было делать, — серьезно сказала она. — Я ведь отказалась, и в мыслях не было работать с этим странным Барсуковым. Если б другой режиссер или продюсер предложил роль, а с Барсуковым… Даже не знаю, зачем он стал говорить со мной об этом, понимал же — я не соглашусь.
— Наверное, знает, что и мне сейчас ничего не предлагают в кино, а в театре зарплата такая, что все время возникают у нас проблемы с наличностью. Вот и решил воспользоваться ситуацией, — предположил Аристарх.
— Но ты все равно молодец, — наконец-то похвалила его Ирина. И, снова перейдя на дурашливый тон, провозгласила: — Ты поступил как настоящий мужчина, мой дорогой Аристарх, за это я тебя сегодня вознагражу по-царски.
— Надеюсь. Я это честно заслужил.
— Ну тогда пошли, завалимся в постель. Немножко телевизор посмотрим, если удастся… — Она смущенно опустила глаза.
— А кто плащ будет стирать?
— Ты думаешь, его все же нужно стирать?
— Я бы выбросил, да жалко. Фамильная реликвия, от прадедушки достался, — пошутил Аристарх. И строго погрозил пальцем: — Но ты не вздумай засыпать до моего прихода!
— А ты, пожалуйста, стирай побыстрее.
— Как в армии, — притворно вздохнул Аристарх. — Только там старшина говорил: «Спи побыстрее, Таранов…»
Светящийся экран телевизора наполнял комнату дрожащим голубоватым светом. Аристарх привстал, опершись на локоть, откинул в сторону одеяло и замер, не в силах оторвать глаз от прекрасного женского тела, распростертого на простыне. Матово-белая кожа, казалось, сама излучала магическое свечение, привораживающее взгляд, а плавная гармония линий могла свести с ума. Почти каждый день Аристарх с жадностью разглядывал это красивое тело, олицетворение гармонии и красоты, и не мог насмотреться, и знал, что долго еще не сможет насытить свой взгляд.
