После того, как мы вывалились из кафе Франсин, я еще полночи пила пиво и глядела случайные передачи по телику, отвлекшись всего один раз, когда позвонил некий пьяный в сопли Роско и умолял забрать его из бара на болоте. Видимо, его девушка, Пегги Гейл, застукала Роско выпрашивающим номерок у «горячей цыпочки» и велела добираться домой самому. Так и не сумев убедить бедолагу, что я — не подцепленная им обманщица, я повесила трубку.
Учитывая сироп и пиво, я за одну ночь выдула свою месячную норму алкоголя (хотя до состояния Роско мне было далеко), отсюда и убежденность, что стук — симптом грандиозного похмелья. Однако заметив, как дребезжат рамки с фотографиями на стене, я поняла, что это кто-то колотит в дверь.
Часы показывали шесть утра. Серьезно? Мне хоть раз дадут здесь выспаться?
Я сбросила одеяло и потопала вниз, даже не потрудившись одеться и обуться. В одних трусах и майке. Если долбишь в чью-то дверь раньше, чем проснулись петухи, что бы ты ни увидел — сам виноват. К тому же, единственные, кто достаточно груб, чтобы явиться в такую рань, — это Селия и Пэнси. Если придется их убить, будет меньше проблем с окровавленными шмотками.
Я распахнула дверь, готовая к войне, но сон мой прервали отнюдь не Селия с дочуркой. На крыльце стоял помощник шерифа Картер Леблан — в прошлом морской пехотинец, — как всегда прекрасный в своем раздражении.
В первый же мой день в Греховодье доставшийся мне в наследство пес — Кости — нашел на заднем дворе человеческую кость и привлек ко мне внимание доблестного помощника шерифа. Ида Белль и Герти втянули меня в расследование в надежде оправдать свою подругу Мари, и внимание Леблана стало еще пристальнее. К сожалению, на глаза я ему попадалась, как правило, либо полуголой, либо в промокшей одежде.
И вот опять.
Оглядев мою «пижаму», Леблан вздохнул и покачал головой. Вдруг подумалось, что, может, женщинам в Греховодье запрещено носить плавки-шортики, но будить меня, лишь бы посмотреть, во что я одета, — намеренная провокация. И что бы ни гласил закон, я могла выкрутиться.
Впрочем, один проступок за мной все же числился — распитие самогона в кафе Франсин. И хотя явиться из-за такого в шесть утра — явный перебор, я была готова признаться, заплатить штраф и завалиться спать дальше.
— Виновна, — объявила я. — Может, уже выпишите штраф, и я вернусь в постель?
Леблан округлил глаза:
— Боюсь, в данном случае штраф — не вариант.
Я всплеснула руками:
— Ну а что у вас полагается за распитие самогона в общественном месте? Я должна выйти замуж за местного? Посещать церковь семь дней в неделю? Меня линчуют на городской площади?
Во всех предыдущих наших стычках Очаровашку весьма веселил мой сарказм, однако сейчас он оставался до крайности серьезным. Я нахмурилась. Самогон тут явно ни при чем.
— Где вы были вчера, начиная с семи вечера?
Хотелось узнать подробности, прежде чем отвечать, но судя по лицу Леблана, время для расспросов было неподходящее. Он пришел по делу, и это дело его отнюдь не радовало.
— К семи я пошла в католическую церковь с Герти и Идой Белль, чтобы помочь с организацией конкурса красоты для фестиваля. Мы пробыли там минут тридцать, а потом нас попросили удалиться.
Леблан кивнул:
— И вы пошли домой?
— Нет. Тут как раз и начинается упомянутое распитие самогона в общественном месте. Мы пошли к Франсин, ели раков и пили колу с сиропом от кашля производства Общества греховодных дам.
Он ненадолго прикрыл глаза — наверняка мысленно считал до десяти.
— Во сколько вы ушли из кафе?
— Около девяти.
— И затем вернулись домой и никуда больше не выходили?
Раздраженная кучей вопросов и отсутствием объяснений, я начала язвить:
— Куда например? Все, кроме Франсин, закрываются в шесть.
— Вы были одни? — продолжил Картер, игнорируя мой тон.
— Я не подцепила одного из местных пенсионеров или женатиков по дороге из кафе, если вы об этом. Волнуетесь о конкуренции?
Прежде он не упускал случая со мной пофлиртовать, но в этот раз наживку не заглотил. Так и стоял, хмуро меня изучая. Любопытство разыгралось с новой силой. Что бы ни привело Картера к моему порогу в такую рань, это явно что-то плохое.
— Не просветите, к чему все эти вопросы?
— Через минутку. У меня есть сведения, что вы вчера сцепились с Пэнси Арсено.
— Ох ты ж боже мой! И в этом все дело? Меня арестуют, потому что Пэнси приспичило раздуть из мухи слона? Наверное, макияж в стиле Леди Гаги в Греховодье вне закона.
— Макияж — нет. Убийство — да.
— Убийство? — К горлу подкатила паника, и я с трудом сохранила внешнее спокойствие. — Но кого… нет… Пэнси?
Картер кивнул:
— Около полуночи Селия услышала шум, спустилась вниз и нашла Пэнси мертвой на кухонном полу.
Я молчала, ожидая финального «ха-ха», но, судя по лицу Картера, шуткой тут и не пахло. Мое сердце ухнуло на самое дно греховодного байю. Худший из возможных сценариев воплощался в жизнь. Я угрожала жертве всего за несколько часов до ее убийства, и теперь точно не смогу избежать ненужного внимания.
— Как ее убили?
— Пока это закрытая информация.
Ну конечно. Хотя какая разница? Я изобрела кучу способов убивать людей. Вряд ли кто-то из местных использовал технику, в которой я не мастер.
— Не знаю, что сказать. Да, мы с Пэнси поцапались, я ей угрожала, но ведь не всерьез. Так говорят в запале в ответ на оскорбление. К тому же я наверняка не единственная в Греховодье, кто ей угрожал.
— Не единственная, но последняя. Ида Белль и Герти, конечно, не самые надежные свидетели, однако я проверю у них вашу историю. Хотя если они не в силах подтвердить ваше местонахождение в полночь — пользы мало.
К щекам хлынула кровь.
— Вы не можете на самом деле меня подозревать! Я здесь всего неделю. Вряд ли этого времени достаточно для развития столь сильных эмоций, чтобы начать мочить народ.
— С рациональной точки зрения, вы правы. Но вот что интересно: вас, похоже, не шокировала весть о расследовании убийства. Большинство людей чувствительны к таким вещам, особенно если знали жертву. Даже если она им не нравилась.
Я старательно придумывала подходящий ответ. Вообще, еще одно тело для моей личной статистики никакой роли не играло — тем более, когда я к нему не причастна. Я и так напрямую и косвенно связана с большим количеством смертей, чем могу сосчитать.
— Кажется, до меня еще не дошло, — выкрутилась я, но это жалостливое заявление осталось без внимания. Пришлось переходить к нападению. — Просто не верится, что тетя Мардж позвала меня сюда, зная, насколько тут опасно!
