Катриона с отрешенным выражением лица сидела возле трупа своего брата. «Как зло шутит судьба!» – подумалось мне. Мы воспользовались ею, чтобы заманить Эуэна в наши сети, а эта девушка нашими же руками отомстила за все перенесенные по воле брата издевательства и освободилась от своего мучителя. Я успела замолвить Адаму слово за бедняжку, и участь ее уже была решена: мужчины клана Кэмерон заберут ее с собой и она станет жить в господском доме в Лохиле и служить на кухне.
Пленника, некоего Александра Гранта, от которого давно отреклись его клан и семья, трое мужчин отвели в сторону, чтобы допросить и предложить сделку: он отдает награбленное бандитами добро, и ему оставляют жизнь. Я была уверена, что им не придется долго стараться, прежде чем он «расколется» и все расскажет.
Я вся дрожала. Мое тело понемногу оправлялось после пережитого шока и возвращалось к жизни, холод все сильнее донимал меня. Лиам протянул мне фляжку с виски. Я сделала несколько глотков, чтобы немного согреть внутренности. Лиам накинул мне на плечи мою шерстяную накидку и сел рядом со мной.
Ярко горел костер, и деревья отбрасывали странные танцующие тени. О раненых побеспокоились, лошадей привязали возле хижины. Больше мужчинам пока было заняться нечем. Чтобы «прибраться» в лесу, нужно было дождаться рассвета.
– Катриона сказала, что это ты застрелила Кэмпбелла. – Лиам искоса посмотрел на меня.
– Так и есть, – ответила я и отвела глаза.
Он взял мою руку и поднес ее к губам. Прикосновение горячих губ заставило меня вздрогнуть.
– Не так-то просто научиться убивать, a ghràidh! Но это разные вещи – убивать ради удовольствия и убивать, чтобы выжить!
Прижав мою руку к щеке, он продолжал:
– Это закон природы: выживает тот, кто сильнее. Dura lex, sed lex, «суров закон, но закон». Понимаешь?
– Думаю, да, – шепотом отозвалась я.
– Не вини себя. И за смерть Нила тоже. Он погиб не по твоей вине.
– Нет, Лиам, его смерть на моей совести! – воскликнула я, глядя мужу в глаза. – Если бы я не сбежала… Если бы смирно сидела в хижине, как мне и было приказано, Нил был бы сейчас живой!
Слова застряли у меня в горле. Лиам пересадил меня к себе на колени и накрыл нас обоих своим пледом.
– Что случилось – случилось, и ничего уже не поделаешь. Так решил Господь. Кто знает, что бы было, если бы ты не убежала искать Адама? Очень может быть, Эуэн Кэмпбелл все равно бы вас нашел. И последствия могли бы быть куда более печальными!
– Не знаю… Нил был такой славный парень! И Джоан… Она наверняка опечалится! Они ведь хотели пожениться… Нил собирался в Клюн просить ее руки у папаши Макмартина…
Лиам поцеловал меня в шею, в то место, где под кожей пульсировала кровь.
– Ты сильная, Кейтлин! Я это понял сразу, в ту самую ночь, когда мы сбежали из поместья. Я понял, что ты не из тех, кто легко опускает руки. Ты из породы борцов, и именно такая женщина мне и была нужна, чтобы снова стать самим собой. Я не смогу жить, если потеряю тебя, a ghràidh. Ты должна быть сильной. Ради меня… Ради себя…
«И ради него…» – подумала я, кладя обе руки себе на живот. Боль прошла, и все же я беспокоилась о малыше. Кэмпбелл ударил меня так сильно!
Лиам взял меня за подбородок и повернул мое лицо к своему лицу. Через правую щеку протянулась глубокая царапина, но кровь уже успела засохнуть, и, если не считать ее и неглубокого пореза на бедре, он был невредим, за что я поспешила возблагодарить Господа. Взгляд Лиама проникал мне в самую душу.
– Если тебе и в будущем придется убивать ради того, чтобы выжить, убивай, не раздумывая ни секунды…
– Лиам! Кэмпбелл сказал, что не убивал Меган.
Он ничего не ответил и посмотрел в сторону, туда, где его товарищи пили за свою победу. После недолгого молчания он сказал:
– Может, и не он ее убил. Правды мы никогда не узнаем. Но наши считают, что это он убийца, его судили и наказали по нашим законам. Кэмпбелл ее убил или нет, но козлом отпущения все равно бы пришлось стать ему.
– Еще он упомянул какого-то сержанта Барбера…
Лиам поморщился, потом слегка отодвинулся и посмотрел на меня с подозрением.
– Он говорил о Роберте? Роберте Барбере?
– Он сказал, что ты сразу поймешь, о ком речь.
– Если так, то это тот Барбер, который убил моего отца.
– Лиам, этот человек хочет убить тебя! И он знает, что скоро из Франции тебе привезут по морю оружие. Кто-то из наших – предатель…
– Не может быть… – выдохнул Лиам.
Мы прижались друг к другу, свернувшись калачиком. Он закинул на меня ногу, крепко обхватил меня руками. Я положила его руку себе на сердце и закрыла глаза. «Я тоже не смогу жить, если лишусь тебя, mo rùin!»
Ухнула сова, и стало тихо, если не считать раскатистого храпа спящих, потрескивания веток в костре да приглушенных голосов часовых. Одни только мертвые были безмолвны.
Глава 20
Сыновья Иайна Ога нан Фраоха
Рассвет выдался мрачным и туманным. Большой ворон каркал на крыше хижины – ни дать, ни взять перевоплотившаяся в птицу торжествующая фея Морриган[118] над полем битвы. Однако я смотрела на ворона, не испытывая и тени страха.
– Если и суждено тебе сесть на плечо Cuchulain[119], то случится это не сегодня, – прошептала я едва слышно.
Птица какое-то время смотрела на меня своими маленькими блестящими глазками, потом каркнула и взлетела, раскинув длинные черные крылья. Я отвернулась и… увидела, что трое мужчин смотрят в мою сторону так, словно увидели нечто сверхъестественное. Я робко им улыбнулась. Все трое уважительно мне поклонились и вернулись к своему занятию.
Седьмого члена шайки нашли в лесу. Он попытался спастись бегством и умер, потеряв слишком много крови, поскольку ударом меча ему перерезало бедренную артерию. Тела павших завернули в пледы и погрузили на спины лошадей. «Mors ultima ratio», – подумалось мне, когда это мрачное зрелище предстало перед моим взором. «Смерть – последний аргумент». Ненависть, зависть, жажда мести – смерть знаменует конец всего, и души погибших наконец-то обрели мир и покой.
Чего нельзя было сказать о живых… Живые укладывали оружие погибших в свои седельные сумки, прятали в спорраны ценности, ранее принадлежавшие побежденным. Этот ритуал означал, что война закончилась и жизнь продолжается. Я прикусила губу, думая о том, что одна из причин, заставивших этих людей пойти навстречу смерти, – это ненависть. Кровь за кровь, проклятая душа в обмен на десять невинных душ… Может, теперь они думали, что отомстили за Гленко, тешили себя уверенностью, что справедливо наказали убийцу Меган. И все же чутье подсказывало мне, что в душе у них ничего не изменится. Охота закончилась, но предстоят другие. Эта земля будет жаждать крови снова и снова…
