Линда Ховард
Все, что блестит
Он резко взмахнул рукой.
— Я никогда не упоминал о браке с тобой, Джессика. Не обманывай себя. Я не настолько глуп.
Джессика почувствовала, как кровь отхлынула от её лица, и обрадовалась темноте. Нет, он не был глуп, но она была. Когда она заговорила, её голос прозвучал ровно, почти холодно.
— Странно. Мне казалось, что брак является естественным следствием любви. Но, с другой стороны, ты ведь действительно никогда не говорил, что любишь меня, Николас, не так ли?
Его рот скривился, он поднялся с постели, и, подойдя к окну, выглянул на улицу, демонстрируя ей своё великолепное тело. Он не беспокоился по поводу отсутствия одежды и стоял так небрежно, словно на нем были костюм и галстук.
— Я никогда не лгал тебе, Джессика, — жестко сказал он. — Я хочу тебя, как никогда не хотел ни одну женщину, но ты — не тот тип женщины, которую я бы хотел видеть в качестве своей жены.
Чарльз сказал сразу, без обиняков:
- Сегодня утром Константинос прибыл в Лондон.
Джессика подняла глаза, ничего не соображая в этот момент, но потом поняла, о чём он говорил, и печально улыбнулась.
- Ну, что же, ты предупреждал меня, Чарльз. Кажется, ты был прав.
Вообще-то, она не сомневалась в нём, ведь деловые инстинкты Чарльза казались сверхъестественными. Он говорил ей, что, если она проголосует принадлежащими ей акциями "КонТеха" против предложения Константиноса, то навлечёт на свою голову гнев одного из самых крупных акционеров и председателя правления — Николаса Константиноса, и, как выяснилось, Чарльз в очередной раз оказался прав. Вчера состоялось голосование по поводу «Драйдена». Несмотря на предупреждение Чарльза, она проголосовала против поглощения, и большинство поддержало ее предложение. Меньше, чем через двадцать четыре часа, Константинос прибыл в Лондон.
Джессика никогда не встречала его, но была слишком хорошо наслышана о ходивших о нём ужасах, чтобы считать это обстоятельство удачным для себя. Молва утверждала, что он был совершенно безжалостен в своих деловых операциях; конечно, само собой разумеется, он не достиг бы своего нынешнего могущества, будучи кротким и мягким. Он был миллиардером и владел впечатляющим, даже по греческим меркам, состоянием, она же была лишь мелким акционером, и, с усмешкой подумала она, это было слишком с его стороны — пускать в ход свою тяжелую артиллерию против нее, но, похоже, не существовало проблемы, которая оказалась бы слишком незначительна для его личного внимания.
Чарльз отметил, что, проголосовав за поглощение, она, вероятно, оградила бы себя от больших неприятностей, но было одно, чему Роберт научил её за три года супружества, — это не давать себя в обиду, верить собственному чутью и никогда сразу не сдаваться. Джессика чувствовала, что выступление против «Драйдена» было хитрым ходом, и потому голосовала против. Если Константинос не способен принять, что она имеет право голосовать своими акциями, как хочет, то ему придётся этому научиться. Независимо от того, какой властью он обладал, она настроена не отступать от своего, и Чарльз находил, что она может быть очень упорной, стремясь к своей цели.
- Ты должна быть с ним очень осторожна во всех отношениях, — ворвался в её мысли со своими инструкциями Чарльз. — Джессика, дорогая моя, мне кажется, ты даже не понимаешь, какое давление может оказать на тебя этот человек. Он может причинить тебе вред таким образом, что ты и вообразить не в состоянии. Твои друзья потеряют работу, кредиты будут аннулированы, банки прекратят вести с тобой дела. Это может даже распространяться на такие мелочи, как задержка ремонта твоей машины или невозможность купить авиабилеты. Теперь ты понимаешь, что затеяла, дорогая моя?
Джессика недоверчиво уставилась на него.
- Право слово, Чарльз, ты это серьёзно? Это же просто смешно!
- К сожалению, я очень серьёзен. Константинос хочет получить то, что позволит ему осуществить свои цели, и у него есть деньги и власть, чтобы обеспечить всё это. Не стоит недооценивать его, Джессика.
- Но это варварство!
- Константинос и есть в какой-то степени варвар, — отрезал Чарльз. — Если он предоставит тебе возможность продать ему акции, Джессика, то я настоятельно рекомендую так и сделать. Это будет наиболее безопасным выходом для тебя.
- Но Роберт…
- Да, я знаю, — прервал он, хотя голос его при этом смягчился. — Ты чувствуешь, что Роберт доверил тебе эти акции, и что он тоже проголосовал бы против захвата «Драйдена». Роберт был прекрасным, особенным человеком, но теперь он мёртв и не сможет защитить тебя. Ты должна позаботиться о себе сама, у тебя нет оружия против Константиноса. Он может тебя уничтожить.
- Но я не хочу сражаться с ним, — запротестовала она. — Я только хочу продолжать делать то, что привыкла. Это же так глупо с его стороны — расстраиваться из-за моего голосования. Почему он принял это так близко к сердцу?
- Он не принимает это на свой счёт, — объяснил Чарльз. — У него нет для этого причин. Но ты пошла против него, и он заставит тебя подчиниться, независимо от того, что придется предпринять для этого. И не думай, будто сможешь апеллировать к лучшей стороне его натуры…
- Знаю, — прервала она его с мягкой улыбкой. — У него её нет!
- Точно, — сказал Чарльз. — И при этом он не может испытывать к тебе благожелательных чувств, ведь ты проголосовала против него.
- О, господи, — усмехнулась она, — а я-то не знала. Но, по крайней мере, я последовательна!
Чарльз невольно рассмеялся, в его холодных глазах отражалось восхищение. Казалось, Джессика всегда была собрана, способна расставить вещи по своим местам и превратить кризисную ситуацию всего лишь в досадное недоразумение, но он опасался, что на этот раз она действовала, руководствуясь отнюдь не разумом. Он не хотел причинять ей боль; он ни за что не хотел снова увидеть то выражение безутешного горя и отчаяния в ее глазах, которое можно было прочитать в них после смерти Роберта. Она справилась, она была сильной женщиной и бойцом, но Чарльз всегда старался и дальше защищать её от любых страданий. Она достаточно натерпелась за свою короткую жизнь.
