знала? Хороший, добрый…
— А его нет. Теперь есть только Самин Александр Александрович. Сашка умер вместе с той юношеской влюбленностью, — мужчина сунул руку в карман и гордо поднял голову.
— Я рада, что ты смог…
— Ты рада? Смеёшься!? — перебил меня Саша, — Да тебе всегда было плевать на меня!
— Не говори так. Я тебя действительно любила.
— Ну-ну. Если бы любила, то не ушла бы!
— Саша, ну ты же прекрасно знаешь, почему я ушла от тебя.
— А вот не знаю. Расскажи!
Я тяжело вздохнула и закатила глаза.
— Давай отойдём. Не хочу, чтобы все видели, как мы ссоримся, — я взяла Сашу под руку и поймала на себе пронзающий взгляд Станислава Владимировича. Он наконец посмотрел на меня.
«Надеюсь, что он видел наш танец»— подумала я, отводя старого друга в сторону. Мы остановились у туалета.
— Ну же. Я слушаю. Почему ты меня тогда бросила, ничего не объяснив? — настойчиво сказал Саша. Я сделала глубокий вдох, — Ну же. Не молчи.
— Саша, я видела, как в ту ночь ты развлекался с Полиной.
Мужчина хотел что-то возразить, но тут же замолк, поджав нижнюю губу.
— И почему же ты мне ничего не сказала? Не закатила скандал?
— А я не из таких. Бессмысленно было кричать, — я в последний раз глянула на Сашу, — Ну раз это всё, то я пойду? Меня ждут.
— Нет, стой! — Саша схватил меня за руку и до боли сжал её.
— Пусти! Мне больно! — я попыталась высвободиться из его крепкой хватки.
— Нет, не пущу, пока ты не скажешь мне, что между тобой и Гордеевым! — Саша стиснул зубы от злости. Я раньше никогда не видела его таким. Его глаза сверкали ненавистью. Он готов был испепелить меня одним своим взглядом.
— А тебе какая разница!? Ты мне никто! Поэтому не смей вмешиваться в мою личную жизнь!
— А вот посмею! — Саша сжал обе мои руки и затащил меня в туалет.
— Пусти! Больно мне! — завизжала я, и Саша заткнул мой рот своей ладонью.
— Ты трахаешься с ним!? Да!? И как!? Хорошо тебе с ним!? А мне когда-то отказала! Говорила «Сашенька, рано ещё». А с ним тебе не рано!? — он затолкал меня в кабинку и начал раздевать. Его губы дерзко целовали мои, а язык глубоко проникал в мой рот, вызывая рвотные позывы. На глаза навернулись слёзы.
— А ну отпусти её, урод! — крепкая мужская рука оттащила Сашу от меня и швырнула на пол. Я открыла глаза и начала быстрыми движениями надевать платье обратно, — Ты в порядке? — Станислав Владимирович помог мне подняться, подав руку.
— Да… Спасибо… Вы меня спасли, — на ватных ногах я подошла к зеркалу и посмотрела на своё измученное лицо. Тушь потекла от слёз, а помада размазалась.
Несколько мужчин в форме вывели Сашу из туалета и повели в неизвестном мне направлении.
— Кто он? — мрачно спросил Станислав Владимирович, глядя на моё отражение в зеркале.
— Это… Это мой давний знакомый, — заикаясь, прошептала я.
Его ладонь опустилась на моё оголенное плечо и стала нежно поглаживать его.
— Твоё платье теперь никуда не годится, — он снял с себя пиджак и протянул мне, — Тебе помогут добраться до номера. Я приеду позже.
Я кратко кивнула и в сопровождении двух мужчин вышла из особняка. Вернувшись в номер, я сразу же направилась в душ, желая смыть с себя всю грязь сегодняшнего вечера. Горячие струйки воды обжигали мою грудь и приятно щекотали лицо. Я запрокинула голову назад и закрыла глаза.
«Почему Саша так отреагировал? Это уже не тот человек, которого я когда-то полюбила. Он стал такой грубый и холодный. Чуть не изнасиловал меня. Если бы не Станислав Владимирович… Он меня спас. Значит, я ему небезразлична».
Я смыла размазавшуюся косметику с лица и вышла из душевой кабины. Когда я коснулась ногой холодной плитки, то по спине пробежали мурашки. Из зеркала на меня смотрела уставшая и изнуренная девица, по щекам которой ручьём текли слёзы. Воспоминания о событиях четырехлетней давности накрыли меня с головой. В тот год, когда я потеряла сразу обоих родителей, я потеряла и любимого человека. Саша изменил мне, а теперь ещё и спрашивает, почему я ушла от него. Как только мне исполнилось 18, я уехала в Москву учиться, и с тех пор живу у тёти Оли — маминой сестры. Сашка ещё несколько месяцев звонил мне, писал, а потом перестал.
Выйдя из ванной, я упала на постель и с головой укрылась одеялом.
«М-да… Отдых в Сочи начался не самым лучшим образом. Да и сегодняшний вечер прошёл для слишком быстро».
В своих раздумьях я не заметила, как уснула.
Прошло несколько часов. Дверь в мой номер бесшумно открылась, и порог переступил Станислав Владимирович. Он сел на край моей кровати и пьяно посмотрел на спящую меня. Его рука опустилась на выглядывающее из-под одеяла плечо, и он с осторожностью коснулся его, водя большим пальцем.
— Я не позволю никому тебя касаться… Убью всех, кто тронет тебя хоть пальцем… Ты только моя… — шептал он над моим ухом. Он ещё что-то пьяно пробубнил, после чего накрыл меня одеялом, поправил подушку и удалился.
После ухода Станислава Владимировича я перевернулась на спину и уставилась в потолок. Я слышала каждое его слово, отчего на душе было очень неспокойно. Его голос звучал устрашающе, а от его холодных рук по всему телу бегали мурашки. Слова этого мужчины эхом пронеслись в моей голове, вызвав лёгкую дрожь.
На следующий день я проснулась только к обеду. На моём столике уже стол поднос с едой. Отобедав, я принялась умываться и одеваться, ведь Станислав Владимирович непременно скомандует сходить с ним куда-нибудь.
«Не будем же мы весь день сидеть в номерах…»
Стук. Я обернулась на звук открывающейся двери. На пороге стоял никто иной, как Станислав Владимирович собственной персоной. На нём были светлые джинсы и белая футболка. Ни рубашки, ни делового смокинга. Я даже не сразу узнала его. Совершенно другой человек. Да ещё и волосы встрепаны. Вероятно, он помыл их перед самым выходом и не успел до конца высушить.
— У вас есть дубликат ключа от моего номера? — спросила я, всё ещё разглядывая его тело через обтягивающую футболку.
— Разумеется, — мужчина покрутил на пальце связку ключей, — У меня есть всё, что касается моих работников.
— А почему вы пришли? Что-то случилось? — я хотела подойти к двери, но крепкая рука остановила меня. Станислав Владимирович взял меня за запястье и поднял его вверх.
— Это он
