Часть седьмая
1963
Дебора завороженно наблюдала за тем, как солнечные блики плясали на поверхности воды. «Будто россыпь янтаря и бриллиантов», — думала она.
Она сидела на коленях на берегу реки — босоногая маленькая девочка, окутанная столбом золотистого солнечного света. Ее черные волосы выбились из хвостика и разметались по плечам и спине. Она не шевелилась, казалось, будто она выросла из глинистой почвы, как бамбук, папоротник и прибрежные травы, которые ее окружали. Белое ситцевое платьице делало ее похожей на беленький цветочек, сияющий нежным светом в утреннем солнце; густая листва вокруг нее переливалась мириадами оттенков зеленого, отбрасывая нежные блики на ее загорелые руки и ноги. Она казалась частью окружающей ее природы, будто лесная нимфа присела отдохнуть у реки.
Дебора сидела неподвижно, потому что внимательно наблюдала за парой выдр, резвящихся в заводи среди речных валунов. Их коричневые с красным отливом тельца блестели на солнце; маленькие круглые головки с короткими ушками и пушистыми бакенбардами то появлялись над водой, то снова исчезали. Казалось, что играющие зверьки осознают присутствие маленькой девочки; сама Дебора была уверена, что они исполняют свой номер специально для нее.
Пригревшись на солнышке, восьмилетняя девочка погрузилась в блаженную полудрему. Будто загипнотизированная, глядела она большими черными глазами на рябь, пробегающую по водной глади, на желтые, коричневые и серые камушки, усеявшие дно реки, — будто какая-то нерадивая птица обронила свои яйца или драгоценности рассыпались из сундука с сокровищами какого-нибудь короля. Она погрузила руку в воду. Вода была ледяная. Дебора знала, что река брала свое начало на горных вершинах, в том месте, которое, как объяснила ей гувернантка, называлось Абердеры. Эта вода проделала долгий путь вниз с окутанных туманами, поросших вереском пиков, через леса, такие непроходимые, что туда еще не ступала нога человека, по затерянным потокам и водопадам, чтобы, наконец, плескаться в берегах этой реки, которая называлась Чания.
Дебора любила реку.
Над головой раздались какие-то звуки, которые вывели ее из мечтательного состояния. Приставив ладонь ко лбу, она посмотрела наверх и увидела семейство обезьян коло-бус, пробирающихся среди ветвей каштана. Дебора, смеясь, поприветствовала их. Со своими длинными белыми мантиями и пушистыми хвостами, они казались прекрасными украшениями на фоне покрытых лишайником стволов.
Дебора откинулась назад и смотрела теперь сквозь ветви деревьев в бездонную голубизну неба. Ни единого облачка, ни намека на дождь, который так ждала ее мать.
Закрыв глаза, она полной грудью вдохнула пьянящие ароматы речного берега: влажной земли, травы, деревьев, цветов, кристально-чистого воздуха, который спускался сюда с Абердерских гор. Она будто чувствовала пульс под своими ладонями, слышала дыхание ветра. Африка была живой.
Дебора резко открыла глаза.
В нескольких метрах от нее стоял мальчик и смотрел на нее.
Дебора вскочила на ноги и сказала:
— Привет. Ты кто?
Он не ответил.
Она внимательно рассматривала его. Никогда раньше она его не видела. Интересно, откуда он здесь появился?
— Ты говоришь по-английски? — спросила девочка.
Он молчал, настороженно глядя на нее. Деборе показалось, что он готов в любую минуту повернуться и убежать. Тогда она обратилась к нему на суахили:
— Ты говоришь по-английски?
Он отрицательно покачал головой.
— Суахили?
Он медленно кивнул.
— Здорово! Я тоже говорю на суахили! Как тебя зовут?
Он ответил не сразу, а когда заговорил, голос у него оказался мягкий, застенчивый:
— Кристофер Матенге.
— А я Дебора Тривертон, живу в большом доме, вон там.
Она показала в сторону поросшего травой склона. Кристофер повернулся и поднял голову. Дом отсюда не было видно.
— Откуда ты? — спросила Дебора.
— Из Найроби.
— Ух ты, Найроби! Я никогда там не была! Наверное, это такой большой и замечательный город! Как я тебе завидую! — Она вытащила из кармана конфетку и протянула ему. — Хочешь?
Мальчик неуверенно смотрел на нее. «Какой же он серьезный», — подумала Дебора.
Когда он наконец взял одну конфету, она посоветовала:
— Возьми две, они ужасно вкусные!
Они вместе принялись за конфеты, и, когда с ними было покончено, на лице Кристофера наконец появилась улыбка.
— Вот так-то лучше! — сказала Дебора. — Ты ведь здесь недавно, да? А где ты живешь?
Он показал на глинобитные хижины, сгрудившиеся на краю заброшенного поля.
— Ух ты! — сказала Дебора, чувствуя приятное волнение. — Так ты живешь со знахаркой! Это, наверное, ужасно интересно!
— Она моя бабушка.
— А у меня нет бабушки. Но зато есть тетя. Это ей принадлежит миссия, вон там. А папа у тебя есть?
Он покачал головой.
— У меня тоже нет. Мой отец умер еще до того, как я родилась. Мы с мамой живем совсем одни.
Они стояли и смотрели друг на друга, блики солнечного света падали на них сквозь листву. Неожиданно Деборе показалось очень важным, что у этого мальчика, как и у нее, не было отца. Она ощущала в нем какую-то грусть. Он был старше ее — на вид ему было лет одиннадцать-двенадцать, — но между ними было что-то общее, что-то очень значимое.
— Ты бы хотел стать моим лучшим другом? — спросила она его.
Он нахмурился, не совсем понимая, что она хочет сказать.
— Или у тебя уже есть лучший друг?
Кристофер вспомнил о тех мальчиках, которых он знал в Найроби и с которыми он вообще-то едва был знаком. Его мать слишком часто переезжала с места на место, и после освобождения из лагеря они уже много раз меняли место жительства, поэтому Кристофер и его младшая сестра Сара просто не имели возможности завести постоянных друзей.
— Нет, — тихо ответил он.
— У тебя вообще есть друзья?
Он опустил глаза и поковырял землю босыми пальцами.
— Нет.
— И у меня нет! Значит, мы должны стать лучшими друзьями! Ты бы этого хотел?
Он кивнул.
— Вот и замечательно! Я покажу тебе мое секретное место. Ты не боишься привидений?
Он подозрительно глянул на нее.
— Говорят, что в этом месте водятся привидения. Но я так не думаю! Пойдем со мной, Кристофер.
Они шли вдоль реки. Дебора без умолку болтала.
— Вообще-то все думают, что я сейчас сижу за уроками, но просто миссис Уадделл прилегла отдохнуть. Это моя гувернантка, и она мне не очень-то нравится. Раньше я ходила в школу для белых в Найэри, но ее закрыли, потому что столько белых уезжают сейчас из Кении и осталось слишком мало учеников, вот школу и закрыли. Как ты думаешь, почему так получается? Почему все белые уезжают из Кении?
