Александер смотрел на нее так, что Изабель чудилось, что ее сердце вот-вот лопнет от вздохов, которые она сдерживала в дни разлуки. Пыл шотландца укреплял ее веру в его чувства и усиливал ее собственные. Трепеща в его руках, она ощущала потребность в том, чтобы восполнить пустоту, оставленную в ней долгой разлукой и страхом. Изогнув стан, она притянула его к себе.
Земля испаряла влагу, оставшуюся от вчерашнего дождя, так что влюбленные оказались окружены легкой дымкой тумана. Сухая трава шелестела на ветру, и этот звук заглушал их тихие стоны. Александер чувствовал, как солнце греет ему ноги. Рубашка успела прилипнуть к спине. Изабель задвигалась под ним, пытаясь приподнять юбку. Он встал на колени, чтобы ей помочь. Она выгнулась в талии и обхватила его ногами за бедра. Прерывистое дыхание девушки и сладкий запах, источаемый ее нежной женственностью, привели его в неистовое возбуждение. Его непреодолимо влекло к ней, в нее. То была жажда, обостренная долгим ожиданием. Потрясенные остротой ощущений, не обращая внимания на звуки природы, которые никуда не делись, на войну, которая по-прежнему бродила по окрестностям, и опасность, что их могут застать вместе, влюбленные отдались своей страсти.
До сих пор ни один из них не произнес ни слова. Самого факта присутствия любимого, ощущения, что он в ней, хватило, чтобы улеглись все страхи, исчезли опасения. Очень долго они лежали обнявшись и наслаждались неизъяснимой радостью, которую подарила им встреча после мучительной разлуки. Крики чаек и благоуханный бриз окутали их собой, словно одеялом. И каждый боялся шевельнуться, положить конец этому моменту блаженства. Если бы только можно было остановить время!
Шорох заставил Изабель вздрогнуть. Совсем рядом, между примятыми травинками, пробиралась мышь-полевка. Внезапно осознав всю бесшабашную дерзость их порыва, она привстала и испуганно огляделась. Никого… За полосой деревьев с монотонным скрипом крутились крылья мельницы. И как только ей в голову пришло сюда отправиться? Мельник Донэ наверняка перемалывает сейчас в муку остатки зерна…
Пока они лежали, с дороги их вряд ли можно было увидеть, но вот если они оба сядут… Она посмотрела на Александера, который вставать не спешил. На виске у него была рана, которая еще не успела как следует зарубцеваться. Изабель осторожно провела по ней пальцем. Он не шевельнулся, продолжая поглаживать ее по шелковистой коже бедра.
– Болит?
– Чуть-чуть. Хуже, когда болит не рана, а голова. Но это скоро пройдет.
– Как это случилось?
– Я поймал пулю, но, как видишь, башка у меня такая твердая, что пуля отскочила.
– Алекс, это не смешно!
Она ощупала его грудь, заставив смеяться от щекотки, а потом и плечи. Когда очередь дошла до левого, он тихонько охнул и напрягся.
– А ну-ка, посмотрим…
Изабель быстро расстегнула на нем рубашку, а когда он попытался ее остановить, уложила его спиной на землю.
– А это что такое?
– Это от штыка.
– Пуля, удар штыком! Господи, ужас какой!
Склонившись, она чмокнула его сначала в рану, а потом в щеку.
– А твои братья, Колл и Мунро, с ними все в порядке?
– Да, пара царапин на двоих. А как твои?
– Слава богу, они целы.
Александер с облегчением кивнул. Изабель выпрямилась, и ее волосы скользнули по его голой груди, породив приятный трепет.
– Я так за тебя боялась! – шепотом призналась она.
Глаза девушки заблестели от слез, и она с отсутствующим видом запустила пальцы в свои спутанные волосы. На лице у нее появилось грустное выражение.
– Алекс… О, Алекс! Ну почему так случилось, что ты – солдат и обязан сражаться с моими братьями? Это… ужасно!
Смежив веки, она отвернулась. Александер привстал на локте и взял ее за подбородок, чтобы заставить посмотреть ему в лицо. Он вспомнил последнее сражение, когда убил канадца, который был одет как индеец. Спору нет, он представляет угрозу для всех, кого Изабель любит! Но верно и обратное: если бы там, возле мельницы, он попался на глаза Этьену, тот, не задумываясь ни на секунду, взял бы его на мушку. Вот только говорить об этом Изабель ему не хочется…
– Жюльен Госселен, муж Мадлен… Его…
Волнение захлестнуло Изабель, и она умолкла. Александер со вздохом закрыл глаза.
– Понятно. Как она?
– Не очень хорошо, ты и сам, конечно, понимаешь. Они с мужем очень любили друг друга.
Он улегся на траву, подложив руки под голову. Изабель приникла к его груди и прислушалась к биению сердца.
– Война почти закончилась, Изабель. Остается только поход на Монреаль.
Он осекся. Ведь речь идет о завоевании ее родины! Что, если бы ему кто-нибудь сказал будничным тоном: «Скоро мы подчиним себе Шотландию, Аласдар. Остается только вырезать население Хайленда, и все будет кончено»? Александер провел рукой по лицу.
– Och, Alas! – пробормотал он. – Dinna have naught better tae do than dirk the lass wi’ stupid words? Mo chreach![176]
Изабель не поняла ни слова, а поэтому обиделась и поджала губы. Но уже в следующее мгновение ее губки сложились в улыбку и она проговорила:
– Дина онедстанд, мистэ́р Алас![177]
Брови Александера поползли вверх от удивления. Он украдкой посмотрел на девушку. Впервые Изабель попыталась произнести по-английски целую фразу. Он погладил ее по щеке с симпатичной ямочкой и улыбнулся в ответ.
– I love ey, Isebail!
– Ай лав ю осси[178], – прошептала она, прижимаясь к нему и тихонько смеясь. – Когда у тебя будет время, научишь меня своему языку, хорошо? Он мне пригодится. Я смогу даже перекинуться парой слов с Коллом и Мунро.
Может, правильнее было бы попросить ее обучить их с братьями своему языку? Или англичане собираются искоренить французский в Канаде теми же методами, что и гэльский в Хайленде? Эта мысль заставила Александера нахмуриться. Неужели канадцев депортируют так же, как несчастных акадийцев в свое время? Действия английского правительства в той части Северо-Американского континента Александер считал варварскими: земли Акадии буквально очистили от жителей, чтобы поселить вместо них английских и шотландских фермеров. А шотландцы, как известно, стремились за океан по одной простой причине – их вот так же выгнали из родной страны. Все эти люди были банальными пешками в экономико-политической игре, которую вела Британская империя.
Дабы эффективнее подчинить побежденных, завоеватели без зазрения совести «корчевали» их традиции и культуру. «С каждым днем мы становимся все больше похожи на них, – говаривала бабушка Кейтлин. – Медленно, но верно. И если ничего не предпринять, мы исчезнем. Поезжай за океан, в Америку! Я слышала, это огромная страна и люди там живут свободно». Свободно? Как бы не так! Канада тоже скоро подчинится английскому господству. Где же тогда ему искать свободу?
