– Может, он просто не знает, куда меня перевели из ожогового центра?
– Вы сами понимаете, что это абсурд. Он просто вас бросил.
– Как же так…
– Я знаю, вам уже сказали о том, что женщину, облившую вас серной кислотой, оправдали.
– Да. Я всегда знала, что у нас судебная система не работает. У кого деньги, на той стороне и закон. За эту сволочь кто-то очень хорошо заплатил.
– Плюс ко всему на момент ареста она была беременной.
– В любом случае это не давало повода снять с неё все обвинения.
– Согласен, но что произошло, то произошло.
– Наверное, помимо моего мужа, у неё был ещё состоятельный любовник. Значит, и ребёнок, которого она хотела повесить на Лёню, не имеет к нему никакого отношения. Доктор, а сколько я здесь нахожусь?
– Три месяца вы были в ожоговом центре и ещё пять лежите у нас.
– Боже мой, неужели с момента трагедии прошло уже восемь месяцев?
– Действительно восемь.
– А я потеряла счёт времени.
– Неудивительно в вашем состоянии.
– Восемь месяцев я не смотрела на себя в зеркало.
– Думаю, и не стоит. Мы специально позаботились, чтобы в вашей палате не было зеркал.
Я почувствовала, как на глаза накатились слёзы, и сделала всё возможное, чтобы не разрыдаться.
– Медсестра предлагала мне зеркало, я отказалась. Но я всегда трогаю кожу, когда снимают бинты. Это так страшно… Она такая рыхлая и не гладкая…
– Нам пришлось сделать много операций, чтобы у вас вообще была кожа, но до нормальной внешности вам ещё далеко.
– Доктор, я здесь лежу, потому что вы оттачиваете на мне своё мастерство и экспериментируете?
– Поверьте, как бы мне ни было интересно с вами работать, в подобной клинике никто не станет что-то делать бесплатно.
– Мне даже страшно представить, сколько могут стоить подобные операции да и лечение в частной клинике…
– Всё это действительно стоит сумасшедших денег.
– Но у меня их нет. Я понятия не имею, чем буду с вами рассчитываться, когда выйду из больницы.
– За вас платят. Всё это время…
– Кто, муж? Откуда у него такие деньги?
– Арина, ваша психика сейчас ослаблена и уязвима, но я вынужден вам напомнить: ваш муж вас бросил. Я сказал вам об этом ещё в начале нашей беседы.
– Откуда вы можете знать?
– Если человек ни разу не позвонил, не пришёл, не поинтересовался вашим здоровьем, понятно, что он от вас отказался.
– Может, с ним что случилось?
– Поверьте, он жив-здоров. У него всё хорошо. Просто посчитал, что ему не нужна жена-калека.
– Я вам не верю…
– Понимаю, очень тяжело принять горькую правду, но это так. Если бы всё было не так, как я говорю, ваш муж уже сидел бы рядом с вами и хотя бы морально помогал вам восстанавливаться. Кстати, у него родился сын.
– Сын?!
– Да. Он помог женщине, которая облила вас кислотой, избежать наказания. Влез в сумасшедшие долги. У них родился сын, в новой семье всё отлично.
– У него новая семья?
– Любовница стала женой.
– А как же я?
– Думаю, ваш муж просто вычеркнул вас из своей жизни. В любом случае вам нет места там.
Я повернулась к врачу и прошептала:
– Пожалуйста, убейте меня. Вколите мне яд. Умоляю! Я прошу вас меня убить! Я вас умоляю!!!
– Я похож на сумасшедшего? Врачи боролись за вашу жизнь не для того, чтобы убить.
– Я не хочу жить. Лучше бы вы меня не спасали!
У меня началась истерика. Доктор попытался меня утихомирить, а потом позвал медсестру, и она сделала мне успокоительный укол.
– Успокойтесь, пожалуйста.
– Я урод! Я больше не женщина! Я урод!
– Вы женщина и должны продолжать жить.
Что бы я ни говорила о том, что жизнь потеряла для меня всякий смысл, в глубине души у меня всё равно теплилась надежда, что мою внешность всё же можно привести в порядок. Пусть не красавица, но только не уродина.
– Господи, зачем мне такая жизнь…
– Жизнь не бывает лишней. Вы должны довериться мне. Если сами не будете верить в успех, у нас ничего не получится. Мы должны верить в него вдвоём. Я хочу добиться высокого результата. Вы не будете выглядеть устрашающе. Я провожу уникальные операции, но для меня очень важен психологический аспект. Вы должны верить в победу. Я буду извещать вас о плане лечения, количестве предполагаемых этапов и ожидаемом эффекте. Для меня очень важно, чтобы вами не овладел пессимизм. Вы должны понимать, как это всё сложно и долго, потому что рубцы не исчезают бесследно, но я буду стараться. Всё усложняется из-за анатомической формы органов, непростой системы кровообращения, относительно близкого расположения лицевого нерва, слюнной железы, сложной архитектуры мимической мускулатуры.
Я смотрела на доктора как на бога и жадно глотала каждое его слово. Он стал не только моей соломинкой, за которую я уцепилась, он стал моим лучшим другом и психиатром.
– Откуда у вас такие подробности о моем муже?
– Справки навёл человек, который платит за ваши операции и содержит вас в этой дорогостоящей клинике.
– Кто он?
– Вы не знакомы, но думаю, пришло время познакомиться. Он хочет с вами поговорить. Я могу его позвать?
– Зовите. – Я потрогала рукой маску из бинтов на лице и чуть не завыла в голос.
Через несколько минут в палату вошёл незнакомый мужчина. Он представился Ренатом и сел на то место, где ещё совсем недавно сидел доктор. Я внимательно всмотрелась в его лицо и отметила, что никогда раньше его не видела.
– Мы не знакомы, – чуть слышно произнесла я, стараясь говорить как можно более внятно.
– Я очень долго ждал, когда же, наконец, мы с тобой познакомимся и поговорим. Рад, что твоя речь почти восстановилась. Хоть я лет на пятнадцать тебя старше, ты можешь смело называть меня на «ты».
– Кто вы?
– Кто ты, – поправил меня незнакомец.
– Кто ты? – послушно отозвалась я.
– Так-то лучше. Я тот, благодаря кому ты уверенно идёшь на поправку.
– Доктор сказал, мне оплачивают лечение. Значит, это вы… Вернее, ты… Не очень понимаю, зачем ты это делаешь, мне нечем с тобой рассчитаться. Врачи сказали, чтобы вернуть мне хоть какую-то человеческую внешность, предстоит ещё масса операций.
– Тебе всё правильно сказали. Когда тебя доставили в ожоговый центр, медики промывали раны и пытались нейтрализовать воздействие серной кислоты, чтобы предотвратить дальнейшие повреждения кожи, однако это не помогло. Травмы были слишком большими. На правой части лица кожа сошла полностью, обнажив мышцы и кости, вся левая покрылась шрамами и рубцами. Ты постоянно носишь специальную маску, и тебе умышленно не показывают зеркало, чтобы ты не рыдала. Страшное зрелище – видеть себя без бровей, без правильного разреза глаз, без губ, без уха и без гладкой точёной шеи. Только многочисленные шрамы и расплавленная, скомканная, неравномерная от химических ожогов кожа… – Мой новый знакомый немного помолчал и, выдержав паузу, продолжил: – Врачи хвалят тебя. Говорят, у тебя огромная сила воли, и признают твое мужество.
