(Как странно, что Камилла не оставила Дандасу записку. Она всегда легкомысленно относилась к работе. Но чтобы так…).
Кэтрин Торп подалась к Элис. Теперь на ее щеках пылали красные пятна.
— А почему вы надели эту шубу? — прошептала она.
— Ну, просто так. Камилла никогда не была против, если я надевала ее вещи.
— Мне кажется, вы о ней что‑то знаете. В конце концов, как получилось, что вы появились так вовремя…
Дэлтон подался вперед. Лицо его было тонким и смуглым.
— Кэтрин!
Выражение лица Кэтрин резко изменилось. В какой‑то момент показалось, что девушка разрыдается. Она что‑то невнятно пробормотала, когда Дэлтон заявил:
— Моя сестра очень взволнована. Она обожала Камиллу.
— Она была моей лучшей подругой, — прошептала Кэтрин.
— Не была, — сказал Дандас ровным голосом. — Вы употребили неверное время. Я не сомневаюсь, что Камилла вернется и расскажет нам обо всех своих прегрешениях. — Он мягко рассмеялся. — Во всяком случае, она вернется за шубой. И что все мы так беспокоимся?
Маргарет заерзала и пристально посмотрела на отца. Она была похожа на испуганного кролика. Но что ее так напугало? И что напугало Кэтрин? Уж если на то пошло, никто не взволнован, никто не выбит из колеи, даже Дандас, пытающийся поддержать непринужденную атмосферу, хотя на лбу у него выступили капли пота.
Несколько минут спустя все это уже казалось неудавшейся шуткой, и каждый размышлял, как Камилле удалось обмануть именно его.
Разумеется, никто не заметил напряженности и нервного срыва Кэтрин Торп. Дандас организовал ужин в приятной, веселой обстановке. А после ужина начались танцы. Элис сказала:
— Как весело!
Кэтрин оживленно повернулась к брату и, умоляя, словно рассчитывала на отказ, попросила:
— Ну, пожалуйста, давай останемся, Дэлтон. Здесь так мало молодежи для танцев. Для Маргарет это будет развлечением. Хотя, боюсь, она не сможет танцевать в этих туфлях.
Все посмотрели на грубые башмаки Маргарет. Они были на размер больше, чем надо.
Маргарет болезненно покраснела.
— Нет, все в порядке. Я не собираюсь танцевать.
Элис страдала от смущения девочки. Ей захотелось встряхнуть ее. Ну почему такая покорность? Что у нее не так? И это постоянно мрачное лицо, как у птиц.
— Маргарет, это совершенно ненормально, если тебе не хочется танцевать. Ты, может быть, встретишься с тем мальчиком, который хотел тебя пригласить. Почему бы не пойти домой и не переобуться?
— Ну конечно! — с горячностью подхватила Кэтрин. — А я дам тебе свой шарф. — Она сняла тонкий, как паутинка, шерстяной шарф, и он как бы поплыл вокруг ее головы. — Мы немножко взобьем тебе волосы, и ты будешь прекрасна!
— Я сказала, что меня не интересуют танцы, — угрюмо повторила Маргарет. На помощь пришел отец.
— Иди, моя дорогая, Элис и Кэтрин очень добры. Сделай так, как они говорят. Как это ни печально, но я понимаю, что ты выросла. — Он медленно развел руки, а потом сцепил их. — У нее нет матери, — сказала Дандас сам себе.
— Мы возьмем машину, — сказала Кэтрин. — А вы выпейте без нас.
В машине Маргарет вдруг выпалила:
— Папа не виноват, что я так одета. Просто фотографией сейчас очень трудно заработать, и нам приходится экономить.
Всю дорогу она молчала, потом повела их вверх по лестнице в маленькую строгую бедную комнатку. В отличие от тех, что внизу, эта была похожа на келью.
Элис вдруг пришло в голову, что Маргарет нравится такой аскетизм. Кэтрин оглядывалась, широко открыв глаза.
— Сначала макияж, — велела она и усадила Маргарет на стул перед зеркалом. На ее щеках горели яркие пятна. Кажется, Кэтрин получала огромное удовольствие от этого развлечения. — Сиди вот так, пока Элис тебя причешет. Мы сделаем из тебя королеву бала. Не смотри так угрюмо, дорогая. Тебя же не собираются убивать. Честное слово, мужчины ничего не понимают! У тебя замечательный отец, но он просто не знает, что нужно девушке. И нечего быть такой несчастной. А где у тебя туфли?
Маргарет попыталась встать. Она кусала губы и выглядела такой расстроенной, что Элис поняла — Маргарет жалеет, что привела их к себе.
— Нет, не вставай, — велела Кэтрин, — Элис займется волосами. ТЫ мне скажи, где туфли. Как в трансе, Маргарет ответила:
— В кухонном шкафу. В белом.
Кэтрин вышла, а Элис стала причесывать длинные волосы Маргарет. Она видела собственное отражение в зеркале поверх головы девушки. Ее волнистые волосы были небрежно завязаны на макушке голубой лентой, а оживленное лицо выглядело моложе, чем у семнадцатилетней Маргарет.
— Ну, признайся, что ты хотела бы встретить того парня и развлечься! — попросила Элис. — Твой отец пытается задержать тебя в детстве. Но это зря. Сколько тебе лет на самом деле?
— Восемнадцать. Отец просто забывает. Я ему говорила, но… — вырвалось у Маргарет, и, уставившись на отражение Элис в зеркале, она грубо добавила:
— Но вообще‑то в любом случае это не ваше дело. Зачем вы хотите остаться здесь?
— А в чем дело? Мне нравится. И мне хочется, — ответила удивленно Элис.
— Вы приехали к Камилле. Ее здесь нет. Так какой смысл вам оставаться?
— Но мне хочется! Я тебе уже сказала, — повторила Элис.
— Но вы не знаете… — начала было Маргарет, и ее лицо вдруг запылало от избытка чувств. Но она замолчала и квадратными ладонями провела по бедрам.
Видимо, вспотели ладони, подумала Элис и вдруг без всякой причины вспомнила пот на лбу Дандаса, когда все рассматривали шубу.
— Не могу найти ничего подходящего, — раздался высокий голос Кэтрин из соседней комнаты.
— Не знаю чего? — спросила Элис у Маргарет.
— Ничего, — пробормотала та. — Но вам надо уехать.
— Боже мой! — снова раздался удивленный голос Кэтрин. — Боже мой. Что вы за люди? Ну зачем хранить такое старье?
— Не знаю, почему ты так говоришь, — продолжала Элис. — Неужели ты не понимаешь, что мы все должны быть друзьями — и ты, и Кэтрин, и я? Я чувствую, что только мы сможем выяснить, что случилось к Камиллой. У нас нет скрытых мотивов, как у мужчин, с которыми Камилла обходилась слишком небрежно. Но она хорошо относилась ко мне, когда я училась в школе. Я никогда этого не забуду. Я должна убедиться, прежде чем уеду, что с ней все в порядке.
Но Маргарет беспрестанно повторяла одно и то же:
— Вам не надо оставаться здесь.
— Ну объясни хоть что‑то.
— Мой отец любит таких женщин, как вы. Маленьких.
Неожиданный ответ девушки был и странным, и удивительным. Элис стало легче. Бедняжка! Она ревнует.
