Дженни бросилась к ней.
— Убирайся и не суй свой нос куда не следует! Пошла вон! Плам ухватилась за чугунную спинку кровати в то время, как Дженни пыталась оторвать ее, прилагая всю свою недюжинную силу.
В бешенстве Дженни трясла ее за плечи. Кровать скрипела и раскачивалась. Плам втянула голову в плечи и умоляла:
— Дженни, пусти! — Повернув голову, она заглянула в злые желтые глаза. — Что с тобой, Дженни? Ты же одна из моих самых близких подруг…
— С каких это пор? — истерически взвизгнула Дженни. Подлинные чувства выплеснулись в монологе, который вобрал в себя двадцать лет скрываемой злобы, затаенной ненависти и терзающей зависти:
— Тебе не надо было все время сидеть на диете, Плам… Ты всегда была хорошенькой… Все мужики бегали за тобой… О тебе писали газеты, а обо мне нет… Все это ты получала, лежа на спине… А теперь твоя слава стала у меня поперек горла.
Выговорившись, она стала бить Плам головой о чугунные прутья спинки.
Цепляясь за спинку и пытаясь защищаться от ударов, Плам сообразила, откуда в Дженни такая злоба. Жажда славы у нее, вероятно, была такой же неутолимой, как и ее известная всем жажда любви. Видимо, она надеялась, что беспристрастная благосклонность славы обеспечит снисходительную благосклонность любви, но над всем этим заблуждением у нее преобладало опасение не обрести ни того, ни другого.
Тем не менее Плам была совершенно сбита с толку. Она вполне могла понять, что другой художник завидует ее успеху, но почему Дженни продолжала изображать подругу? Ответ пришел сам собой: да потому, что она участвовала все в той же игре галерей. Дженни был нужен Бриз с его связями в мире искусства, а на Бриза могла повлиять Плам. Если Дженни не получала приглашения на какую-нибудь крупную презентацию, ей стоило лишь заикнуться, и Бриз тут же доставал его для нее.
Но это не объясняло, почему Дженни должна была ненавидеть ее уже до того, как к Плам пришел успех художницы.
Судя по тому, что она говорила, Дженни никогда не относилась к Плам хорошо и тайно завидовала ей еще со времен колледжа. Дружба Дженни с самого начала была фальшивой.
— Почему? — спросила Плам.
— Откуда у меня могли взяться дружеские чувства к тебе? — криво усмехнулась Дженни, продолжая бить Плам по спине. — Твой успех должна была иметь я! В колледже все призы были моими! Почему после первых показов ты, а не я, получила благоприятные отзывы? Потому что критики не были беспристрастными! Почему они игнорировали меня и виляли хвостом перед тобой?.. Да потому, что ты спала с влиятельным дельцом! В этом ты, конечно, всегда была не промах!
— Дженни, прекрати! Мне больно!
— Что ты делала такого, чего не делала я, кроме того, что спала с Бризом? Тебе повезло, что Бризу нравятся мелкие девки. Тут уж я не могла соперничать с тобой. — Очередной толчок чуть было не свернул шею Плам. — Наконец я поняла, что должна испытать свою судьбу, если хочу переплюнуть тебя.
— Но зачем, Дженни?
— Потому что мы начинали одинаково. Но дальше ты стала интриговать и хитрить… — Лицо Дженни покраснело, а голос ее все повышался. — И, наконец, единственный, кого я любила, любил тебя, стерва! — Дженни запустила пятерню в волосы Плам и рванула назад ее голову. — Я сидела без гроша, а ты каталась как сыр в масле. У тебя было два мужа, а у меня ни одного! У тебя двое детей, а у меня ни одного! Мне приходилось жить в трущобах, когда ты царила в белоснежном дворце на Риджентс-парк. Как, по-твоему, я должна была относиться ко всему этому? — Кулаком правой руки Дженни саданула в ухо Плам, и та вскрикнула от боли.
Плам была как в дурмане, но при этом хорошо понимала — если она выберется отсюда с альбомом набросков, личность того, кто подделывал картины, будет раскрыта; если же она уйдет отсюда с пустыми руками, Дженни немедленно уничтожит альбом и все остальные свидетельства своих преступных занятий. И тогда уже Плам никогда не сможет ничего доказать.
Надо тянуть время. Пока она в этой комнате, у нее есть шанс, который тут же исчезнет, если Дженни вышвырнет ее отсюда.
— И не делай такого жалкого вида, — Дженни опять ударила ее и с силой рванула к себе ее голову. — Вспомни лучше, какое прискорбное зрелище ты являла после того, как тебя бросил Джим и ты осталась с двумя щенками, которые не давали тебе рисовать, пока ты не заарканила Бриза. — Она брызгала ядовитой слюной. — Каково было мне, когда я знала, что у меня не меньше таланта? Я не говорю, что я лучше, но, видит бог, и не хуже. Теперь я доказала это! Ты должна это признать!
— Да, ты провела меня, — задыхаясь, проговорила Плам.
— И всех этих дутых экспертов, — торжествующе заключила Дженни. — Мои картины оценивались как шедевры!
— Они заслуживают этого, — поспешила согласиться с ней Плам. Дженни чуть ослабила свою хватку. Почувствовав, что лесть срабатывает, Плам добавила:
— Профессор Инид Соумз говорила мне, что автор голландских поддел… картин — просто гений.
— Правда? Когда?
Плам чувствовала, как кровь стучит у нее в висках.
— Я не могу разговаривать с вывернутой головой.
Дженни неохотно отпустила ее.
Плам села и потерла горевшую шею. В глазах стоял красноватый туман. Комната приобрела какие-то странные очертания. Она отчаянно пыталась найти выход. Дженни лгала всю свою жизнь, и как теперь определишь, когда она говорит правду, а когда нет?
Она решила устроить Дженни ловушку.
— Но Инид сказала, что если бы ты была умнее, то маскировала бы свои подделки реставрационными работами. Дженни опешила.
— Но я так и делала. Закончив картину, я протыкала ее черенком от метлы. Затем накладывала заплату и восстанавливала первоначальный облик картины, чтобы при ультрафиолетовом освещении в этом месте появлялось темное пятно.
Дальнейшие пояснения Плам были не нужны. Ей было ясно также, что Дженни реставрировала свои подделки именно так, как это когда-то делал Билл Хоббс.
Совпадение здесь было маловероятным.
— Так это Билл Хоббс научил тебя? — тихо поинтересовалась она.
Свирепый взгляд Дженни подтвердил, что она попала в точку.
Плам перевела дыхание.
— Значит, вот как Чарли познакомился с Биллом Хоббсом — через тебя.
— Это была моя идея подменять картины его отца подделками, — вызывающе объявила Дженни, — но у Чарли не хватало духа заняться этим, пока мы не разбежались с ним. Затем его моральные устои вдруг рухнули. Наверное, потому, что на его следующую любовницу требовалось гораздо больше денег.
— А как ты познакомилась с Биллом? Я что-то не помню, чтобы видела тебя там… за исключением одного-единственного раза.
— Этого было достаточно, — торжествующе заявила Дженни. — По крайней мере, Сила предпочел меня тебе.
