– Со мной это не пройдет. Мне тридцать один год. Я хочу детей, я хочу, чтобы их отцом был ты. Я хочу, чтобы у нас была общая жизнь, наша жизнь. Однажды ты мне сказал: «Я понял, потому что музыка вдруг смолкла». Теперь я тебе скажу: «Я поняла, потому что музыка вдруг зазвучала». Можешь не спешить. – Рина еще раз поцеловала его. – Подумай об этом. Спешки нет. Сейчас и без того слишком много всего происходит.
– Слишком много всего происходит, это правда…
– Я все равно вышла бы за тебя замуж, даже если бы ты уехал на время куда-нибудь подальше.
– Никуда я не поеду. И я не представляю, как бы ты могла… – Бо так и не сумел произнести страшные слова «выйти замуж». – Как бы ты могла всерьез относиться к человеку, готовому тебя бросить, чтобы спасти собственную шкуру.
– Твоя шкура мне очень дорога. – Рина вздохнула. – Ладно, все эти посторонние разговоры помогли мне немного успокоиться. Вернемся к главному. Мы его поймаем. Может, не успеем остановить, что он там задумал на сегодняшнюю ночь или на завтрашнюю, но в конце концов мы его возьмем.
– Я рад, что ты веришь в свои силы.
– Я верю, что добро побеждает зло. Особенно если добро не сидит сложа руки в борьбе со злом. Точно так же я верю в святость брачных уз и в красоту бейсбола. Для меня это истины, Бо. Незыблемые и неоспоримые. – Рина отвернулась. – Он знает меня лучше, чем я его, в этом его преимущество. Он изучал меня годами, он знает все мои слабости. Но я быстро учусь. Я хочу знать: почему сейчас? Почему именно сейчас он решил, что может или должен дать мне знать, кто он такой, что он сделал? У него на хвосте сидят копы по всему Восточному побережью. Он мог бы изъять меня из обращения давным-давно, и никто не узнал бы, кто и почему это сделал.
– Но тогда это не имело бы такого значения. Он не имел бы такого значения.
– Да, отчасти именно по этой причине. Он хочет произвести большой шум, он готовился к этому двадцать лет. Боже, что за человек может двадцать лет сходить с ума из-за женщины? Я этого не понимаю.
– А я понимаю. – Бо не двинулся с места, когда она стремительно повернулась. – Это не одно и то же, но я знаю, каково это – когда кто-то забирается к тебе внутрь и сидит там вопреки всем доводам разума. Для меня это было чудо. Для него это психоз. Но в каком-то смысле для нас обоих это была некая фантазия. Мечта. Только она развивалась в противоположных направлениях.
Рина задумалась, изучила доску.
– Его фантазия коренится в детстве. В нашем с ним детстве? Изнасилование не имеет отношения к сексу. Это власть и порабощение. Он нацелился на меня, зациклился на мне, пытался меня изнасиловать, но дело было не столько во мне, сколько в том, кем я была. Младшей и, вероятно, избалованной дочерью в семействе Хейл.
Рина перешла на другое место, словно хотела взглянуть на доску под каким-то новым углом.
– «Святая семейка», – вот как он нас назвал. Мы были счастливы, нас все уважали, у нас было много друзей. У него отец уголовник, в семье царило насилие, их все чурались, он был единственным ребенком. Таких семей, как наша, в округе было много, но мы были больше на виду из-за «Сирико». Нас все знали. А их, по сути, никто не знал. Я была ближе всех к нему по возрасту. Его отец избивал мать, от отца он и научился жестокости с женщинами. Но мало того что его попытка взять власть надо мной, изнасиловать меня была подавлена – да не кем-нибудь, а моим младшим братом! – ее последствия роковым образом повлияли на всю его дальнейшую жизнь. И он убежден, что все случилось по моей вине. Рина снова обошла доску.
– Но это не объясняет того, почему он раскрыл себя сейчас и чего ждать дальше. Он социопат. Бессовестный, но своекорыстный. И мстительный. Когда его достают, он не спешит отвечать, он сжигает. Что-то его подстегнуло. Что-то вызвало эту реакцию. Что-то заставило его вернуться сюда и дать мне знать, кто он такой.
Бо давно уже ее не слушал. Он поднялся, подошел к доске и ее последние слова воспринимал как монотонное жужжание.
– Это он? Это Пасторелли?
– Да, младший.
– Я его видел! Дважды. Я видел его дважды. В первый раз он стоял совсем рядом со мной, как ты сейчас.
– Где? – Рина не верила своим ушам. – Когда?
– В первый раз это было в субботу, как раз перед семейным ужином. Я закончил работу у одной клиентки и поехал в ближайший супермаркет купить цветов для твоей матери. Он стоял рядом со мной. Черт, какой же я дурак!
– Прекрати! Расскажи мне, что случилось. Он говорил с тобой?
– Да.
Его руки сами собой сжались в кулаки. Он постарался вспомнить все в подробностях и добросовестно рассказал ей все, что вспомнил.
– Сукин сын купил красные розы.
– Он следил за тобой. Наблюдал не спеша, времени не жалел. От дома клиентки к супермаркету. Ему понравилось говорить с тобой. Пари держу, он словил кайф. Он почувствовал свою силу, свою власть.
Рина нашла среди своих бумаг карту города и прикрепила ее к своей пробковой доске.
– Покажи мне, где дом клиентки, где супермаркет. – Рина взяла цветные кнопки, пометила красными две указанные им точки. – Очень хорошо. Дай-ка я отмечу, где еще он был, насколько нам известно. – Она воткнула еще одну красную кнопку в карту там, где жил Тони Борелли. – Где ты видел его во второй раз?
– Минут двадцать назад, – сказал ей Бо. – Напротив «Сирико».
Рина чуть не опрокинула коробку с кнопками.
– Он шел в «Сирико»?
– Нет. – Бо схватил ее за плечо. – Он уехал. Он был на другой стороне улицы, немного наискосок от меня. Когда понял, что я его заметил и узнал, он сел в свою машину.
– Марка, модель?
– Гм… – Бо пришлось закрыть глаза, чтобы воскресить в памяти всю сцену. – «Тойота». Полноприводная, как мне кажется. Темно-синяя, а может, черная. Рискуя подорвать свой мужской авторитет, признаюсь все-таки, что я не могу перечислить все марки и модели машин, курсирующих по улицам. Я узнал эту, потому что встречался с девушкой, у которой была такая машина. Ну, как бы то ни было, я ему помахал, ну, как обычно бывает, когда встречаешь знакомого. Он проехал мимо и показал мне вот это в окно. – Бо изобразил выстрел большим и указательным пальцами. – Сказал «Бац!» и уехал.
– Упрямый ублюдок. – У Рины в горле пересохло при мысли о том, что в руке у Джоуи мог быть настоящий пистолет. – Должно быть, он стоял перед своим прежним домом и наблюдал за нашей лавочкой. Он сказал, что у него для меня запланирован еще один сюрприз на эту ночь. Он глуп, если думает, что я дам ему хоть один шанс поджечь «Сирико». – Она яростно воткнула кнопку в карту. Вспышка гнева помогла ей немного успокоиться. – Мне надо сделать несколько звонков.
Полицейская засада была размещена напротив «Сирико» для наблюдения за пиццерией и квартирой наверху. Еще двое копов наслаждались гостеприимством ее родителей, другие следили за домом Фрэн. И, несмотря на возражения Винса, уверявшего, что у него охранная система последней модели, Рина послала людей и к нему.
