такого радушного приема в душе девушки разливалось приятное тепло. Еще никогда она не чувствовала себя так раскованно и комфортно в чужом доме.
Гостиная смотрелась столь же богато, как и остальные помещения особняка: восхитительные хрустальные люстры, тяжелая резная мебель с позолотой, выложенный крупной плиткой пол, медные настенные канделябры и огромный, громоздившийся в углу черный рояль.
Вскоре они уже сидели за длинным праздничным столом, богато уставленным самыми различными яствами и деликатесами.
Как и подобает, Себастьян уселся во главе стола на обитое красным бархатом троноподобное кресло. Справа от него сидел Бенджамин, слева – Клара, которая неотрывно глядела на возлюбленного и с замиранием слушала его речи. При виде этой картины и дураку стало бы понятно, что Клара Дэвис была очарована. Влюблена до умопомрачения.
Мелинде же досталось место, находящееся на противоположном конце длинного стола, там, где пристроилась вся молодежь. При виде множества деликатесов и закусок на столе, у девушки заурчало в животе. Только сейчас она поняла, как сильно проголодалась. Напротив нее сидели жизнерадостные сестры Вэлла и Вуди, а кресло, находящееся по правую руку, напротив тронообразного красного кресла, тоскливо пустовало. По всей видимости, оно принадлежало младшему брату Себастьяна, однако его не было в числе собравшихся.
Уловив во взгляде гостьи растерянность, хрупкая светловолосая Вуди, словно прочитав ее мысли, проговорила:
– Аллан скоро придет. Опаздывать на семейные застолья – его обыденная и, к сожалению, неискоренимая привычка.
Мелинду поразило, что Вуди вообще упомянула об этом. С чего она взяла, что ей необходимо общество этого парня? Конечно, она испытывала к Аллану Мортису определенную симпатию, но не настолько сильную, чтобы расстраиваться из-за его отсутствия.
Девушку быстро вовлекли в оживленный разговор. Сестры Мортис рассказывали ей разные истории, которые так или иначе были связаны с их дядей Алланом и обожаемым Себастьяном.
К столу наконец-то подали горячее, и Мелинда буквально набросилась на аппетитного зажаренного цыпленка. Когда от вкуснейшего блюда осталось лишь приятное послевкусие и парочка обглоданных костей на тарелке, в гостиной показался Аллан. Он был одет в строгий черный костюм: прямые брюки, белая рубашка, двубортный пиджак и кожаные лоферы. Длинные темные волосы парень забрал в низкий хвост, но несколько непослушных вьющихся прядей все равно выбились из прически, игриво скользнув на лоб. «Наверное, – подумала Мелинда, – укладка волос дается ему очень нелегко». Он горделивой походкой пересек широкое помещение и плюхнулся на пустующее кресло напротив Себастьяна.
– Привет, Мелинда, – мягким голосом поздоровался парень. – Как ты тут? Уже разобрала вещи?
– Все хорошо. Спасибо, что проявляете к нам столько внимания.
– Да разве это внимание? – с доброй усмешкой поинтересовался он. – Не больше, чем обыкновенное гостеприимство.
Вспомнив, какого огромного цыпленка она съела меньше десяти минут назад, Мелинда лениво откинулась на спинку стула и пробормотала:
– Если бы все были такими гостеприимными, как ваша семья, в мире бы точно не осталось голодных.
Вскоре между ними уже завязалась увлеченная беседа. Аллан не без гордости рассказывал девушке о своей родне, а в частности о тех членах семьи, с которыми Мелинда не успела познакомиться: о сестре Аллессандре и ее очаровательных сыновьях – Джованни и Альберто, которые уехали в Италию к отцу. Аллан сказал, что в последние годы сестра все чаще подумывала об окончательном переезде в стану мужа и, по всей видимости, наконец на это решилась.
На другом конце стола тоже велась оживленная беседа. До Мелинды доносился радостный смех и обрывки оживленных разговоров. Она отметила, что лица обитателей поместья, а в особенности, ее мамы, светились от искреннего веселья и интереса.
«Похоже, – думала она, – мама смогла отлично поладить с этими людьми».
Ужин стремительно близился к своему завершению, на часах было почти десять. Вдоволь наевшись и наговорившись с хохотушками-сестрами и Алланом, Мелинда все чаще поглядывала на свою мать. Девушка была уверена, что совсем скоро Клара попрощается с Себастьяном и остальными, а после они вместе отправятся спать в отведенную им комнату.
Но время шло, часы давно пробили одиннадцать, и стало очевидно, что Клара Дэвис совершенно не торопилась уходить. В отличие от дочери мама еще была полна сил и энергии. Обычно Клара ложилась гораздо раньше дочери и крайне редко засиживалась даже до десяти. Наблюдая за этой сценой и размышляя, сколько может еще продлиться вечеринка, Мелинда начала зевать и потирать отяжелевшие от усталости веки. Когда в голове девушки проскочила мысль, что, возможно, ей придется идти в спальню в одиночестве, к ней вдруг обратился Аллан. К тому моменту Вэлла и Вуди пересели на другой конец длинного стола – поближе к Кларе и Бастьяну, а Бенджамин без лишних слов отправился в свои покои. Несмотря на поздний час, в гостиной по-прежнему царила оживленная обстановка.
– О чем задумалась? – поинтересовался Аллан, и от неожиданного вопроса девушка испуганно вздрогнула. Заметив ее реакцию, парень аккуратно положил руку на спинку своего стула и развернулся к Мелинде вполоборота.
– Хочу уже пойти спать, – уверенно постановила она, – но…
Мелинда не успела договорить, потому что Аллан тут же прервал ее:
– Не беспокойся, Себастьян позаботится о твоей маме.
Девушка бросила на него недоуменный взгляд.
– А почему, собственно, я должна беспокоиться?
– Не знаю, просто мне кажется, что тебе грустно. Не трудно догадаться, что ты переживаешь за маму.
С губ девушки сорвался едкий смешок, а внутри начала подниматься волна возмущения.
– Тебе кажется, Аллан.
– А я вот так не думаю.
– О чем ты вообще говоришь?!
– Я же вижу, с каким беспокойством ты смотришь на нее весь вечер.
– Если ты намекаешь на ревность, то очень ошибаешься, – отрезала Мелинда.
– Нет, совсем нет! – встрепенулся Аллан, как бы извиняясь за свои слова. – Я просто говорю, что понимаю твои чувства.
– Господи, да что ты вообще знаешь о моих чувствах? При чем тут это?
– Когда моя мама была жива, я тоже беспокоился за нее.
Аллан произнес эти слова с такой печалью в голосе, что на какое-то мгновение Мелинде стало даже неловко за свою грубость.
– Мне очень жаль, – осторожно произнесла она.
– Ничего страшного, это было давно. К тому же я ее практически не помню.
– Но при этом ты помнишь, что беспокоился о ней?
Аллан неуверенно кивнул.
– Много лет назад, еще при жизни родителей, мне жутко не хватало их внимания. Мало того, что в нашей семье было четверо детей, да еще и отец сильно заболел… В общем, маме приходилось заботиться обо всех одновременно, поэтому даже в таком незрелом возрасте мне было ее жалко. Я помню маму хрупкой и миниатюрной женщиной, а на ее плечах лежало слишком много
