только самое лучшее. А денег в нашей семье всегда не хватало. Тем не менее я никогда не ходила в обносках, ела только самую лучшую еду и училась в гимназии.
— Ты училась в гимназии? — с удивлением переспросил Стас, — Ничего себе. Мои родители тоже предлагали мне обучение в гимназии, но я отказался, ведь в средней школе у меня был лучший друг, который слабо учился и не потянул бы обучение ни в гимназии, ни в лицее.
— Так ты окончил среднюю школу?
— Ага. Как и все.
— И что, это только из-за Давида ты отказался от обучения в гимназии? Это же так престижно. Тем более Московская гимназия…
— Ну не только из-за Давида… — ответил Стас и призадумался, — Ещё у меня был конфликт с одним пацаном из той самой гимназии, в которую меня хотели перевести родители.
— Конфликт? Подрался, что ли?
— Типа того, — Стас почесал затылок и опустил глаза. По его взгляду я поняла, что Стас не продолжит, и эта тема для него запретная.
«Видимо, случилось что-то серьезное, раз Стас не хочет даже вспоминать об этом…»— поняла я.
— А кем работали твои родители? — перевёл тему Стас.
— Мама работала консультантом в магазине бытовой техники, а папа… — я остановилась, предаваясь воспоминаниям, — Папа работал портным. От него осталась швейная машинка, на которой он сшил мне немало платьев и блузок.
— М-м-м. Твой папа умел шить?
— Да, — ответила я, — Уверена, вы бы с ним отлично поладили.
— Знаешь… — Стас поджал нижнюю губу и задумчиво посмотрел на меня, — Есть такая фраза… Девушки выбирают себе мужей, похожих на своего отца…
— Ну-у… — протянула я, разглядывая настенные часы над своей головой, — Не думаю, что ты сильно похож на моего папу… Скорее наоборот… Ты вспыльчивый и решительный, а мой папа был спокойным, покладистым и неконфликтным. Так что вы с ним схожи только в своём таланте. Папа тоже мечтал стать дизайнером, но из-за своей мягкохарактерности так и не достиг этого.
— А что так? В университет не поступил?
Я покачала головой.
— Наоборот. Поступил. Его работа прошла отбор. Папа создал дизайн чудесного женского платья, которое он потом пошил и подарил моей маме.
— А раз он поступил, выиграл конкурс по дизайну, то почему тогда не стал дизайнером? — нетерпеливо спросил Стас. Я вздохнула.
— На его место по блату взяли какого-то богатенького, вот папа и не отучился.
Взгляд Стаса в мгновение переменился, а лицо перекосило изумление.
— Да, Стас… — ответила я, видя его немой взгляд, — Интересное совпадение, не правда ли?
Он сглотнул.
— Я бы сказал даже пугающее совпадение, — сухо произнёс Стас, — А что за богатенький?
— Не знаю. Но он из Питера. Фамилия на «м». Хотя нет, на «т». Да точно, по-моему, его фамилия Тигров…
— Тиндеров, — поправил меня Стас.
— Ты его знаешь? — удивилась я, и Стас медленно закивал головой.
— Много лет назад я ездил к нему в Питер. Помнишь ту командировку, когда я оставил свою машину в гараже?
Я сглотнула и кивнула. Конечно, я не могла забыть того самого дня, когда осиротела.
— Так вот тогда я ездил на встречу с Тиндеровым Егором. Он сын Тиндерова Михаила Викторовича.
— Мне эта информация ничего не даёт, — развела руками я.
— Ну я просто говорю, что знаю того самого богатенького, из-за которого твой отец не смог учиться в университете.
— А где он сейчас?
— Егор?
— Нет, его отец.
— Его отец умер года два назад. А сам Егор не так давно переехал с женой в Италию.
— Ясно, — сухо ответила я и со вздохом опустила голову. Стас тоже вздохнул и, положив обе руки на мою талию, прижал меня к себе.
— Люблю тебя, — прошептал он. Мои щёки залила улыбка, и я, прикрыв глаза, крепко-крепко обняла Стаса.
— Я тоже тебя люблю.
Возникла длинная пауза. Стас нежно гладил мою спину и целовал плечо. Я ощущала на своей коже у уху его тяжёлое дыхание, отчего внизу порхали бабочки. Неожиданно Стас опустил руки мне на ягодицы взял меня на руки. Я охнула и заулыбалась, обхватывая его тело ногами.
— Алис… — произнёс Стас, глядя мне прямо в глаза.
— М?
— У тебя ведь есть фотографии твоих родителей? — спросил он. Я кивнула.
— А что, ты хочешь посмотреть?
— Да.
— Ладно. Тогда пойдём в зал. Там в шкафу внизу лежит альбом с нашими семейными фотографиями.
Стас поставил меня на пол и взял в руку свою трость.
— Боюсь, донести тебя я не смогу.
— Ничего страшного, — усмехнулась я, — Большая девочка. Ходить научилась.
— Просто раньше я это всё время делал, — с печалью вспомнил Стас, опуская глаза в пол. Я тронула рукой его подбородка, принуждая посмотреть в глаза.
— Ну и что с того? — с улыбкой произнесла я, гладя бороду Стаса большим пальцем, — Раньше много чего было. И не только хорошего. К чему нам это вспоминать?
Мои слова подбодрили Стаса, и печаль на его лице заменила улыбка. Он поднялся из-за стола и, взяв меня за руку, вышел из кухни. Мы вместе зашли в зал и расположились на полу у шкафчика, откуда я достала большой синий альбом.
— Вот он, — сказала я, протягивая Стасу дорогую сердцу вещь. Он с осторожностью взял её и открыл. На первых страницах были фотографии, где я ещё совсем маленькая. Губы Стаса вылились в широкой улыбке, и он усмехнулся.
— Что, совсем не похожа? — заглядывая в альбом, спросила я.
— Да наоборот, — Стас окинул меня любопытным взглядом, словно видел впервые, — Всё такая же.
Я опустила глаза и оглядела своё полуголое тело.
— Вот только грудь стала заметно больше, — добавил Стас, указывая на фотографию, где я маленькая голенькая купаюсь в ванной.
— Ну тебя! — с усмешкой отмахнулась я, — Прошло около 27-ти лет. Конечно, я изменилась. Как минимум, выросла.
— А вот щёчки всё такие же, — Стас ущипнул меня одной рукой за щёку и усмехнулся.
Дальше он перелистнул страницу и увидел фотографию, где мой отец держит годовалую меня на руках.
— У тебя такие же густые каштановые волосы, как у твоего отца, — подметил Стас. Я встала позади него и, обняв со спины, посмотрела в альбом.
— Да. Волосы у меня в папу, — согласилась я, — А вот у мамы они тонкие и редкие, — я тыкнула пальцем в соседнюю фотографию, где мы уже сидели втроём на диване, — Кстати, тот самый диван всё ещё стоит здесь.
Мы со Стасом синхронно обернулись. Посреди зала стоял большой, но очень старый диван, поверх которого лежало клетчатое покрывало.
— М-да, — протянул Стас, разглядывая диван, — Это прям самая настоящая реликвия, а не диван. Сколько ему
