надеясь протереть ему лоб, но вовремя остановилась. – Держи, – тихо сказала я, глотая слюну.
– Ты представляешь, в целом квартале ни одной аптеки. Куда же мы забрели, чёрт возьми? – он рассмеялся своим словам, вытирая лоб, и сразу же взялся за сэндвич, даже не обратив внимания на мой удивлённо раскрытый рот.
– Ты болен? – шёпотом поинтересовалась я, вспоминая пузырьки с лекарствами, которые видела в его квартире. Но он отрицательно покачал головой, даже не поднимая на меня взгляда.
Голову без остановки стали посещать разные мысли, и в течение нескольких секунд я убедилась в одном – Боён неизлечимо болен, что объясняет его внезапно изменившийся имидж и образ жизни. Всё встало на место, и я уже не могла сдержать слёзы, постепенно скапливающиеся в уголках глаз. Парень жадно съедал свой сэндвич, пока я глухо глотала капающие слёзы, понимая, что мой сосед, в которого я, кажется, влюбилась, скоро умрёт. Его странное поведение резко оправдалось, и, кто знает, может он увязался со мной в Сокчо, чтобы провести последние дни в курортном городе, вдыхая свежий морской воздух. Но почему в моём окружении? Я уже вовсю рыдала, так как понимала, что я не самый лучший вариант для того, чтобы тратить оставшиеся дни в моей компании.
– Соник? Соник, ты чего? Эй, ты плачешь? – звал меня Боён, настороженно смотря на меня, а я никак не могла остановить свои слёзы, с трудом различая его силуэт сквозь мокрые глаза. Он быстро сел возле меня, слишком близко прижавшись к моему телу, и принялся вытирать салфеткой мои глаза. – Да что случилось, чёрт возьми? – сердито проговорил он, и мне стало очень стыдно. Не хочу портить тот короткий период, что ему остался, своими рыданиями и негативом, поэтому встала на ноги, отрицательно качая головой.
Раз он избрал меня в качестве человека, с которым ему придётся провести остаток жизни, то я не должна позволить ему пожалеть об этом. Кое-как пробормотав, что иду в уборную, я, не без помощи официанта, нашла туалетную комнату, и, закрыв дверь, уже во весь голос рыдала, ударяя кулаками по раковине. Я плакала не потому, что так не вовремя обратила внимание на своего соседа. Мне было больно от того, что такие хорошие люди уходят в молодом возрасте. Хоть и Боён добился немалого к своим годам, он тот тип людей, которые могут изменить мир. И мне не хотелось терять его, даже если мы всегда были бы не больше, чем соседи.
Кое-как уняв слёзы, я умылась и старалась сделать вид, что всё хорошо. Подсознательно я всё же надеялась, что болезнь Боёна можно вылечить и что лекарства, которые он, скорее всего, хотел купить, помогут ему в этом. Сейчас важно не показать ему, что я догадалась обо всём, чтобы не портить день негативом. Он поехал со мной, чтобы хорошо провести время. Может, поэтому он сейчас не со своей семьёй или девушкой, которые про всё знают и не могут сдержать жалостливых взглядов. Квон Боён, почему же я раньше не обратила на тебя внимание?
8. Дайвинг.
Я вышла из уборной и сразу же столкнулась с парнем, который стоял у двери, чуть ли не прижавшись к ней. Его настороженный и взволнованный взгляд заставил меня понервничать, и я боялась, что в любой момент опять разрыдаюсь.
– Соник, ты в порядке? – спросил он, одной ладонью хватая меня за запястье, а второй нежно погладил щёку, что мурашками отдалось по всему телу.
– Боён, я…
– Прости меня, – прошептал он, кусая нижнюю губу, и виновато опустил взгляд. – Если я сказал что-то не то или сделал. Пожалуйста, я искренне сожалею. Но я всё объясню, расскажу, что как есть.
– Нет! – я резко перебила его и кое-как натянула улыбку. Нехотя убрав его руку со щеки, я пожала плечами, продолжая улыбаться. – Не надо извиняться, ты ничего не сделал. Это просто я дурочка. Наверное, месячные скоро начнутся, вот и психанула, – мой нервный смех без фальши раздался по коридору, что я с трудом могла его унять.
