хватая за шиворот.
— Общее горе, да!? — переспросила я, рыча прямо в лицо Стасу, — Это ты во всём виноват! Не нужно строить из себя любящего отца и мужа! Ты думал и думаешь только о себе любимом! Тебе никто не нужен! Ты со спокойной душой спал с Лизой, когда дома тебя ждала твоя беременная невеста! Ты сделал и ей ребёнка, а потом просто приходил домой и как ни в чём не бывало ложился в одну постель со мной! Ты ничтожество! Я тебя ненавижу! Будь проклят тот день, когда я встретила тебя и полюбила! — я отвесила ему звонкую пощёчину, от которой лицо Стаса перекосилось, а потом ещё одну и ещё. Стас терпеливо стоял на месте, пока я избивала его лицо своими ладонями и только через несколько секунд остановил меня, взяв за запястья.
— Алиса, я виноват перед тобой… — смотря мне прямо в глаза, измученно сказал Стас, — Я признаю, что именно по моей вине погиб наш сын. Я действительно поступил некрасиво, скрывая от тебя связь с другой женщиной. Но я не сделал ей ребёнка. Лиза не беременна от меня. Я клянусь тебе.
— Мне плевать, кто там от тебя беременен! — я выдернула свои руки из его хватки и с гневом посмотрела в глаза, — Мне плевать на тебя! Я тебя ненавижу! Ты мне омерзителен после всех твоих поступков! Знай, что ложь — это именно то, чего я ни за что на свете не прощу! Я доверяла тебя, а что сделал ты!? Ты растоптал моё доверие! Поставил ни во что мою честь и достоинство! Ты тряпка, которая не может совладать с собственными желаниями! Ты ничтожен!
— Алиса, я понимаю, ты сейчас расстроена. Мне не лучше, — поникшим голосом произнес Стас, — Но я прошу, выслушай меня.
— А что это меняет? — я высоко подняла голову и скрестила руки на своей груди.
— Меняет.
— Ладно. У тебя минута. Я выслушаю твои жалкие оправдания, и мы больше никогда не увидимся.
— Ты не хочешь меня больше видеть?
— Минута пошла, — громко объявила я, и Стас опустил глаза в пол.
— У меня была связь с Лизой до наших отношений. Я был свободным человеком и мог спать, с кем хотел и когда хотел.
— Интересно, почему же она только сейчас записала тебя в отцы своего ребенка? Или, может, она всё выдумала? — хмыкнула я.
— Я клянусь тебе своей бородой, что я тебе не вру и никогда не врал, — уверенным тоном произнес Стас, беря себя за подбородок.
— Да что ты говоришь!? В таком случае начинай делать это прямо сейчас, ведь ты тот ещё лгун, — я развернулась на пятках и расположилась на кровати.
— Алиса… — Стас опустился на корточки прямо передо мной, и я тут же отвернула от него голову.
— Уходи отсюда! — сквозь зубы процедила я, не глядя в его сторону. Я понимала, что если посмотрю в его глаза, то не сдержусь, брошусь к нему на шею и прощу всё его грязное враньё, все проступки.
Холодная дрожащая рука коснулась моего бёдра, и по всему тело пробежали мурашки. Вскочив с кровати, я подошла к окну и закрыла глаза.
— Я ещё раз повторяю: уходи! Я не желая тебя видеть, слышать твой голос! — гневно произнесла я, хотя внутри меня всё горело и бушевало огнём. Я точно знала, что если сейчас хоть на секунду обернусь, то уже не смогу так стойко стоять на своём.
— Я тебя понял, — хрипло прошептал Стас, и уже через секунду хлопнула дверь. Я упала на колени и схватилась за голову. Я вновь и вновь рыдала, выдирая на себе волосы. Ведь вместе с любимым человеком я потеряла и сына, который ещё не успел родиться, но уже стал для меня самым дорогим и любимым.
Такой подавленной я не была, даже когда Стас умирал. Ведь тогда нас могла разлучить лишь смерть, а сейчас… Сейчас между нами огромная и непреодолимая стена под названием «враньё». Какой же огромной она стала за то время, что я провела со Стасом. Никакая любовь и привязанность не смогли сохранить наши отношения и построить будущее. Мы не смогли, хотя я отдала ради нашего счастья всю себя целиком… А зря… Стас не стоил моих слёз и он не оправдал мои ожидания… Я, как наивная дурочка, верила, что Гордеев Станислав может измениться, может по-настоящему полюбить и отдать всего себя дорогому сердцу человеку…
Стас вышел из больничной палаты и в коридоре столкнулся с матерью и отцом.
— Ну как она? — обеспокоенно спросила Марина Дмитриевна. Стас опустил глаза и покачал головой.
— Не спрашивай. Алиса не хочет меня видеть.
— Ничего, сынок. Она сейчас подавлена. Ей нужно время, — Марина Дмитриевна с трепетом провела рукой по волосам сына, — Вы обязательно помиритесь. Вы же собирались пожениться.
— Мы не поженимся, мама, — подняв голову, тяжело вздохнул Стас.
— Как!? — в разговор вступил Владимир Петрович.
— А вот так, папа. Мы расстались. И это навсегда, — не желая дослушивать нравоучения родителей, Стас поплелся по коридору к выходу из роддома. На стоянке он столкнулся с Давидом. Тот был как никогда счастлив.
— Стасян, у меня сын родился! — с восторгом сообщил друг.
— Рад за тебя, — с бледным как смерть лицом ответил Стас, и улыбка вмиг пропала с лица Давида.
— Прости, брат. У тебя же такое горе, а я тут со своим…
— Всё нормально, — сухо произнёс Стас, хотя его понурое выражение лица выдавало его с потрохами.
— Как Алиса? Сильно подавлена?
— Сильно… — махнул головой Стас, засовывая обе руки в карманы куртки, — Она не хочет меня видеть.
— Ничего, брат, — Давид хлопнул ладонью по плечу Стаса, — Помиритесь ещё.
Стас повернулся и разгневанно выкрикнул Давиду в лицо:
— Да не помиримся мы! Ни-ко-гда! Алиса думает, что я сделал ребенка Лизе! А это не так!
Давид приоткрыл свой рот, с непониманием глядя на друга. Тот был ужасно подавлен и одновременно разгневан.
— Лизе? Борисенко которая? — переспросил Давид.
— Да, бл*ть! — сорвался Стас, от гнева стискивая зубы, — Алиса была ужасно злая. Я никогда раньше не видел её такой. Она била меня по лицу и покрывала грязными словами. Она в гневе на меня и никогда не простит.
— Но за что не простит, Стасян? — Давид непонимающе развёл руками.
— В том то и дело, что ни за что. Я ничего не сделал. Ну вернее, может и сделал, но уж точно не то, за что она на меня зла.
— О-ох, дружище… — качая головой, протянул Давид, — Натворил же ты делов. Ещё похлеще меня.
— Давид, что мне делать? —
