— По-моему, у них уже достаточно материала, чтобы переключиться на обсуждение иных твоих проблем, кроме сомнительных деловых сделок, — со смехом сказала Мередит, когда они с Александром возвращались на машине в поместье на Лонг-Айленде.
Александр ответил не сразу.
— Скажи, а как бы относилась ко мне, узнав, что все-таки я разорил Карло Манетти? — спросил он наконец.
Мередит взглянула на него с искренним недоумением.
— Еще задолго до нашего знакомства я неоднократно сталкивалась с предательством и обманом, которые царят в мире бизнеса, — ответила она. — Твой бизнес — это твое личное дело. Он не имеет никакого отношения к нам с тобой, к тому, что нас объединяет. Ты мой муж. Я люблю тебя и всегда буду на твоей стороне, что бы ни случилось.
Александр улыбнулся и ласково потрепал её по руке. Самоубийство Манетти всколыхнуло в его мозгу воспоминания об одном незабываемом эпизоде его жизни; одном из тех, которые никогда не стираются из памяти. Да, Мередит простила бы ему заговор против Манетти, в этом он ни на минуту не сомневался. Она не только любила его, но и отличалась на редкость трезвым и рациональным складом ума. И сама выразилась, что бизнес это бизнес, и нечего его смешивать с любовью.
Но вот что бы сказала Мередит, узнав про историю с Марианной Хауптман?
— Мне все время кажется, что дело не так просто, — сказала Мередит Александру во время очередной прогулке по прибрежной полосе. — Почему Том Райан наотрез отказывался говорить о том, какая участь постигла его жену после трагедии в Иоаннине. Я не могу избавиться от ощущения, будто вокруг этой истории сплетен настоящий заговор молчания. Есть ведь наверняка люди, которые были свидетелями случившегося, но все они точно воды в рот набрали. То ли им щедро заплатили за молчание, то ли запугали.
Александр улыбнулся и обнял её за талию.
— Если им заплатили за молчание, то тебе достаточно только их найти и предложить больше, — сказал он. — Если же их запугали, как ты выразилась, то это, конечно, совсем другое дело. Человека, который боится потерять нечто большее, чем деньги, перекупить уже сложнее.
Мередит посмотрела на него — волосы Александра были взъерошены от свежего бриза.
— Ты знаешь об этом не понаслышке? — с интересом осведомилась она.
— Я всегда считал, что каждый человек имеет свою цену, — признался Александр, разглядывая густо усыпанный звездами небосклон. — Но только не всякую цену можно пересчитать на доллары и центы.
— Но с какой стати кому-то потребовалось бы платить им за молчание? — озадаченно спросила Мередит. — И уж тем более — запугивать. Что могло заставить людей зайти так далеко?
— Возможно, Райан просто пытался таким образом защитить свою жену — память о ней — от посягательств? — предположил Александр.
Мередит покачала головой.
— Нет, — твердо сказала она. — Я знала Тома Райана. И я знала, что он пропускал мимо ушей любые сплетни и злословия; я уверена — его совершенно не заботило, что могли думать или высказывать досужие сплетники. Просто сам он дал себе зарок: на эту тему не распространяться.
— Но что могло побудить кого-либо другого окружать эту давнишнюю историю завесой молчания? — недоуменно спросил
Александр. — И кому, если не Райану, было небезразлично то, что случилось столько лет назад в какой-то Богом забытой греческой деревушке?
— Не знаю, — задумчиво промолвила Мередит. — На первый взгляд все выглядело так, словно именно Том всячески пытается предать эту историю забвению. Уж во всяком случае — избежать огласки. Но чутье репортера подсказывает мне, что дело тут нечисто. Я уверена: замолчать пытаются вовсе не трагическое стечение обстоятельств, при котором произошел несчастный случай, и не смерть мальчика и Элизабет, а нечто совсем другое. Кто-то — и вовсе не обязательно именно Том Райан — использовали огромные деньги и мощь, чтобы все очевидцы держали язык за зубами.
Александр усмехнулся.
— Ты можешь писать детективные романы, — сказал он.
— Вполне возможно, — с мрачной решимостью ответила Мередит. — Не стоит с этим шутить, Александр, на сей раз я, по-моему, и правда набрела на какую-то зловещую тайну.
Александр промолчал. Он лишь пожалел в ту минуту, что не может ответить даже на собственные вопросы про Иоаннину. И про возможную роль, которую сыграл в этой загадочной трагедии его отец.
В противном случае он, возможно, сумел бы оказать Мередит помощь в её расследовании.
— Поздравляю, — первым делом провозгласил Джордж, входя в понедельник утром в кабинет Александра и устраиваясь в кресле за столом. — Я видел по телевизору отрывки из вчерашнего матча в поло.
Александр улыбнулся.
— На сей раз победа далась нам куда труднее, чем в прошлый раз, — сказал он.
— По-моему, у ваших соперников не было ни малейшей надежды на успех, — заметил Джордж, закуривая сигарету.
— Авторы передачи подошли к этому сюжету предвзято, — усмехнулся Александр. — При монтаже оставили самые выгодные для нас моменты. — Он пробежал глазами записи в блокноте. — Как у тебя складывается эта неделя?
— Пока довольно свободно, если не считать нескольких дежурных совещаний.
— Отмени их, — попросил Александр. — Я хочу, чтобы ты слетал в Калифорнию на встречу с доктором Марчвудом. Нужно узнать, как продвигается работа в центре ядерных исследований. В последнее время они испытывали некоторые финансовые затруднения. Я бы слетал сам, но в ближайшее время вырваться не смогу. Ты уж не взыщи, дружище.
— Никаких проблем, — пожал плечами Джордж. — Секретарша в два счета перенесет все мои совещания.
— Когда ты можешь вылететь?
— Завтра тебя устроит?
— Вполне.
После ухода Джорджа Александр развернул свежую итальянскую газету, которую прислали ему из Рима. На третьей полосе была размещена фотография улыбающегося Карло Манетти с дочерью. А в сопровождающей статье снова утверждалось, что в крахе компании Манетти и в его смерти повинен Александр Киракис. По словам автора, именно Александр подставил Манетти, сперва организовав выдачу ему кредитов, а затем скупив векселя и потребовав расплаты. То же самое утверждала и Донателла. Права она была лишь в одном: Манетти и в самом деле подставили. Александру не составило труда понять: кто-то изрядно попотел, планируя и проворачивая всю операцию таким образом, чтобы подозрение пало на него и на «Корпорацию Киракиса». Карло Манетти был лишь пешкой в чьей-то большой игре. Ставкой в которой был он, Александр Киракис.
Но — в чьей?
Китцбюхель, Австрия.
Покончив с завтраком на террасе отеля «Теннерхоф», мужчина погрузился в чтение газеты. Она была раскрыта на третьей полосе, где под фотографией Карло Манетти с дочерью была помещена статья, посвященная попытке разобраться в причинах краха компании «Манетти моторс» и самоубийства бывшего автомобильного магната. Читая, мужчина улыбался. В другое время осиротевшая дочь Манетти даже вызвала бы у него сочувствие, но не сейчас — уж очень смерть её отца сыграла ему на руку. У читателей газеты неизбежно складывалось мнение, что в своей борьбе за власть Александр Киракис шагает по трупам.
