— Все в порядке. Я погасил свет только потому, что он привлекал слишком много насекомых. — Он встал и кивнул на соседний стул. — Посидите со мной, пожалуйста.
Секунду поколебавшись, Элла села.
— Воздух здесь такой чудесный, что я никак не мог заставить себя уйти в дом, — улыбнулся ей Рейнуотер. — Даже в такую уютную комнату, как моя.
— Я рада, что она вам понравилась.
— Там действительно очень мило.
Элла промолчала. Наступила тишина, прерываемая только стрекотом цикад, еле слышным лаем собаки и тихим поскрипыванием стула — это Рейнуотер устраивался на нем поудобнее. Теперь он сидел, вытянув ноги и свободно откинувшись на спинку.
Эллу мучили сомнения… Допустима ли подобная поза, когда мужчина и женщина, едва успевшие познакомиться, остаются наедине друг с другом? Если уж на то пошло, она была уверена в обратном. Все это выглядело не очень приличным, хотя расстояние между их стульями было более чем достаточным.
— Скажите, а кому предназначалась та еда?
Элла повернулась к постояльцу.
— Когда я заглянул на кухню, Маргарет укладывала в корзину продукты, — пояснил он. — Куда она их понесла?
— В поселок бедняков. Это к востоку от города, за железной дорогой.
Рейнуотер смотрел на Эллу с явным интересом — это было видно при слабом свете луны. Она посчитала нужным объяснить:
— Все началось с того, что несколько бродяг поселились в старых товарных вагонах. Полицейские их прогнали, но скоро появились новые, а за ними еще и еще. В конце концов наш шериф махнул на них рукой. Сейчас эти люди предоставлены сами себе. Построили какое-то примитивное жилье… Число их постоянно меняется, но, похоже, сейчас там несколько сотен человек. Многие живут семьями. Работы, конечно, нет… Ну, может быть, случайные заработки. Так что каждые два-три дня я посылаю туда остатки обеда, зачерствевший хлеб, перезрелые фрукты. Все в таком роде.
— По-моему, это очень благородно с вашей стороны.
Элла покачала головой:
— Я отдаю им то, что мне не нужно. Иначе бы я все это выбросила.
— Для этих людей вряд ли имеет значение, что яблоки немного побиты.
— У меня есть к ним встречная просьба — я прошу их не побираться около моего дома. Лучше я отошлю туда Маргарет. Слухи у нас распространяются быстро, так что новички очень скоро узнают, что приходить к пансиону Эллы Баррон незачем.
— И все же вы очень добры к ним.
Элла покачала головой: ей не хотелось, чтобы о ней думали лучше, чем она того заслуживала.
— Вы могли бы назвать меня доброй, если бы я сама носила еду этим беднякам. Но я посылаю ее с Маргарет.
— Многие не делают и этого, — негромко заметил Рейнуотер.
Элла снова хотела возразить, но решила, что лучше промолчит. На веранде опять воцарилась тишина. Судя по всему, Рейнуотер не чувствовал никакой неловкости, тогда как молодой женщине эта пауза показалась затянувшейся до бесконечности. Она уже готова была встать и уйти, как вдруг он задал еще один неожиданный вопрос:
— Как долго вы живете в этом доме?
— С рождения. Отец построил его вскоре после того, как женился на моей матери. Несколько лет спустя он возвел постройки во дворе. Потом мы перестроили кухню и свою ванную. А больше тут ничего не менялось.
— Ваши родители умерли?
— Да.
— А братья или сестры у вас есть?
— Были братья-близнецы, тремя годами младше меня. Но они умерли в самом младенчестве.
— Простите.
— Ничего. Вообще-то я их даже не помню. — Элла взглянула в ту сторону, откуда доносился лай собаки. — Мама и отец никогда о них не говорили.
Родители ее так и не смогли оправиться от этого удара. Мать стала равнодушна ко всему на свете. Она перестала улыбаться, перестала радоваться жизни, с дочерью разговаривала мало и неохотно, держала ее на расстоянии. Отец Эллы, потеряв двух маленьких сыновей и любовь жены, пристрастился к выпивке. Он умер в сорок пять лет от цирроза.
После того как это произошло, мать вынуждена была взять постояльцев, но практически все заботы по пансиону легли на плечи Эллы. Несмотря на юный возраст — ей тогда было восемнадцать, — она справилась с этой нелегкой задачей.
— Мерди сказал мне, что вы вдова.
Элла быстро вскинула голову и тут же вновь опустила ее.
— Это так.
— Выходит, вы остались совсем одна с Солли на руках. Это серьезная ответственность.
Она ответила ему, ни на минуту не задумавшись:
— Солли — не ответственность, мистер Рейнуотер. Это ребенок, мой ребенок. Дар от Бога.
Он скрестил ноги и слегка наклонился вперед.
— Ну, конечно. Я вовсе не хотел…
— Пожалуй, мне пора спать. — Элла встала. Поднялся и Рейнуотер.
— Прошу вас, перестаньте это делать.
— Что именно?
— Вставать каждый раз, когда встаю я или вхожу в комнату.
— Я…
— В подобной предупредительности нет необходимости. Я всего лишь хозяйка пансиона, в котором вы живете, а не…
Элла не могла думать о том, кем она для него не была, — только о том, кем была. А это вовсе не требовало от мужчины столь явной любезности.
— Меня приучили так поступать еще в детстве.
— Я понимаю, и все же…
— Избавляться от старых привычек трудно. Но я постараюсь, если вас это раздражает.
— Меня это не раздражает.
Однако ее резкий тон свидетельствовал об обратном. Рейнуотер внимательно посмотрел на молодую женщину так внимательно, что Элле вдруг показалось, будто он видит ее насквозь. От этого она почувствовала себя особенно уязвимой.
— Спокойной ночи, мистер Рейнуотер. — Она шагнула к двери.
Впрочем, открыть ее она не успела — это сделал Дэвид. На этот раз Элла ничего не сказала. Она вошла в дом. Следом вошел Рейнуотер. Остановившись у порога, он смотрел, как Элла, поднявшись на цыпочки, тянется к засову.
— Мне кажется, он расположен слишком высоко для вас.
— Да, очень высоко. — Закрыв наконец дверь, она повернулась к новому жильцу. — Но засов должен быть там, где до него не доберется Солли. Однажды он ушел из дома и пропал. Мы искали его несколько часов… Это было ужасно.
Рейнуотер смотрел на нее с явным сочувствием.
— Это мой первый вечер в вашем доме. Увы, мне так и не удалось произвести на вас хорошее впечатление.
— Неважно. Я сдала вам комнату в своем пансионе. Этого достаточно. Что касается всего остального…
— То вы еще не успели составить обо мне никакого мнения, — закончил он за Эллу, еще больше подогрев раздражение, которое она все-таки чувствовала.
— Именно так. Не могу сказать, что я слишком много думала о вас или о ком-то другом из моих жильцов. Взамен я ожидаю того же самого — чтобы вы не тратили свое время на размышления обо мне или о Солли.
