Георгий Ланской - Оглянись на пороге

— Сереженька, это я.

— Сереженька? — закудахтала мамаша. — Сереженька? Какой он вам Сереженька?

— Мама, кто пришел?

— Никто, — ответила та и моментально захлопнула дверь. Наталья отпрянула от неожиданности и тупо уставилась на стальной лист, оберегающий Сергея от ее посягательств. Рассвирепев, снова нажала на кнопку звонка.

— Я щас милицию вызову, хулиганка, — пробубнила мамаша из спасительной норы. Потом за дверью кто-то завозился, словно медведь в берлоге, сдавленно крикнул, и наконец дверь открылась. Сергей, в халате и тапках, высунулся на лестницу и, увидев, кто пришел, поморщился.

— А, это ты, — сказал он. Голос прозвучал безрадостно.

— Я, — сказала она, ослепительно улыбнулась и двинулась к нему, намереваясь войти. Однако любимый почему-то не пригласил ее проследовать в семейное гнездо.

— Подожди внизу, я сейчас выйду, — сказал он и нырнул в квартиру, захлопнув дверь. Наталья вздрогнула и еще долго стояла, удерживая на лице ненужную улыбку.

Того, что общество, как оказалось, сутки напролет обсуждало ее разрыв с мужем, Ирина не знала. Ей даже в голову не приходило, насколько заметную роль она играет в городе. Совсем как Алла Пугачева и Филипп Киркоров. Или Максим Галкин. Или кто там еще у Примадонны на очереди.

Она долго возмущалась и пытала Влада, кто ему рассказал об уходе Сергея. Тот вращал влажными глазами, морщился и порывался сбежать, но она не дала шанса, после чего тот нехотя признался, что разболтала знакомая, живущая с Ириной в одном доме.

— Это кто ж такая будет? — грозно осведомилась Ирина.

— Ну… Филиппова Татьяна. Знаешь ее?

— Нет.

— О господи, — закатил глаза Влад. — Ну кто бы сомневался. Она у тебя за стенкой живет, в соседнем подъезде.

— Очаровательно. А ты здесь каким боком? Почему эта самая Филиппова бежит к тебе с новостями?

— Она не ко мне бежит, а к моей маменьке, — обиделся Влад. — Стану я общаться со старыми крокодилами… Был вчера на семейном обеде, там Татьяна и рассказала, что от тебя ушел муж. Она же знает, что мы вместе работаем.

— Санта-Барбара какая-то, — возмутилась Ирина, отказываясь отвечать на дальнейшие расспросы. Однако даже тогда не понимала, что все это лишь цветочки. Настоящую бурю придется пережить дома, когда она, блаженствуя, вылезет из ванны и устроится на диване.

Дома дали отопление, правда, всего по одному стояку, однако атмосфера уже изменилась, и, вернувшись домой, Ирина обнаружила, что не мерзнет. Пощупав батареи, она отметила, что в гостиной отопление есть, а в кухне и спальне — нет, но это было уже не столь важно. Значит, завтра-послезавтра, когда спустят застоявшийся воздух, потеплеет и в других комнатах. Изменившаяся к лучшему атмосфера настроила ее на благодушный лад, оттого к новому шквалу она оказалась совершенно не готова.

Звонок в дверь оторвал ее от просмотра новостей. Путаясь в полах махрового халата, Ирина пошла к дверям.

Ей казалось, что вернулся муж, свой, понятный, с виноватым лицом, без которого дом, как ни крути, стал пустым. Она, разумеется, будет держать спину ровно, следить за модуляциями в голосе и чтобы на лице не появилось никакого удовлетворения, а потом, возможно, простит. Оттого открыла дверь без глупых вопросов, не подумав, что у мужа есть ключи.

Там стояла мать. Только этого не хватало!

— Привет, — буркнула Ирина и посторонилась, пропуская родительницу внутрь. Та окинула дочь изучающим взглядом, покачала головой и вошла, словно королева, соизволившая посетить рыбацкую хижину. Снизошла, прости господи!

— Здравствуй, — произнесла она таким тоном, что Ирина сразу почувствовала себя виноватой, торопливо забегала по прихожей в поисках тапок и даже на кухню бросилась проверить, закрыто ли окно. Не дай бог маменьку продует, тогда хлопот не оберешься.

Алла Сергеевна на дочь смотрела снисходительно. Ничего-ничего, пусть побегает, посуетится, пряча виноватый взгляд. Проще будет разговаривать. Она скинула пальто и подошла к зеркалу, критически осмотрев себя со стороны.

Хороша.

Лицо, конечно, не девочки. И уже почти не женщины. Когда тебе около шестидесяти, на тридцать выглядеть тяжело, особенно если ты решила стареть достойно, не прибегая к гнусной пластике, не подтягивая кожу и не вкачивая в губы силикон, после чего те кажутся надутыми, как резиновая лодка. У глаз — сетка морщин, и носогубные складки слишком резко обрисовались в полумраке прихожей, но со спины ее все еще принимали за девушку. Буквально вчера какой-то прохожий долго шел по пятам, а потом окликнул и ойкнул, увидев вместо молоденькой нимфетки бабушку. Ей бы засмеяться, а стало грустно и жалко прошедшей молодости. А тут еще дочь начала выкидывать коленца…

— Чай будешь? — блеющим голосом осведомилось провинившееся чадо.

— Лучше кофе свари, — строго сказала Алла.

— Кофе тебе вредно.

— Я без тебя знаю, что мне вредно, а что нет, — отчеканила та и пошла на кухню. Ирина пожала плечами, достала из шкафа турку и, налив в нее воды, потянулась за банкой с кофе.

— Леля позвонила с утра, — проинформировала мать, усаживаясь на стул. — Сказала страшную новость: ты выгнала Сережу из дома.

Ирина вздохнула.

Лелей, точнее Ольгой, звали свекровь, но мать в разговорах всегда называла ее исключительно Лелей, что ту невероятно раздражало. Матери было наплевать, поскольку, по ее мнению, на Ольгу та не тянула, а гнусное слово «сватья» произносить отказывалась в принципе.

— Никто его не выгонял, — буркнула Ирина. — Он сам ушел.

— Леля утверждает обратное. А еще сказала, что хорошие жены мужей не выгоняют, ты представляешь?

Интонация матери несколько сменилась. Дочь искоса наблюдала за ней, пока еще не понимая, на чьей та стороне.

— А Леля не проинформировала, почему я, по ее мнению, выгнала такого отличного мужа, как Сергей?

— Нет, но думаю, ты расскажешь, — спокойно ответила Алла, смерив ее очередным снисходительным взглядом.

— Мам, я не хочу об этом говорить.

— Чего вдруг?

— Ничего. Мою личную жизнь обсуждают все кому не лень, и это уже бесит, — раздраженно сказала Ирина, сняла с плиты закипевший кофе и разлила его по крошечным, с наперсток, чашкам. Получив свою порцию, Алла с любопытством уставилась на дочь.

— Кто это обсуждает твою жизнь?

— Да все подряд. На работе, во дворе. Стеша ежедневно шипит из-за дверей, что я проститутка.

Алла аккуратно отхлебнула кофе.

— Надо же, — усмехнулась она. — Эта старая курва еще жива?

— Жива и прекрасно себя чувствует, к сожалению, — зло сказала Ирина, уселась на стул и мечтательно добавила: — Когда-нибудь она выбесит меня настолько, что я ее придушу.