Питер вдруг ощутил какое-то забытое чувство и в первое мгновение даже не разобрал, что с ним такое, — ему стало стыдно.
— Я хотел все объяснить, — он глушил в себе слабый голос совести, — при помощи пантомимы.
— Очень мило с твоей стороны. Но совершенно излишне. У тебя нет причин для беспокойства.
— Нет, есть. Что с Кэтрин?
Тифани молча и пристально его изучала. От этого взгляда Питер почувствовал себя еще неуютнее, чем от взгляда Мартина, когда впервые зашел к нему в кабинет. Наконец она с протяжным вздохом опустила глаза:
— Это все Марк. Это из-за него.
— Кто такой Марк? — осторожно поинтересовался Питер.
— Ну, это один наш знакомый... ну, ее друг, который... Короче, она его любила, а потом он умер.
— От чего?
— Он поехал на охоту. Один. И как-то так получилось, что курок у него сорвался, ружье выстрелило и убило его.
— Ах вот оно что... И с тех пор она... не может забыть его?
— Да. Хотя прошло уже больше года.
— А ты? Тебе он тоже нравился?
— Нравился ли мне Марк? — Тифани медленно улыбнулась. — «Нравился» — это не про него. Его можно было или ненавидеть, или сходить по нему с ума. Знаешь, ты очень на него похож. Мне, по крайней мере, так казалось, — задумчиво говорила Тифани ("Только не это! " — запаниковал Питер), — пока ты не поцеловал меня.
Тифани встала и подошла к двери. Взявшись за ручку, она оглянулась и тихо произнесла:
— Но я все равно рада, что ты с нами, Питер.
Когда все улеглись, Питер встал с кровати. Дать спектакль в первую же ночь своего прибытия он не решился, дабы не возбуждать подозрений. Сначала требовалось разведать расположение комнат. Целый час он сидел и ждал, пока глаза привыкнут к темноте, так как нервное состояние хозяйки не позволяло воспользоваться свечой или фонариком.
Второй этаж, так же как и первый, был устроен на манер кроличьей норы. Хорошо еще, что жилым было только одно крыло — над салоном, где проходил спиритический сеанс. Спальни располагались по обе стороны коридора. Кэтрин занимала весь дальний конец крыла. Питера поселили возле лестницы, в противоположном конце. Маленькая комната Тифани находилась рядом со спальней Кэтрин. Еще две комнаты для гостей пустовали.
Толстая ковровая дорожка на полу скрадывала звуки его шагов. Дверные петли и ручки были хорошо смазаны и не скрипели. Питер с удовлетворением отметил это, заглянув в пустые комнаты. Его подмывало проверить, заперта ли дверь у Кэтрин, но он не осмелился. Девять шансов из десяти, что она лежит без сна и пялит глаза в темноту. Легкий шорох со стороны двери или окна — и нервная особа поднимет визг на весь дом.
Питер решил войти в гостевую — напротив комнаты Тифани. Закрыв за собой дверь, он будто очутился в желудке у кита. Жалюзи и шторы были опущены, и рисковый малый на ощупь пробирался к окну в кромешной темноте. Он не стал отдергивать шторы, боясь, что загремят карнизные кольца, а проскользнул между ними, поднял жалюзи и повернул шпингалет.
Первый же порыв ветра всколыхнул шторы, и кольца все-таки загремели. Питер торопливо захлопнул окно, хотя шум был слишком слабый, чтобы кто-то услышал. Того, что он успел рассмотреть, было достаточно: карнизы широкие, стены густо заросли плющом и виноградом. При известной сноровке из этой комнаты вполне можно добраться до балкона Кэтрин. На обратном пути ему в голову пришла еще одна идея. Как он и надеялся, его спальня и эта пустовавшая комната имели общую ванную. Дверь закрывалась на щеколду, которую, очевидно, забыли задвинуть... Да, идея неплоха.
Следующий час он посвятил упражнениям со шнурком и канцелярскими кнопками, которыми были заколоты шторы в его комнате. Толстый шнурок от ботинок, разумеется, был слишком заметен. Требовалась какая-нибудь белая или прозрачная нить, невидимая на фоне белой двери. Он решил воспользоваться рыболовной леской. Завтра он купит в городе леску и белые кнопки. А пока прикинул, где лучше их воткнуть, чтобы в дереве не осталось предательских отверстий.
Питер вернулся к себе через ванную и снова вышел в коридор, разыскивать, где обитают слуги, чтобы потом случайно на них не наткнуться.
Громкий, с завыванием, двухголосый храп помог Питеру еще на дальних подступах определить, где спят Шмидты.
В его планы входило осмотреть первый этаж и, конечно, библиотеку. Там он думал найти рабочий стол Кэтрин и покопаться в бумагах. Такие ветци, как банковские счета, например, могут многое рассказать о человеке. Однако он не рискнул спуститься, решив, что для первого раза достаточно, и вернулся к себе в комнату. Пусть поспит спокойно одну ночь. Тогда следующий фокус больнее ударит ее по нервам.
Он валялся в уютной постели до полудня, вознаграждая себя за бессонную ночь. В двенадцать часов кухарка принесла ленч. Питер попытался завязать с ней разговор, но безуспешно. Ничего не оставалось, как заняться едой, которая была выше всяких похвал. После ленча он решил, что пора вставать. Звуки гитары привели его в гостиную. Тифани, в брюках стрейч и ярко-зеленой вязаной кофте, на фоне которой ее волосы горели, как огонь, склонилась над инструментом. Когда Питер вошел, девушка удивленно подняла на него глаза:
— Зачем ты встал? Тебе ведь нельзя.
— Ну... кровь из ушей вроде не капает, голова не кружится...
— Хочешь сказать, я не слишком хорошая нянька, да?
— Нет, это я не слишком примерный больной. — Он сел на стул. — Мне стало скучно. Спой что-нибудь.
Она спела известные баллады «Венесуэла» и «Барбара Аллен». Окончив играть, она опустила гитару на колени и уставилась на Питера, подперев подбородок рукой.
— Питер, ты надолго к нам?
— Я уйду из вашего дома сегодня же, если хочешь. Но все ночи напролет буду проводить под твоим окном.
— Значит, ты и вправду беспокоишься обо мне?
Питер про себя подумал, что его, любовь обходится ему что-то чересчур дорого.
Когда в дверях появилась Кэт, он начал приподниматься.
— Сидите, — сказала та, — я не хочу, чтобы вы пали к моим ногам жертвой собственной галантности.
После этих слов ему ничего не оставалось, как только встать.
— Если вас так волнует мое здоровье, вы бы сами лучше сели.
Кэт плюхнулась на диван и достала сигарету.
— Извините, что помешала. Тифани, не пригласить ли нам мистера Стюарта сегодня вечером на собрание?
Повисшая вслед за этими словами тишина была такой густоты, что ложкой впору черпать. Тифани сидела неподвижно, сцепив руки на коленях.
— Как... как хочешь... — наконец пробормотала она.
— Я — хочу.
— А что за собрание? Опять будем петь баллады? — весело полюбопытствовал Питер.
