Тогда почему она нанимает его, чтобы он переспал с ней? Нужно ли ему это оскорбление?
К сожалению, нужно. Ему нужны деньги. Он должен снова встать на ноги, а шестьсот тысяч баксов — неплохой старт. Черт с ними, с ней, если она думает, что это он укокошил Бэнди. В любом случае их это не очень беспокоит, иначе его бы здесь не было. Они не только чокнутые, но еще и лицемеры.
— Убийство Бэнди, а также федеральные преступления, за которые вы были осуждены, поставили против вашего имени черную метку, Грифф, — сказал Спикмен.
— Я это знаю.
— Поэтому каковы шансы, что кто-то здесь возьмет вас на работу? Велика ли возможность, что кто-то наймет вас даже за меньшую сумму, чем предлагаем мы с Лаурой?
Ответ был очевиден, и Грифф решил не тратить на него слова.
— Ваши перспективы туманны. Вы не можете играть в футбол. Вы не можете работать тренером. Вы не можете говорить или писать о футболе, потому что ни одно из средств массовой информации не передаст ни одного вашего слова. Вы признали, что вам пришлось продать все свое имущество, чтобы рассчитаться с долгами, и это значит, что у вас ничего не осталось даже на черный день.
Похоже, Спикмен получал удовольствие, перечисляя его несчастья. Возможно, подумал Грифф, ему следует дать отпор. Посмотрим, кто выйдет победителем.
— Я зарабатывал в «Ковбоях» три миллиона в год, плюс реклама, — сухо сказал он. — Все имели с этого неплохой куш, начиная с моего агента и заканчивая налоговой службой, но все, что у меня оставалось, я тратил, получая от этого огромное удовольствие. Так что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что у вас, похоже, нет таланта бизнесмена — в противном случае вы по-другому распорядились бы своим доходом. Кроме того, мне кажется, вы плохой вор, потому что позволили себя поймать.
— Мне расставили ловушку. И я попался в нее.
— Тем не менее… — Спикмен немного помолчал, а затем продолжил: — Я не пытаюсь вас оскорбить, Грифф.
— Неужели?
Спикмен не обратил внимания на его язвительный тон.
— Вы спрашивали, почему наш выбор пал на вас.
— Я уже почти забыл о своем вопросе.
— Он требовал подробных объяснений. И я хотел быть абсолютно откровенным относительно причин, заставивших нас сделать это предложение именно вам. Во-первых, у вас подходящий генотип для будущего ребенка. Во-вторых, по причинам, которые только что обсуждались, вы отчаянно нуждаетесь в деньгах, которые мы вам предлагаем. И в-третьих, вы абсолютно одиноки. У вас нет семьи, настоящих друзей, привязанностей, ни одного человека, на кого вы могли бы рассчитывать, и это с нашей точки зрения огромное преимущество. Мы уже подчеркивали конфиденциальность нашего договора. Только мы трое будем знать, что не я отец ребенка, зачатого Лаурой.
Грифф немного успокоился. Кроме того, он не мог позволить себе обижаться. Особенно на голую правду. Он подошел к письменному столу, взял хрустальное пресс-папье и взвесил его на ладони.
— И вы мне верите — что я буду держать рот на замке?
— На самом деле нет, — усмехнулся Спикмен. — Скорее мы верим в вашу жадность.
— Шестьсот тысяч? — Грифф положил пресс-папье на место и ухмыльнулся Спикмену. — Не так много, как вам кажется. Я бы не назвал это жадностью.
— Ты еще не сказал ему остальное? — Лаура взглянула на мужа.
— Мы еще не зашли так далеко, — ответил Спикмен.
— Остальное? — спросил Грифф.
Спикмен направил инвалидное кресло к письменному столу и взял пресс-папье. Вытащив из кармана брюк носовой платок, он протер им хрусталь и улыбнулся Гриффу.
— Не подумайте, что мы сомневаемся в вашей честности.
— Ерунда. Вы были бы идиотами, если бы не сомневались.
— Правильно, — рассмеялся Спикмен. — Были бы.
Он поставил пресс-папье на стол, передвинул его на несколько миллиметров влево, затем медленно сложил платок в идеальный квадрат и спрятал в карман.
— Ради нашего с Лаурой душевного спокойствия, а также для того, чтобы гарантировать ваше молчание, вы получите миллион долларов после рождения ребенка. Кроме того, вы будете получать один миллион долларов каждый год в день его рождения. И все, что от вас требуется взамен, — забыть о нашем знакомстве.
Грифф сунул ключи от «Хонды» служащему парковки и быстро прошел в сверкающее фойе фешенебельного здания. Нижние двенадцать этажей занимал шикарный отель, верхние двенадцать принадлежали кондоминиуму.
В этот вечер посреди рабочей недели в баре фойе было относительно тихо. Пианист за белым кабинетным роялем наигрывал стандартные мелодии в стиле Синатры. Большая часть столиков была занята бизнесменами, которые не спеша потягивали коктейли, стараясь продемонстрировать окружающим свое превосходство.
Из бара имелся выход во внутренний дворик, где были свободные места, но Грифф предпочел остаться внутри, где можно было наслаждаться кондиционированным воздухом, одновременно следя за входом. Он сел за пустой столик, жестом подозвал официантку и заказал бурбон.
— Обычный или марочный?
— Сойдет обычный.
— Воду?
— Лед.
— Открыть счет?
— Да, пожалуйста.
— К вам кто-нибудь присоединится?
— Нет.
— Я скоро вернусь.
Несмотря на то что повод — выход из тюрьмы — и прошедший день — встреча со Спикменами — заслуживали порции виски с содовой, или даже двух, Гриффу не хотелось напиваться. В детстве ему так часто приходилось убирать чужую блевотину, что у него так и не возникло тяги к выпивке.
Но запах и вкус напитка, который принесла официантка, ему понравились. Первый глоток пошел гладко, хотя жжение в желудке напомнило ему о том, что пять лет он не брал в рот спиртного. Грифф расположился поудобнее, ему не стоило торопиться. Он не знал, сколько придется ждать.
Миллион долларов.
— Вам будут платить наличными, — сказал ему Спикмен. — Их положат в банковский сейф, доступ к которому будем иметь только вы, я и Лаура. Никаких записей, никаких документов. Как только Лаура забеременеет, всякая связь между нами навсегда прекращается. Если мы случайно встретимся, что маловероятно, то вы не узнаете нас. Это будет наша первая встреча. Понятно?
— Понятно.
Разговор был прерван появлением Мануэло, который принес телефонограмму для миссис Спикмен. Она прочла текст, извинилась и сказала, что скоро вернется. Затем она вышла, а вслед за ней и Мануэло.
Спикмен заметил, что Грифф наблюдает за тем, как слуга молча закрывает за собой створки дверей.
— Не беспокойтесь по поводу Мануэло, — сказал он. — По-английски он знает лишь несколько слов. Я сказал ему, что вы мой старый школьный приятель, случайно оказавшийся в городе. Он не узнает вас по прошлой футбольной карьере. Когда он добрался до Соединенных Штатов, вы были в Биг-Спринг.
