Эйблин наклонилась ко мне чуть ближе и убрала под платок прядь своих золотисто-каштановых волос. Чуть нахмурившись, она продолжила рассказ уже более спокойно:
– Макиайн и Бредалбэйн ненавидели друг друга, но то, что Кэмпбеллы сделали с моим свекром, простить нельзя. Большей низости невозможно даже представить! Они убили главу клана в его собственной постели на глазах у жены, выволокли на улицу и оставили лежать лицом вниз на грязном снегу…
Она замолчала и медленно кивнула. Загрубевшими от работы пальцами женщина теребила складки своей шерстяной юбки.
– Потом они надругались над его супругой, а один зубами стащил с ее пальца обручальное кольцо… Мы нашли бедную женщину на улице, полуголую и замерзшую. Через несколько часов она отдала Богу душу.
Леди Гленко вздохнула и устремила взгляд на бокал с вином, который она машинально покачивала в руке.
– Я ее любила… Она была очень добра ко мне и к своим сыновьям. Думаю, жить с Макиайном было непросто. Он мог больно уязвить, сказав что-то обидное, но слова его жены были словно бальзам на раны. И я думаю, что Макиайн всегда спрашивал у нее совета, прежде чем что-то решить, но, естественно, так, чтобы об этом никто не знал. У леди Гленко было доброе сердце и ласковая речь, однако она имела огромное влияние на своего великана-мужа. И мне ее теперь очень не хватает… Да и Макиайна тоже. Он был заносчивым и грубым, это правда, однако же любил своих людей, как собственных детей.
– Очень жаль, что вашему сыну не довелось узнать деда.
– Конечно, жаль! Когда в Гленко случилось несчастье, Аласдару было всего два годика. И он не помнит ни деда с бабкой, ни той страшной ночи. Кормилица завернула его в плед и убежала с ним в горы. Я не могла пойти с ними, я осталась с леди Гленко. Своего сына я увидела только на следующий день, уже в Аппине, и возблагодарила Господа за то, что он спас им с кормилицей жизнь. Но очень многим повезло меньше, чем мне, – тихо добавила она, посмотрев на Лиама, который смеялся в другом конце зала вместе с остальными мужчинами.
Воцарилось неловкое молчание. Нарушила его Маргарет. Она кашлянула и обратилась ко мне с такими словами:
– Как ты себя чувствуешь, Кейтлин? Как ведет себя малыш?
– Мне намного лучше, – ответила я, расправляя плечи. Я не стала признаваться, что в последние дни устаю гораздо быстрее обычного. – Скоро холода, а нам еще столько нужно успеть! Не знаю, управимся ли… Я еще не насолила достаточно мяса, да и торфа маловато…
– Об этом не беспокойся, – сказала Мод и погладила меня по руке. – Впереди еще несколько недель, вы все успеете!
– Скоро Лиаму ехать на восточное побережье, и я поеду с ним.
Мод и Маргарет воззрились на меня с ужасом.
– Ты ведь шутишь, Кейтлин? – вскричала Маргарет.
– Вовсе нет, – ответила я сухо.
– Лиам тебя не возьмет!
Ну что могла я ей сказать? Что я боюсь привидений и ворон? Одно мне было ясно: я точно не хочу оставаться в доме одна.
Мужчины захохотали еще громче. Мы подошли послушать. Саймон Макдональд рассказывал байку про то, как однажды несколько лет назад они отправились в Аргайл воровать скот.
– А помнишь, какое лицо сделалось у громилы Арчибальда Макфейла, когда до него дошло, что он преследует не мужчину, а девчонку?
– Еще бы не помнить! – отозвался Лиам. – Он загнал ее в самое озеро! А когда она вынырнула, он собрался нанизать ее на меч, но, на свое счастье, девчонка повернулась к нему лицом, и Арчи так и прирос к месту!
И он заразительно захохотал.
– Я тоже это видел! Плед на ней раскрылся, и мокрая рубашка прилипла к телу. Зрелище было что надо! У Арчи глаза стали, как блюдца, и он как заорет: «Это ж надо! В первый раз в жизни вижу мужика с сиськами!»
Лиам спародировал удивленное лицо Арчи, и мы прыснули со смеху.
– Он сунул меч в ножны, девчонку перекинул через плечо, – продолжал рассказывать Саймон. – Она кусалась и поносила его на все лады. В жизни не слышал, чтобы женщина так ругалась! Настоящая гарпия! Если все женщины Кэмпбеллов такие, бедный Аласдар Ог!
– И что вы с ней сделали?
– Связали ей руки за спиной и усадили на кучу навоза, – ответил Лиам, хватаясь за бока от смеха. – Арчи поворачивается и говорит ей: «Плед положено носить только тем, кто умеет писать стоя!»
– Хотел бы я знать, где тогда был ее муженек! Наверное, напялил ее платье и отсиживался под кроватью!
Мы снова захохотали.
– А ты, Лиам, помнишь свой первый рейд? – спросил Ангус с лукавой улыбкой.
Лиам буркнул что-то нечленораздельное и закрыл уши ладонями, но я быстренько схватила его за запястья и заставила опустить руки.
– Рассказывайте! – попросила я, сгорая от любопытства.
– Большая компания из Атолла собралась наведаться на земли Аргайла, – начал Джон. – Отец разделил клан на три отряда, чтобы увезти побольше добычи. Мой брат Аласдар отправился на северо-западное побережье, к Килбриду и Ардуэйну, вместе со Стюартами. Мне поручили Коуэл, отец взялся за полуостров Рознит. Я взял Лиама с собой. И вот когда мы были в окрестностях Инверчейпла и гнали перед собой скот, под ноги его лошади кинулся баран. Лошадь взбрыкнула и сбросила седока, и Лиам приземлился посреди свинарника!
Джон поморщился, Ангус вскрикнул от отвращения.
– Жаль, что я пропустил такое зрелище! – сказал он.
– А что ж ты тогда не поехал с Аласдаром? – спросил Лиам с лукавой усмешкой.
– Лиам никак не мог выбраться из загона, – смеясь, продолжал Джон, – а перепуганные свиньи визжали и бегали вокруг него, обливая вонючей жижей! Когда он все-таки вылез на свет божий, то был весь в грязи с головы до ног, одни глаза блестели!
– Твоя мать, Лиам, три раза стирала плед, но потом все равно его сожгла! – добавила Маргарет.
– Помню, – отозвался Лиам, притворно нахмурившись. – Я сам успел его два раза постирать, пока мы добирались домой! А эти негодяи еще заставили меня плестись в хвосте, так от меня воняло! Думаю, даже лошадь моя была рада, когда я в конце концов с нее слез!
– Надо же было кому-то подгонять отстающих! – попробовал оправдаться Джон.
– Кстати, никто из наших даже не попытался помочь мне выбраться из свинарника, – заметил Лиам.
– А зачем? Старый Макивен сам прибежал тебе помогать!
– Помогать? Хью Макивен пришел с намерением разделать меня на куски и стушить в рагу! Подкрался сзади и приставил нож к горлу. Мало того, что я не слышал, как он подошел, так еще и нож свой в этой мерзкой грязи утопил!
– Может, он принял тебя за свинку, Лиам? – хохотнул Саймон. – У него восемь детей, вот он и решил их побаловать, выбрать да зажарить самую жирную!
– А выбрал не самую жирную, а самую резвую! Я чуть его самого в грязь не втоптал.
