Ночная тишина помогла ему успокоиться. В запасе был всего один час, так что нужно было действовать. Он потер озябшие руки и сунул их под мышки, чтобы согреться. Хорошо еще, что он все-таки надел кальсоны…
Перед окном появился силуэт, и он узнал профиль возлюбленной. Ждать больше не было сил, и он стал искать, что бы такое бросить. Под руку попался кусок льда. С первого раза он не попал, со второго тоже. Хорошенькая меткость для одного из лучших стрелков в роте! Третья ледышка попала в цель: контуры женской фигуры стали четче, значит, Изабель решилась подойти к окну.
– Алекс, это ты?
Он помахал ей рукой. Она знаком попросила подождать.
Дрожа всем телом, румяная от удовольствия, девушка закрыла окно. Порыв ветра успел проникнуть в комнату, и пламя в камине сердито зашипело. В доме было всего три спальни с каминами, и одна из них досталась ей, Изабель.
– Иза, я грежу наяву или Александер и правда пришел к дому на тебя посмотреть? – спросила ошеломленная Мадлен.
– Дорогая кузина, ты угадала! Он ждет меня на улице.
– Но ведь он в карауле до завтрашнего полудня… Как он сумел?
– Значит, сумел.
Изабель схватила чепец, на мгновение задумалась, потом с сомнением посмотрела на Мадлен.
– Мадо, ты ведь никому не расскажешь?
– Ты идешь к нему?
– А ты думала, ему разрешат подняться наверх? Пообещай мне, Мадо, ну пожалуйста!
– Ладно. Но я считаю, Иза, что ты забываешь о благоразумии.
– Конечно! Я ведь влюблена!
И она исчезла в коридоре, оставив кузину во власти ревности и зависти. Вот уже шесть месяцев Мадлен проводила ночи без Жюльена. Несколько раз они виделись и даже ненадолго оставались наедине. Но какими же краткими были их объятия! И со дня последней встречи прошло уже больше двух месяцев… Это было накануне той большой битвы на Полях Авраама. Она так по нему соскучилась! Ей так хотелось ощутить близость его тела, тепло его кожи, сладость прикосновений! Ей хотелось, чтобы мужчина крепко обнял ее и успокоил…
Когда Колл прижал ее к себе, она на мгновение поверила, что оказалась в объятиях Жюльена. Слова на незнакомом языке, которые он стал нашептывать, подействовали успокаивающе. Но рассудок быстро вернул ее в настоящее. Она отстранилась от солдата, испытывая ненависть, которую только усилили этот его поступок и ее собственная слабость.
– Куда это вы собрались, дочь моя? – спросила Жюстина из темноты гостиной.
Изабель вздрогнула, вскрикнула от испуга и обернулась.
– Мама? Но… Что вы тут делаете?
– Я задала вам вопрос, Изабель, и хочу получить на него ответ.
– Я… Я хотела прогуляться. Посмотреть на небо… Сегодня ночью оно такое чудесное!
– Ни в коем случае! Вы ведь только недавно выздоровели. Неужели вы хотите, чтобы все повторилось? До Рождества осталось меньше трех недель, и я не хочу, чтобы вы простудились снова. Мало того, вы можете заразить всю семью, и тогда в праздники нам всем придется сидеть дома. Вы этого добиваетесь?
Девушка опустила глаза и до боли стиснула кулачки.
– Нет.
– И потом, уже начался комендантский час. Что, если вы столкнетесь с английским патрулем?
Изабель вздохнула. Придется придумать что-то другое, чего бы это ни стоило… Она сняла накидку, повесила ее на крючок и, пожелав матери доброй ночи, побежала вверх по лестнице.
Жюстина с минуту задумчиво смотрела на то место, где только что стояла ее дочь, потом встала с кресла, чтобы вернуть на полку давно закрытую книгу. Изабель переменилась, и это ее раздражало. После того ужасного нападения, жертвой которого она стала, девушка могла впасть в глубочайшее отчаяние, как это случилось с юной Марселиной. Но вместо этого ее дочь просто-таки лучилась от счастья! Это вызывало вполне понятное любопытство. Одно-единственное чувство могло заставить ее забыть пережитое – любовь. Но ведь от мсье де Мелуаза давно не было новостей. Значит, случилось нечто, о чем она, мать, еще не знает…
Запахнув на груди шаль, Жюстина закрыла глаза. Это дитя было постоянным напоминанием о том, что она навсегда утратила. И зачем только Господь послал ей дочь? Чтобы еще больнее наказать? Изабель была так похожа на нее молодую, особенно сегодня… То же овальное личико, те же милые ямочки на щеках, которые появляются, когда она улыбается… Жюстине казалось, что она сама не улыбалась уже целую вечность, и видеть дочь такой счастливой, когда на них на всех обрушилось столько горестей, Жюстине было горько.
Жизнь принесла ей одни лишь разочарования, ожесточила настолько, что она самой себе стала противна. И как только это могло случиться? Ведь Шарль-Юбер всегда был образцовым супругом – внимательным и любящим, несмотря на холодность, которую она почти не пыталась скрыть. Ну почему она так упрямо продолжала жить воспоминаниями? Она могла бы научиться быть счастливой, если бы захотела, если бы постаралась забыть…
Настенные часы пробили одиннадцать. Нужно пойти и попросить Перрену сделать чашку травяного чая и принести ей в спальню…
Стараясь не заплакать, Изабель вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь.
– Что случилось? – спросила Мадлен, удивившись, что кузина вернулась так скоро. – Александер ушел?
– Мадо, надеюсь, что нет! – пробормотала Изабель, бросаясь к окну. – Мама увидела, как я надеваю накидку, и запретила мне выходить, потому что я только недавно выздоровела. Господи, что же мне теперь делать!
– Она права, Иза. На улице очень холодно.
– Но я хочу выйти к Александеру! Мы не виделись больше недели!
– А мы с Жюльеном – больше двух месяцев…
Изабель обернулась к кузине. И правда, в своем эгоизме она забыла, что Мадлен с начала лета живет в разлуке с мужем. Надо же быть такой глупой! Она подбежала к кузине и схватила ее за руки.
– Прости меня, Мадо! Я думаю только о себе, эгоистка несчастная! Я забыла, что…
– Иза, не извиняйся, ты тут ни при чем. Почему ты должна быть несчастной, если я несчастна? Скорее это я – эгоистка. Мне бы радоваться твоему счастью…
– Мадо!
Изабель вытерла со щеки кузины слезу.
– Я люблю тебя, Мадо! Твои горести – это мои горести!
– Значит, твое счастье – это мое счастье! Открывай окно и скажи ему, пусть поднимается!
– Что? – Глаза Изабель расширились от изумления. – Ты хочешь, чтобы Алекс поднялся сюда, в мою комнату? Это безумие! А если войдет мама или папа? Страшно даже представить, что будет…
– Я посторожу у дверей. Придумаю что-нибудь, если твои родители захотят войти. А если у меня не получится, два раза стукну в стену.
– Мадо, ты сошла с ума! Но мне даже нравится, когда ты такая!
Изабель поцеловала кузину и подбежала к окну, но у подоконника остановилась в нерешительности.
