Мередит понимающе кивнула.
— Мне ещё кое-что не ясно, мистер Мак-Клоски, — сказала она. — Все знают, что ту картину снимали в Греции. А где именно, не помните?
— Прекрасно помню, — мгновенно ответил старик. — Возле деревушки, которая называлась Иоаннина.
Мередит сидела на кровати, скрестив ноги в позе лотоса, закрыв глаза и в изнеможении повесив голову; коленопреклоненный Александр, стоя позади нее, нежно разминал её уставшие плечи и шею.
— Значит твоя поездка в Чикаго тоже закончилась безрезультатно? — спросил он, спуская бретельки темно-синей комбинации с плеч Мередит и продолжая массировать её шею.
— Не совсем, — ответила Мередит, нежась под его ласковыми прикосновениями. — Мак-Клоски не знал, как и где умерла Элизабет — более того, он даже наверняка не уверен, умерла ли она, — однако кое-что новое я от него услышала.
— Что именно? — спросил Александр. Мередит уже давно рассказала ему все, что ей было известно про историю Элизабет, и он был уверен, что задача перед ней стоит практически неразрешимая.
— Когда все это случилось, они снимали в Греции, — сказала она. — Дэвид Райан погиб возле деревушки Иоаннина. Когда-нибудь слышал о такой?
— Еще бы! — воскликнул Александр. — Это малюсенький, но очень симпатичный городок на материке, примерно в девяти часах езды от Афин. У нас — точнее у корпорации — там имеется собственность. Отец купил там землю сразу по окончании войны, когда Иоаннина была ещё крохотной деревушкой. Отец мечтал когда-нибудь превратить это побережье в модный курорт. Землю он скупил по дешевке и хотел выстроить там крупный отель. К сожалению, все это сорвалось. Его людям так и не удалось выкопать хоть один колодец для снабжения питьевой водой. Где бы они ни бурили, результат всегда был тот же — внизу оказывались подземные пещеры.
— Пещеры? — переспросила Мередит.
— Их в том районе хоть пруд пруди, — ответил Александр, продолжая массировать её плечи. — В итоге отцу пришлось отказаться от своей затеи. Вдобавок на него навалились семейные проблемы. Здоровье моего брата быстро ухудшалось, а мама во второй раз забеременела. И он уехал домой, распорядившись замуровать все колодцы, чтобы местные детишки не провалились в один из них.
Мередит невольно припомнила недавний разговор с Уильямом Мак-Клоски. «Просто не представляю, почему её в свое время не замуровали», — были его слова.
— А не могло случиться, чтобы один из этих колодцев оставили для какой-нибудь иной цели? — спросила она, поворачиваясь лицом к Александру. — Вдруг мальчик провалился именно там, на земле твоего отца?
— Трудно сказать, — покачал головой Александр. — Думаешь — мой отец повинен в смерти этого мальчугана?
— Нет, конечно, но если хоть один из этих колодцев оставили не замурованными… — Мередит пристально посмотрела на него. — Дэвид Райан погиб в Иоаннине в июле 1953 года. Он провалился в шахту глубиной двести футов — это был незавершенный артезианский колодец. После четырех дней бесплодных попыток вызволить его оттуда спасательные работы были приостановлены. Он там и умер. Подумай сам — по приказу твоего отца там пробурили несколько скважин. Именно в Иоаннине. Дэвид Райан умер именно там. Ты сам говорил, что тогда это была совсем крохотная деревушка. Возможно ли такое совпадение?
— Но ведь отец приказал замуровать все эти скважины, — нахмурился Александр.
— Но выполнили ли его приказ? — спросила Мередит. — Вот в чем дело. Ты сам-то в этом уверен?
— Не знаю, — искренне признался Александр. — Я впервые услышал про Иоаннину три года назад, уже после смерти отца. Он никогда не обсуждал со мной этот проект. Должно быть, потому, что он с таким треском провалился.
— Как же ты о нем узнал? — спросила Мередит, не в силах сдержать любопытства.
— От Фредерика Казомидеса, — ответил Александр. — Сейчас он вице-президент корпорации, возглавляющий греческий её филиал. Он один из старейших сотрудников отца, который прекрасно помнит всю историю становления корпорации. — Он призадумался, потом заговорил снова. — Мне всегда казалось, что отец умалчивал об этом лишь по той причине, что воспоминания были болезненны для него: только что закончилась война, Дэмиан умирал, у мамы случился очередной выкидыш…
— Скажи, Александр, а можно ли выяснить, там все-таки снимался этот фильм или нет? — перебила его Мередит. Чувствовалось, что она продолжает думать о своем. — Если там, то, возможно, мне наконец удастся проникнуть в эту тайну.
— Не исключено, — промолвил Александр. — Если, конечно, сохранились архивные записи. Для тебя ведь это очень важно, да?
— Чрезвычайно, — призналась Мередит.
— Я имею в виду вовсе не твою программу, — пояснил Александр, лаская пальцами её голую спину. — По-моему, во всей этой драме для тебя уже появилось нечто личное. Это так?
Чуть поколебавшись, Мередит кивнула.
— Да, хотя я уже не раз была близка к отчаянию. Это похоже на головоломку-мозаику, в которой не хватает нескольких фрагментов.
— По-моему, причина не в этом, — мягко произнес Александр. — Мне кажется, что ты в уме уже настолько сблизилась с этими людьми, что они стали казаться тебе почти родными. Женщина и ребенок, которых ты никогда не видела, и мужчина, с которым ты была едва знакома. Тебе ведь далеко не безразлично все, что с ними случилось, верно?
Мередит кивнула, но ответила не сразу.
— Да… они мне небезразличны, — сказала она наконец. — По-моему, мы очень сблизились с Томом, и я чисто по-человечески очень к нему привязалась. — Помолчав, она добавила: — Разумеется, мне бы очень хотелось первой рассказать эту историю, но самое главное для меня состоит в том, чтобы эти несчастные души наконец обрели покой.
Александр наклонился и поцеловал её в плечо.
— Если кому-то суждено это сделать, так это тебе, — негромко сказал он.
Мередит любовно взъерошила его волосы.
— Знаешь, мне кажется, я уже поняла, каково это — потерять ребенка при таких кошмарных обстоятельствах, — промолвила она.
Александр приподнял голову и посмотрел на нее.
— Да, милый, я тоже хочу, чтобы у нас с тобой был ребенок, — прошептала Мередит. — Наконец захотела. А ещё лучше — несколько!
У Александра замерло сердце.
— Наконец-то! — воскликнул он, покрывая её лицо поцелуями. — А то я уже начал отчаиваться.
— Я хочу родить тебе сыночка, — сказала Мередит. — Такого же, как ты: черноволосого, черноглазого…
— Или — малышку: с пепельными кудряшками и синими глазками, как у тебя, — предложил Александр.
— Я ведь знаю, как ты мечтаешь о сыне…
