Это была дорога в «Красные листья».
Вот оно, это место. Спенсер помнил удивительно солнечную тихую улицу, ухоженную, с чудными уютными домиками. И среди них стоял особняк «Красные листья». Но что это? Двери дома забиты. В окнах нет стекол, только старые деревянные доски с проржавевшими гвоздями чуть прикрывали их. Фасад дома был исписан детской мазней. Асфальт на подъездной дорожке весь потрескался, и между трещинами проросла трава.
Спенсер просидел за рулем очень долго — ему показалось, что прошла целая вечность. Он сидел без движения, уронив голову на руки. А затем выключил зажигание, медленно выбрался из машины и двинулся через улицу к дому, чтобы посмотреть, что осталось от «Красных листьев». Можно было сказать, что не осталось ничего. Вывеска, которая когда-то висела на столбе рядом с домом, была сорвана. Спенсер нашел ее неподалеку, в траве. Он поднял ее. Там значилось:
«КРАСНЫЕ ЛИСТЬЯ», ЗАВЕДЕНИЕ ОСНОВАНО В 1973 ГОДУ. ВЛАДЕЛИЦА — ЭЛИЗАБЕТ (БЕТТИ) БАРРЕТТ
В течение часа Спенсер просидел неподвижно перед домом. Теперь он понял все. Затем он поднялся и уехал.
Он выехал из Ливана и направился по шоссе номер 10 в Хановер. Он собирался заехать в гости к своему старому напарнику Уиллу, чтобы повезти его к Кену Галлахеру. Он собирался выпить с ними и рассказать о том, что ему удалось обнаружить, и посоветоваться.
Но что Уилл? Он ведь только покачает головой. А Галлахер? В лучшем случае вежливо покивает. Потом, когда Спенсер отвернется, они обменяются многозначительными взглядами, крутя пальцами у виска. Они подумают, что он рехнулся. И будут правы.
Не доехав до Хановера, он развернулся и двинулся обратно к шоссе номер 1-89, беря южнее, по направлению к Конкорду. Он решил обратиться в канцелярию окружного прокурора. Спенсер проехал пятнадцать миль, что заняло у него тридцать минут, и передумал. Так он ничего не добьется. По делу Кристины уже есть человек, признанный виновным и отбывающий наказание.
«И, кроме того, что, собственно говоря, я имею? У меня нет никаких вещественных доказательств. Ничего, кроме правды».
Но что будет делать окружной прокурор с этой правдой?
«Вот, значит, какая у вас правда, — скажет Дейв Питерсон. — Вы, значит, обнаружили заколоченный дом с сорванной вывеской и хотите, чтобы я на этом основании арестовал человека? За что? За то, что он не стал заботиться о беременных девочках-подростках?»
«Но-но-но, — отвечу я. — Он женился на ней специально, чтобы завладеть этими деньгами. Разве вы не видите? Он все точно рассчитал, этот мерзавец. Разве вы не видите?»
«Я все вижу, — скажет Питерсон. — А вы можете что-нибудь доказать? Ах да, я совсем забыл: у вас же есть ваша знаменитая интуиция. И что же вы думаете, что на основании ваших догадок его возможно упрятать на всю жизнь за решетку?»
Спенсер простонал и в отчаянии ударил ладонями по рулевому колесу.
Питерсон будет прав. Он скажет: пока негодяй не признается в содеянном, и говорить не о чем. Потом угостит меня виски со льдом и выпроводит.
Спенсер свернул с шоссе и медленно проехал до Враттлеборо. Там он поставил машину в центре на стоянке, вылез и затерялся в толпе. Первым делом он приобрел пару высоких рабочих ботинок. Затем в трех разных магазинах купил три черных тренировочных костюма. Он также обзавелся дорожной сумкой и в небольшом бутике выложил семьдесят баксов за черные кожаные перчатки с прокладкой, предохраняющей от влаги. За все он платил наличными.
Возвратившись в машину, Спенсер бросил вещи на заднее сиденье и поехал на окраину города. В туалете заправочной станции он надел сначала бронежилет, затем два тренировочных костюма, один на другой, а также черные ботинки. Обнаружив, что на рубахе все еще болтается магнитофон, который он так и не удосужился снять, Спенсер отстегнул его, вытянул из кассеты пленку с записью его разговора с Натаном, сжег ее в раковине, а пепел смыл водой.
Он положил магнитофон, соединительные проводки и микрофон в бардачок.
Затем Спенсер надел черные перчатки, вышел и открыл багажник. Он копался в нем некоторое время, пока не отыскал «дешевый ствол» [47], который две или три недели назад конфисковал при облаве на наркоманов. В его полицейском автомобиле на работе набралась уже целая дюжина этого барахла, и у него все не доходили руки его сдать. С собой у него был только один ствол, остальные остались в багажнике его служебной машины. Револьвер был сделан очень плохо, но Спенсер надеялся, что он сработает, и аккуратно положил его в полиэтиленовый пакет и спрятал под сиденье. Затем пристегнул к боку кобуру со своим «Магнумом-357» и направился в Гринвич повидаться с Натаном.
Спенсер собирался поговорить с ним снова, но на этот раз "без магнитофона и без застолья.
В Гринвич он прибыл примерно в 11 вечера. Поставил автомобиль в пригороде на стоянке, рядом со станцией. До дома Натана отсюда было две с половиной мили, и он прошел их пешком.
Он знал, что нужно быть предельно осторожным. Живя один в таком большом доме на отшибе, Натан, наверное, хорошо вооружен. Во всяком случае, к визиту нежелательных гостей он готов. Фасад дома был погружен в темноту. Похоже, что там никого нет. Но Спенсер был уверен: Натан на месте, ему некуда идти.
Между домом Натана и соседними домами шла узкая дорожка, которая, извиваясь между деревьями, вела к берегу. Спенсер заметил ее, когда Натан показывал ему участок.
Теперь он пошел по этой дорожке и обошел дом Натана сзади, где забора не было: эта часть была обращена к проливу Лонг-Айленд. Здесь тоже все окна были темными, кроме двух небольших слева. В них отражались блики работающего телевизора. Окна находились высоко, поэтому заглянуть туда было нельзя. Он тихо поднялся по ступенькам к заднему входу и потянул на себя дверь.
Она оказалась не заперта. Спенсер вошел. Телевизор работал почти на полную громкость. Спенсер быстро двинулся через большую кухню налево и встал в дверном проеме небольшой уютной комнаты — по-видимому, это был его кабинет, — где Натан лежал на диване у окна и смотрел телевизор.
Он увидел Спенсера, но не пошевелился.
— Так-так, — произнес он наконец. — Что-то не припомню, чтобы я тебя приглашал.
Спенсер был настолько напряжен, что не мог говорить.
— Вот что бывает, когда забываешь запереть дверь.
— Да, тебе следовало это сделать, — согласился Спенсер.
Натан медленно поднялся и сел.
— Чем обязан еще одному визиту, Спенсер Патрик О'Мэлли?
— Я ездил в «Красные листья», — сказал Спенсер.
— Неужели? Очень хорошо. И ты приехал сообщить мне это? — Натан потянулся, чтобы включить лампу, но Спенсер его остановил.
