– Кто этот юноша? – спросила Бия.
– Они за это расплатятся, клянусь! – угрожающе прорычал шиит.
Им удалось немного успокоить полковника, и он объяснил, что этот мальчик – его племянник, сын его сестры, которого ему поручили, чтобы он научился воевать под его руководством. Юноша был убит автоматной очередью в спину, возвращаясь после патрулирования.
– Кто на нас напал, и почему атака так быстро закончилась? – допытывалась Бия.
– Послушайте, а где Анна? – с тревогой спросил Андре, оглядывая лагерь.
Остальные тоже стали оглядываться, а затем начались судорожные поиски, в которых приняли участие все, включая людей Наджибуллы. Однако обнаружить удалось только следы предполагаемых похитителей.
– Ты в этом уверен? – спросил Наджибулла одного из своих моджахедов.
– Да, полковник! Следы трех мужчин. Ее похитили.
– А вы ничего не заметили? У нас похищают человека, а вы ничего не знаете?
– Наверное, они специально завязали перестрелку, чтобы нас отвлечь…
– И им это без труда удалось. Замечательно! Да вы просто банда бездельников. Иногда я спрашиваю себя, как это мы ухитрились победить русских…
– Да! Это были они, полковник! Русские…
– Русские? С чего ты решил?
– Они потеряли значок подразделения «Гамма».
– Вот задница! Что же нам теперь делать? – еще больше помрачнела Бия.
– Не знаю, жду ваших указаний, – ответил полковник.
– Что если атаковать их?
– Нет, не годится. Во-первых, надо сперва найти их лагерь. Во-вторых, это приведет к потерям с обеих сторон. И я не думаю, что они Анну… убьют. Если они ее похитили, значит, им что-то от нас нужно. Подождем, возможно, они сами попробуют с нами связаться.
– А если нет?
– Для чего же тогда она им понадобилась?
– Она – женщина…
– И что?
– Как – что?! А то, что мужчины женщин насилуют!
– Вряд ли они рискнули войти в наш укрепленный лагерь, вступить в перестрелку только для того, чтобы получить женщину.
– А почему бы и нет?
– Они солдаты… А солдаты так не поступают.
– А как поступают солдаты?
– Женщины составляют второстепенный трофей войны, они никогда не являются основной целью. Когда мы захватываем город или берем в плен людей, мы можем воспользоваться их женщинами, но мы никогда не рискуем только для того, чтобы добыть их. У нас, военных, есть другие способы удовлетворить либидо, я правильно выразился?
– Может, она сама к ним сбежала?
Это сказал Торрес. Он произнес это негромко, как бы про себя, но Андре услышал. В следующую секунду он с разбегу врезался головой в живот своему давнему сопернику. Торрес тоже рассвирепел и успел нанести противнику несколько ударов своими громадными кулачищами, прежде чем их разняли.
– Нам еще драки не хватало! – негодовала Бия. – Сейчас, когда всем нам нужно сплотиться, вы… – она махнула рукой и пошагала к себе в палатку.
* * *
– Ах ты, сука! Сейчас я тебе покажу…
– В чем дело, Павел?
– Она кусается!
– С характером, значит. Мне это нравится! Люблю укрощать норовистых лошадок!
– Сволочь!
– О, да она говорит по-русски! Замечательно! Это облегчит нам работу! Сперва мы с ней немного развлечемся, после чего она из благодарности охотно расскажет нам, как расшифровывать древний текст.
– Не смей меня трогать, скотина!
– А она ничего себе, правда, Павел? Можно сказать, классная баба! И какая горячая! Хочешь быть первым?
– С вашего позволения, капитан, я воздержусь.
– А зря. Что ж, а я церемониться не стану. Сними-ка с нее трусы!
– Не смейте, грязные животные!
– А вот посмотрим, голубушка, в какое животное ты превратишься через час. Павел, развяжи ей ноги, раздвинь их и привяжи по отдельности. Хотя минут через двадцать все эти веревки вообще не понадобятся. Она будет смирная, как овечка. Будет лишь жалобно блеять. Ну, поехали!
– Нет!!!
– Да! И только да. Вот так, так!..
Андре чувствовал себя ужасно. Ночью он не сомкнул глаз. Мысли об Анне, тревога за нее не давали ему покоя. Он вспоминал сказанные ими друг другу обидные слова и страдал от предположения, что если бы не та их последняя размолвка, то он, возможно, был бы с ней рядом, и несчастья бы не случилось.
Остальные также были подавлены исчезновением Анны и гибелью юноши.
Наджибулла утешал себя мыслями, что возможность отомстить за любимого племянника рано или поздно обязательно появится. Годы войны научили его, что время может стать союзником. Время и пространство. Весь секрет в том, чтобы понимать их и действовать в соответствии с их законами. Это оправдывало себя не только в отношении военных действий, но и во всем остальном. Если бы у него была возможность серьезно заняться данной проблемой, он бы, пожалуй, построил целую философскую систему. Но эти идеи, или догадки, пока что оставались ускользающими и неясными.
Ясно было лишь одно: он должен наказать убийцу. Хотя Наджибулла знал, что месть, даже когда ее страстно желаешь, это всего лишь оплата прошлого долга, она приносит удовлетворение, но боль все равно остается. Отмщение необходимо, без него невозможно продолжать жить, но по большому счету оно абсолютно ничего не меняет. Это противоречие угнетало его.
Наджибулла был не единственным, кто размышлял на подобные темы. Нападение потрясло участников экспедиции и заставило их задуматься о своем положении.
Бия, Скотт и Торрес как раз обсуждали последние события, когда к ним подошел Андре, обошедший в течение нескольких часов все окрестности в радиусе пяти-десяти километров.
– Никаких следов, – ответил он на молчаливый вопрос коллег.
– Все это неспроста! Нас хотят запугать, заставить отказаться от нашей цели! – воскликнула Бия.
– «От нашей цели»… – повторил за ней Андре. – Вы что же, считаете, что кто-то мог совершить убийство и похищение человека ради каких-то развалин и старой – чуть не сказал «сраной» – библиотеки?
– А почему бы и нет? – возразил Торрес. – Для этого есть все основания.
– Хватит, Торрес! Я больше так не могу! Я должна все рассказать!
– Смотри, не пришлось бы потом раскаиваться, – проворчал тот.
– Позовите Америку! Если уж говорить, то всем! – распорядилась Бия.
Единственным, кого, по-видимому, не сильно беспокоила сложившаяся ситуация, был профессор Америку. Он посвящал свое время чтению по заранее намеченной программе и исследованию табличек Иштар, которые пока что оставались у него. Разумеется, нападение на лагерь и исчезновение Анны произвели на него сильное впечатление. Ему было жаль и Анну, и убитого юношу. Он всегда жалел умерших, хотя считал смерть, как и все другое, неизбежной составляющей естественного порядка вещей. Философский релятивизм, с которым он взирал на все происходящее в мире, позволял ему рассматривать все проблемы, даже самые серьезные, как результат стечения обстоятельств, который бессмысленно пытаться каким-то образом изменить. Поэтому, считал он, надо спокойно принимать происходящее, ибо не принимать его глупо.
