– На чем они приплывут? К парому была привязана всего одна лодка.
– Но тем не менее где-то же турок взял вторую. Дураку понятно, что он взял ее на соседнем пароме. Видимо, он кого-то позвал и этот кто-то приплыл к нему на другой лодке, которая была привязана к соседнему парому. Короче, я чувствую, что нам нужно как можно быстрее уносить отсюда ноги. Приезжаем на паром и говорим свою версию, которой мы договорились придерживаться. – Я посмотрела на Романа задурманенными глазами и сказала больше для него, чем для себя самой: – Рома, все будет хорошо. Вот увидишь, все будет хорошо. Я тебе обещаю. Я чувствую, мне интуиция подсказывает. Я тебе обещаю, что все будет хорошо.
– Дай бог, чтобы твои слова стали пророческими. – Рома посмотрел на часы и быстро сказал: – У нас действительно времени в обрез. Мы должны избавиться от этого товарища за считанные секунды.
– Избавиться? Что ты предлагаешь?
– Я предлагаю отнести его подальше в лес и закидать какими-нибудь ветками. Конечно, идеально было бы его закопать, но у нас нет лопаты. Бросить его здесь мы не можем. Нам нужно оттащить его как можно дальше от человеческих глаз. Ты понимаешь, что это тюрьма? Я не знаю, какие законы в Турции и по каким законам меня будут судить, по турецким или российским, но в тюрьму мне хочется меньше всего.
Я слегка пошатнулась, хотела было даже закричать, но закрыла ладонью рот.
– А кто тебя должен посадить?! Я без тебя не смогу. Я этого не выдержу. Я не хочу без тебя… Я тебя никому не отдам.
Я смотрела на любимого мужчину, осознавая всю опасность происходящего и понимая, что должна сделать все возможное и невозможное для того, чтобы вытащить нас обоих из этой тупиковой ситуации и чтобы ничего ужасного не произошло. Я понимала, что всеми правдами и неправдами мы должны разрулить ситуацию, потому что, если моего любимого арестуют, я просто не выдержу и умру. А все дело было в безумной любви. Роман был не только мой любовник, он был близкий мне человек, человек, который стал частью меня, частью моей души и моих мыслей.
Превозмогая страх и брезгливость, я взяла турка за ноги и сказала с надрывом в голосе:
– Потащили. Давай его и в самом деле подальше оттащим, как можно дальше, чтобы его никто не нашел.
– Я его сам волоком потащу. Оставь.
Роман поднял окровавленный камень и кинул его в воду. Затем подошел к той лодке, на которой приплыл турок, и вновь обернулся в мою сторону:
– Ева, у тебя есть что-нибудь острое?
– Зачем?
– Кто научил тебя отвечать вопросом на вопрос? Ответь мне.
– У меня есть булавка.
– Молодец, что сразу ответила. Дай мне ее, пожалуйста.
– Зачем?
– Вот тебе раз. Опять то же самое. Я попросил у тебя булавку!
Роман так прокричал последнюю фразу, что я тут же вздрогнула и протянула ему эту злосчастную булавку.
– На, возьми. Что кричать?
– А то, что у нас и так времени нет, а ты еще больше его отнимаешь. Вообще ни черта не понимаешь. Я хочу лодку проколоть, чтобы ее спустить и отправить туда же, куда и турка. Ты меня понимаешь?
– Понимаю, – произнесла я неуверенным голосом и стала наблюдать за тем, как Рома спускает лодку.
Я не знаю, сколько времени он ее спускал, но Роман приложил немало усилий для того, чтобы это сделать. Когда наконец это ему удалось, он смахнул выступивший на лбу пот и быстро проговорил:
– Ты тащи лодку, а я турка.
Я закивала головой и потащила резиновую лодку, которая отличалась внушительным весом.
Я и сама не могу понять, что именно чувствовала в тот момент, когда мы пытались скрыть следы нашего преступления. Я испытывала двоякое чувство. Хотела, чтобы Виктор поверил в версию моей мнимой болезни и чтобы, избавившись от этого турка, мы избавились от всего этого кошмара, который нам довелось пережить. Я размышляла, прокручивала в голове, как мы вернемся на паром, как мне необходимо вести себя со своим мужем, что ему говорить, как оправдываться. Я представляла, как будет выглядеть наш разговор, придумывала различные реплики. А самое главное… Самое главное, что мне совершенно не хотелось этого делать. Мне хотелось просто молчать как рыба. Просто молчать, и все… Да уж, промолчать проще… Так действительно проще. Но не получится. Я должна говорить. Я должна обязательно говорить. Хоть что-то. Даже если я буду нести настоящий бред.
Роман остановился только тогда, когда нашел подходящее место, которое полностью соответствовало намеченным целям. Это была довольно внушительная размытая дождями яма, которая идеально подходила для того, чтобы скрыть следы нашего преступления. Когда мы засыпали турка травой и различными ветками, ни с того ни с сего пошел сильный дождь, хотя несколько минут назад на небе было ясное солнышко. Совершенно усталая и изможденная, я прижалась к Роману как можно сильнее и обвила его шею своими нежными и невесомыми руками.
– Ромка, что это?
– Это всего лишь дождь, – умиротворенным голосом оттого, что все закончилось, ответил он.
– Дождь?!
– Ну да. Чудная, ты разве не видишь? Ты вся дрожишь. Пойдем к лодке.
– Опять дождь… А ведь мы с тобой и встретились в дождь… Почему мы не встретились в хорошую погоду?
– Не важно. Главное, что мы встретились.
– Это погода плачет по тому, что мы натворили.
– Ева, это просто дождь…
Я как-то невесело улыбнулась и подумала о том, что, какой бы сильной я ни была, я не смогу скрыть переполняющий меня страх, печаль и тоску.
– Ром, ты меня любишь?
– Дуреха, ты же сама все знаешь…
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Конечно, люблю.
– Тогда нам ничего не нужно бояться.
– Нам нужно быть предельно осторожными и надеяться на то, что все обойдется…
Чем ближе мы подплывали к парому, тем больше я боялась поднять голову и увидеть своего супруга. В голове прокручивались самые нелепые и нереальные картинки, которые мне предстоит увидеть. Я представляла страшно бледного Виктора, который лежит без сознания, или Виктора, который держится за сердце, пьет валидол и обзывает меня самыми последними, гадкими словами, которые я действительно заслужила. А быть может, Виктора, который поднимает руку и при всех туристах отвешивает мне унизительную пощечину.
Роман не произносил ни единого звука, но по тому, как активно он греб веслами, можно было понять, что он заметно нервничает.
– Ром, а что ты скажешь про свою прокушенную губу? – поинтересовалась я еле слышно. – У тебя на ней кровь запеклась.
– Скажу, что ты мне ее прокусила в порыве страсти, – как-то не к месту пошутил Роман.
– Не смешно.
– А я и не пытаюсь тебя рассмешить. Мне уже надоела вся эта комедия до чертиков.
