Наташа Колесникова - Слабая женщина

Лукавить-то лукавил, но нужно было подумать и о стабилизационном фонде, как он называл свой секретный (от Ланы) счет в Сбербанке, и о том, чтобы обеспечить жене имидж светской львицы, а это немалых денег стоило. Да и вообще, кто же в наше время не пытается отсрочить свои платежи, и если имеется такая вероятность, кто откажется се использовать? Он таких среди своих друзей не знал.

Первый киоск (белый вагончик с вывеской «РОЛАНА») находился справа по ходу. Романчук остановился, наклонился к окошку:

— Привет, Зина, как дела?

— Нормально, Борис Иванович, — заверила его бойкая продавщица, полноватая крашеная блондинка лет тридцати.

— Открой, поговорить надо.

— Только поговорить? — хохотнула Зина.

— Ты открой, а там видно будет.

Романчук вошел с тыльной стороны вагончика внутрь, запер за собой дверцу. Велел Зине закрыть пока окошко, когда она это сделала, включил лампочку под потолком.

Эта Зина приехала из Днепропетровска, из Украины, попала к нему по рекомендации другой женщины из Днепропетровска, которая нашла себе более хлебное место. Где она жила, Романчук не знал, но телефон имелся, значит, снимала квартиру, может быть, в компании других украинцев, так дешевле. Разведена и не очень строга, но аккуратна, такая продавщица его полностью устраивала.

Романчук сел на картонный ящик с лекарствами, внимательно посмотрел на Зину.

— Рассказывай, как дела.

— Да усе ж нормально, Борис Иванович. Торговля идет хорошо. Сегодня продала даже больше, чем вчера. А день еще не кончен. Так шо можно ожидать отличную выручку.

— По другим делам?

«Другими делами» была продажа без рецептов психотропных средств: реланиум, валиум, реладорм, — многие люди не в состоянии без них уснуть или ездить в общественном транспорте, а попасть на прием к невропатологу не могут — лето, врачи в отпусках, вот и приходится покупать необходимые для жизни лекарства у знакомых аптекарей, значительно переплачивая. А что делать? Правда, были и такие, кто глотал таблетки не для того, чтобы съездить на рынок, а чтобы поймать кайф, и не по одной раз в неделю, а по пять-шесть в день. А то и больше, смотря какое лекарство употреблял. Этот бизнес был самым прибыльным в аптечном деле, все промышляли им, даже государственные аптеки. И все рисковали. Но здесь у Романчука были свои клиенты, как среди наркоманов, которые покупали лекарства большими партиями, так и среди больных, которые зарекомендовали себя надежными клиентами. Цена упаковки была выше официальной, продаваемой по рецепту, минимум в пять раз. Вот где начинался настоящий бизнес!

— По другим ишо лучше, — с улыбкой сказала Зина. — Пришел Валех и все скупил на корню. Другие приходили, но я обещала им завтра.

— Понял, завтра доставлю тебе со склада новую партию. Ну что, Зинок, молодец ты. Заслужила премию.

Романчук вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажник, достал стодолларовую купюру, помахал ею в воздухе. Мог себе позволить такое. Продажа всей партии препаратов, которыми он не имел права торговать, сегодня принесла ему больше тысячи долларов чистой прибыли, и это — не считая прибыли по легальным продажам. Имел право премировать продавщицу. А главное, имел возможность.

— Ну спасибо, Борис Иванович, — кокетливо улыбнулась Зина, принимая купюру и пряча се в кармане белого халата. — Вы просто мне праздник сегодня устроили.

Она лукаво посмотрела на Романчука. Он не стал медлить, развернул женщину лицом к стенке вагончика, задрал белый халат, под ним были синие джинсы. Романчук стащил их до колен, туда же отправил синие трусы и, наклонившись, замер, вглядываясь в мощные ягодицы.

— Ну, Зина, выглядишь просто потрясающе, — пробормотал он, сминая жадными пальцами белую кожу.

— Ой, Борис Иваныч… Боря… ой… — тихонько простонала Зина. — Та я ж уже то… готовая…

Романчук расстегнул ремень, спустил свои джинсы с трусами и, обхватив задницу женщины с боков, вошел в ее сладкое, липкое и теплое тело сзади.

— Ой, Боря-а-а… — застонала Зина.

Романчук энергично работал бедрами, вцепившись в се бока жесткими пальцами. Потом, когда почувствовал, что пик сладострастия близок, резко повернул ее к себе лицом и наклонил ее голову вниз. Зина поняла, что нужно делать, и спустя пару минут они оба стонали, прислонившись к стенке вагончика. Зина в трансе размазывала по щекам липкую влагу, бормоча слова, которые не во всякой казарме услышишь, а Романчук, тяжело дыша, натягивал джинсы вместе с трусами, но руки дрожали, и не сразу это получилось.

На все это смотрели Джек Николсон с Ланой, запечатленные на крупной фотографии, приколотой к стенке вагончика.

Ко второму киоску Романчук подошел расслабленным и умиротворенным. Там работала пожилая женщина, заходить в вагончик он не стал, выяснил, что и здесь дела идут хорошо, партия запрещенных к свободной продаже препаратов ушла, пообещал завтра доставить со склада новую партию и зашагал в обратном направлении, к машине.

Такая вот она жизнь у мелкого предпринимателя. Четыре киоска, еще один — на Кутузовском и один на Киевском вокзале, но там сейчас ситуация не столь благоприятная. Жена сегодня встречается в Доме кино с известным актером, телеканал, где она была гостьей в популярном шоу, предложил ей контракт на пять интервью, за каждое — пятьсот баксов, вот Лана и старается. А после интервью будет дружеский ужин в ресторане, а потом… В двенадцать она вернется или в два ночи, какая, на хрен, разница! Романчук давно уже решил для себя — жена ему нужна как вывеска, успешная светская львица, значит, и фирма солидная. А все остальное… Да ну его на хрен!

В Садовом переулке царило почти праздничное оживление. Праздничным назвать его, разумеется, никто не решался, потому что банкет организовывался по случаю отъезда босса в далекие края, но стол накрывался такой, что и матерый олигарх, глядя на него, оживился бы.

Работать под началом босса, который является криминальным авторитетом, конечно, опасно, всякое ведь может случиться. Но и приятного в этой работе много. Платят солидно, без задержек, хорошо выполняешь свою работу — и премию получишь к новым праздникам, христианским и государственным. А случится проблема, можно прийти к боссу и попросить ссуду приличную, чтобы избавиться от напастей. Три, пять, десять тысяч баксов — босс даст. И даже если не получается вовремя вернуть ссуду, а сотрудник на хорошем счету, можно прийти, поплакаться на стечение обстоятельств — босс поймет и простит долг. Потому что боссу нужны преданные сотрудники, свято блюдущие корпоративные интересы, без этого никакие боевики не помогут ему выжить. И он, мудрый, старый босс, прекрасно понимает это и старается быть отцом родным своего коллектива. Люди знают об этом и верны ему безгранично. Любой руководитель хочет быть отцом родным для своих подчиненных, но у руководителей нищих госучреждений таких возможностей нет. Им нужно самим выжить, детей, а лучше и внуков обеспечить, а что сотрудникам зарплату не выдают три месяца — ну так и хрен с ними. А у босса — много миллионов на счетах в западных банках, вполне легальных, «отмытых», ему не нужно ломать голову над тем, как отблагодарить честного, добросовестного сотрудника.