с ней нравится. Пока любовницей обхожусь. Лерка злится, но молчит. Умница.
Пока она в Питере была, я постарался всё узнать. Проследил её путь от вокзала до съёмной квартиры. Из гостиницы её полковник ФСБ забрал, хотел в нашу гостиницу устроить, но не получилось. На квартиру к бабке какой-то отвёз. Там она с мальчишками и жила. Бабка её и до такси провожала. Полковника рядом с ней никто не видел.
На всякий случай про полковника кое-что узнал: Бендас Андрей Викторович, женат, детей нет. По фамилии пробил, решил поподробнее о нём узнать. Сейчас он вообще в отпуске. В Сочи отдыхать укатил. А когда его фотку увидел, ржал долго, Валерию рядом с ним представив. Эта малявка ему в пупок дышать будет, если их рядом поставить. Да и старый он для неё. Она у меня дама разборчивая, на такого и не посмотрит.
Как бы Антон не зудел, но ничего подозрительного я в поведении Лерки не увидел.
Дети в садик ходят, Лера в новую работу с головой ушла, дома как обычно сытно, чисто и спокойно. Всё нормально. Только вот брату всё неймётся. Очень уж ему хочется с моей женой поговорить. Но я запрещаю!..
Днём Лерка звонит, когда мы с Антоном в кафешке сидим, обедаем.
— Дима, сможешь мальчишек из садика забрать. Я пирожки затеяла, но время не рассчитала. Или пирожки сгорят, или детей забрать не успею.
— Конечное, Валерия, заберу. Только по делам заскочу сейчас. Часов в шесть будем дома. Пирожки испечь успеешь? — смеюсь я.
— Успею. Спасибо.
— Она вчера с мужиком каким-то встречалась, — не унимается Антон.
Меня это даже взбесило. Впервые на брата заорал. Я и так к ней наружку приставил, так ещё и Антон за ней следит. Я не просил!
— Это её работодатель. Работает она у него с недавних пор. Я проверил и разрешил. За своей следи, а мою не тронь! — рявкнул я и ушёл по делам.
С мальчишками из сада возвращаемся. Дверь открываю, выпечкой вкусно пахнет на всю квартиру. Но Лерка почему-то встречать нас не выходит. Это на неё не похоже. Обычно сразу выходит, чем бы не занималась. Мальчишки раздеваются и в детскую со всех ног бегут, порядки проверять. Но не успеваю поведением жены повозмущаться, как детский крик оглушительный раздаётся.
Влетаю в комнату, а там…
Думал, убью Антона. Если бы братом не был, точно убил бы. Я, хотя к Валерии большой любви и не испытывал, но пальцем её никогда не трогал. Наказывал по-своему, по-мужски, так, что пару дней ходить не могла после наказания, но это сладкое наказание. Во всяком случае для меня. И жену приструнил, и удовольствие получил.
А здесь… Мало того, что Лерка вся избитая, так ещё и мальчишкам досталось. Мирон сразу к матери бросился, поэтому и получил наотмашь. Мне вначале вообще показалось, что мальчишка не дышит. На руки хватаю, к себе прижимаю впервые, наверное. У него из груди вначале хрип вырывается, а потом только крик. Андрей от испуга просто в угол забивается и лицо руками закрывает.
Антона выгоняю сразу. С ним потом разберусь. Сейчас не до разборок с братом. К жене бросаюсь, руки развязываю, а она бесчувственно вниз сползает, от боли сознание потеряв. На кровать её укладываю, спину в холод укутываю, иначе вся синяя будет. И только потом мальчишками занимаюсь.
На следующую неделю на работе отпуск беру, с детьми вожусь, да жену выхаживаю. За что мне такое…
Но на прогулку мне не суждено было попасть.
Вечером в гости заявляется Антон. Димки дома нет, он за детьми в детский садик зайти должен, а я пеку их любимые пирожки. Антон без приглашения проходит в квартиру, меня в дверях отодвинув.
— Вот и прекрасно, что мой брат-лопух отсутствует. Мы с тобой наедине поговорим, — нагло заявляет он.
Вначале он выпытывает у меня, зачем я ездила в Питер. Я ему отвечаю, где-то серьёзно, где-то шутя, а потом мне всё это надоедает. Кто он такой, чтобы перед ним отчитываться? И я его посылаю. Вот только я зря это делаю.
Тут же прилетает удар. Не сильный, но от него я немного теряю равновесие и плыть перед глазами всё начинает. Именно про такой удар Олеся говорила в своё время, что вроде и не больно, только штормить сразу начинает. Он, не дав мне опомниться, хватает меня за волосы и тащит в детскую, на ходу выдергивает ремень из брюк, набрасывает петлю на руки и приподнимает меня вверх за руки, привязав к шведской стенки. Я ногами даже пола не касаюсь, если только чуть-чуть пальчиком. Он всё это делает так быстро, что я даже сообразить ничего не успеваю, как уже за руки подвешенной оказываюсь.
Я пытаюсь кричать, но он заклеивает мне рот скотчем, уходит в ванную и возвращается с мокрым полотенцем, скручивает его в жгут. Эти удары я не забуду никогда, хлёсткие, болезненные, словно кожу вместе с мясом снимают заживо, от костей отрывая. Молю Бога только об одном, лишь бы дети в комнату не забежали, но Господь не слышит меня в этот раз.
В прихожей раздаются детские голоса и топот детских ног к детской несётся, мальчики вбегают в комнату, на секунду замирают, и Мироша ко мне бросается, а Антон его отшвыривает. Мальчишка громко вскрикивает и на пол оседает, тут же Димка вбегает, и я теряю сознание. Лишь где-то вдалеке слышу, как Димка на брата орёт, как плачут дети. Плач Мирошки тоже слышу. Маленький мой мальчик…
В себя прихожу, когда Дима меня на кровать укладывает на живот и спину чем-то холодным укрывает. Последнее что помню, муж укол делает:
— Валерия, потерпи немного, после укола легче станет. Это обезболивающее.
И я снова проваливаюсь куда-то. Состояние полубредовое, на грани. И грань эта непонятная какая-то. Очухаться не могу, но всё слышу. Или это просто мозг обманывает меня. В комнате часто плачут дети, они просятся к маме, Димка пытается их успокоить.
Пару дней я не могу ни стоять, ни сидеть, ни лежать на спине, только на животе. Муж ходит тихий какой-то. На четвертый день, пока Дима с детьми куда-то ушёл, в садик, наверное, я отваживаюсь доковылять до ванной, решив принять душ и посмотреть на художества Антона. Каково же было моё удивление, когда на теле не обнаруживаю ни единого синяка, ни ссадины. Только синий «браслет» на руках от ремня, как жестокое напоминание.
Вечером Дима просит
