– Ребенок в надежных руках, – раздраженно сказала я.
– Ребенок должен быть в твоих руках, а ни в чьих-то других. Скажи, а ты ЕГО встретила?
– Еще нет. Когда б я успела? Завтра выхожу на промысел.
– Ты все-таки решила не расставаться с этой затеей?
– А почему я должна с ней расставаться?
– Ну позвони, как только его встретишь, – обиженным голосом сказал Димка.
Раздались короткие гудки.
Покрутив трубку в руках, я пожала плечами и положила ее на рычаг. Затем легла рядом с Катькой и прижалась к ее плечу.
– Вот гад, обиделся.
– Пообижается и отойдет. На обиженных воду возят. Главное, чтобы завтрашний день прошел удачно. Подойдем в шесть часов к “Интуристу”, объясним все и забудем этот случай, как страшный сон.
– Хорошо тебе говорить, а ежели я завтра со своим курортником познакомлюсь, то как будет это выглядеть? Я вечером должна с ним кататься на яхте… Как я ему объясню, что в полшестого я должна исчезнуть? Все получается как-то неромантично.
– Ой, Наташка, до чего ж ты упрямая! Завтра походишь под палящим солнцем, посмотришь на местный контингент и вернешься обратно. Тут, чтобы яхту арендовать, нужно столько бабок отдать, что тебе и не снилось. Кто ее тебе арендовать будет, если люди тут на жилье экономят?! Вбила себе в голову черт знает что. Ты лучше подумай, что Глобусу скажешь. У тебя совсем не о том голова болит.
– А кто такой Глобус?
Катька закатила глаза и мечтательно произнесла:
– Шикарный мужчина. Вор в законе, но не про нашу душу.
– У тебя все мужики шикарные. И Мазай тоже шикарный! Дерьмо на палочке этот Мазай, вот кто он.
Я повернулась на другой бок и моментально уснула.
Ранним утром я проснулась оттого, что кто-то трепал меня за ухо и осторожно пытался разбудить. Открыв глаза, я увидела свою дочку и радостно улыбнулась.
– Мамочка, я хочу на пляж, – пыталась она поднять меня с кровати.
Я стала трясти Катьку. Она с трудом открыла глаза и сладко зевнула.
– Катька, я собираюсь на пляж, – весело сообщила я, но тут же с огорчением вспомнила про свои синяки.
– Ты ведь совсем не выспалась. Ладно, выспишься на пляже, – махнула она рукой и натянула простыню до подбородка.
– На пляже мне будет не до сна, – сказала я и решительно направилась к трюмо, чтобы замазать свои синяки толстым слоем тонального крема.
– И какого черта мать так рано детей привезла, – раздраженно сказала Катерина, наблюдая за моими действиями. – Может, лучше поедем в Ласточкино гнездо или покатаемся на канатной дороге?
– Иди ты к черту со своим гнездом! Пока я буду твои гнезда рассматривать, мой курортник умрет от скуки и сбежит отсюда на все четыре стороны!
– Теперь я понимаю, почему от тебя ушел муж…
– Он от меня не ушел, я его сама выгнала. Когда говоришь, что мужчина тебя бросил, все окружающие начинают тебя жалеть. “Как же так! Как можно бросить такую женщину… Какой подлец” и все в таком роде. А как только скажешь, что ты прогнала мужа, все тут же начинают тебя осуждать. Мол, в наше время нужно держаться за мужика руками и ногами, иначе пропадешь. Вот я всем и говорю, что муж бросил меня, чтобы никто не задавал лишних вопросов. Все начинают меня жалеть, а я улыбаюсь и чувствую райское наслаждение.
Как только я принялась красить глаза, Катька схватилась за голову и громко застонала:
– Какого черта ты красишься на пляж?! Тут жара тридцать с лишним градусов. У тебя вся штукатурка потечет.
– Но я же должна выглядеть эффектно!
– Ты и так эффектно выглядишь. Послушай, если твой курортник будет не один, то зацепи второго для меня. Я тоже черной икры хочу. Сразу звони, говори, какой пляж и сектор, я подрулю.
– Не получится, – грустно развела я руками.
– Почему?
– Потому что он приехал один.
– А ты почем знаешь?
– Я это чувствую.
– Какая ты у нас чувствительная! В общем, чтобы в пять часов была дома. В шесть нам нужно быть у “Интуриста”. Сама понимаешь, нам лишние неприятности ни к чему. У нас дети.
– Не переживай. Буду.
Я посмотрела на более-менее замазанные синяки и подумала, что в таком виде все-таки можно идти на пляж. Затем облачилась в откровенное бикини и повязала талию длинной прозрачной фиолетовой косынкой. Катька от изумления открыла рот.
– Послушай, ты что, собралась идти на пляж в таком виде?
– Да, а что тебя так смущает?
– Ты ведь до пляжа не дойдешь, ей-богу.
– У вас же курортный город, какого черта я буду прятать свое красивое тело под одеждой?!
– Город-то курортный, но это уж слишком вызывающе. На тебя все мужики пялиться будут.
– Я обожаю, когда на меня пялятся мужики. Самое страшное для женщины, это когда мужчины вообще перестают смотреть в ее сторону. Пусть смотрят, коли есть на что смотреть. И вообще, красота – это народное достояние, и она должна принадлежать народу. Когда мы за границей загорали на пляже вообще голяком, по-моему, ты не комплексовала.
– Так ведь это было за границей…
– Я живу в России, поэтому для меня Украина уже заграница.
Катька тяжело вздохнула и осмотрела меня с ног до головы.
– А каблуки ты зачем нацепила?
– Так я буду грациознее, понимаешь?
– И как ты на каблуках собираешься по камням ходить? У нас тут песка нет, почти везде булыжники. Ты ж враз каблуки собьешь.
– Новые куплю.
– Может, лучше я отвезу тебя на интуристовский пляж? Там контингент получше.
– Мой курортник не интурист, – с вызовом ответила я и направилась к выходу.
– Наташка, постой, – никак не могла успокоиться Катька, – может, я тебя на машине отвезу?
– Нет. Я ногами. В твоей машине пахнет бензином, а я должна идти на запах черной икры.
Взяв дочку за руку, я повесила на плечо сумку с полотенцем и, послав Катьке воздушный поцелуй, вышла из дома.
Катька оказалась права. Мужчины смотрели на меня с нескрываемым восхищением и оборачивались мне вслед. Я шла уверенной походкой манекенщицы, показывая окружающим, что мне нет ни до кого дела, кроме моей дочки. От жары слегка закружилась голова и потемнело в глазах. Первым пляжем, который я начала штурмовать, оказался Массандровский. Я исходила его вдоль и поперек, пристально разглядывая отдыхающих, но так и не смогла найти то, что было бы достойно моего внимания. Одни семейные парочки с явно выраженным украинским акцентом или совершенно не интересовавшие меня мужчины, снявшие жилье без удобств и экономившие даже на газированной воде.
Ялтинское солнце палило нещадно, и дочка стала капризничать, просила окунуть ее в море. Тяжело вздохнув, я еще раз окинула пляж каким-то паническим взглядом и поймала себя на мысли, что Катерина права.