Парень непонимающе хмурил брови, но я не хотела, чтобы он оправдывался передо мной. Раз он мне до этого ничего не рассказал, значит, не стоит портить наше маленькое путешествие разговорами о том, что ему скоро умирать. Я кивнула, проходя к нашему столику, и, сев за него, принялась как ни в чём не бывало поедать свой сэндвич. Еда комками проходила через горло, но я не смела останавливаться, так как знала, что сейчас расплачусь, смотря на то, как улыбается Воён, молча уставившись на меня. С трудом расправившись с сэндвичем, я допила свою газировку, и, учащённо дыша, посмотрела на парня.
– Почему ты улыбаешься? – спросила я, но была безумно рада, что он сохраняет свой позитив несмотря ни на что.
– Ты такая странная, – ответил он. – Соник, ты случайно не была в психбольнице?
– Что?! – возмутилась я, с силой поставив свой стакан на стол. – Хочешь сказать, что я псих?
Хоть я и пообещала себе в туалете, что буду терпимее относиться к его подколкам, этот человек просто не даёт мне шансов.
– А что? Ты считаешь, что быть пациентом психушки, это оскорбительно? – его вопрос звучал уж слишком серьёзно для стёба, что я сглотнула слюну, вспомнив про то, что Боён всё-таки занимается благотворительностью. И моя реакция на психбольницы, которые он, скорей всего, часто посещает, может его обидеть.
– Нет, – неуверенно начала я, – не оскорбительно. Но я же не похожа на психопатку.
– Называй их душевнобольными. Все мы отчасти душевнобольные, – проговорил он спокойным тоном, и рукой подозвал официанта. – Счёт, пожалуйста.
Совесть стала невыносимо мучить меня. Он говорил о душевнобольных, и я не могла не думать о его болезни. Уверена, он хорошо понимает этих людей, ведь они не от хорошей жизни сошли с ума и попали в психушку.
– Уже почти три, пойдём, – сказал он, отвлекая меня от мысли. Я лишь кивнула, вставая на ноги, и потянулась за кошельком в рюкзаке, но парень уже положил купюру в чек-бук и вместе с ним подходил к кассе.
Надев жакет и свесив рюкзак на плече, я стояла и смотрела на то, как Боён что-то обсуждает с официантом, к которому подходил менеджер. Я не понимала, что происходит, но не решалась влезть в разговор, уверенная в том, что буду мешать. Сейчас моя голова была заполнена мыслями о том, как сделать, чтобы Боён чувствовал себя в комфорте и не пожалел о поездке. Мне нужно не злиться на его странности и потакать им. А самое главное, необходимо найти сейчас аптеку. Раз парень обежал весь квартал в поисках, значит, он испытывает боль, которую могут унять лишь лекарства.
– Пошли, – он подошёл ко мне, тяня меня за локоть к выходу, что я еле успела попрощаться с персоналом кафешки.
– Что вы обсуждали? – спросила я, когда мы вышли на улицу.
Вспомнив про беспрерывно палящее солнце, я сняла свой жакет, стараясь незаметно подправить декольте, и посмотрела на Боёна, который рассматривал небольшой клочок бумаги в руке. Я хотела было спросить, что это, но на мой взгляд попалась лавка с головными уборами. Ничего не сказав, я быстрыми шагами направилась к ней, так как считала себя обязанной купить ему панамку. Выбор был огромным, что на вопрос продавца, какую именно, мне пришлось задуматься.
– Мне, пожалуйста, ту, голубую, – ответил за меня сам парень, незаметно вставший возле меня. Улыбнувшись мне, он опять повернулся к мужчине, и указал на панамку, той самой же модели, но ядовито-розового цвета. – И эту.
– Зачем? – спросила я, пока он расплачивался вместо меня.
– Твою голову тоже нужно беречь. Ты же у нас бомба замедленного действия, – ответил он, взлохматив мои волосы, и неаккуратно надел панамку на мою голову. Ярко-розовая. Как сахарная вата.
Я поняла, что он сейчас намекает на мои якобы надвигающиеся месячные, и сердито надула щёки, посмотрев в зеркало, чтобы поправить панамку.
– Мы похожи на парочку, – хихикнул он, уставившись в своё отражение рядом со мной, и я закашляла, подавившись слюной.
К счастью, Боён не заметил этого, как и того, что порозовели
